Потусторонний

Я по ту сторону. Я вижу его, а он меня - нет. По вечерам он читает мне вслух фантасмагорического Лавкрафта о ночных мверзях, уносящих на мерзкое плато Лэнг. Когда две недели спустя его привлекает сентиментальный реализм Джейн Остин, любовь к которой редко присуща мужчинам, это удивляет и забавляет меня, потому что я такой же, хотя успешно это скрываю. Когда он собирается на работу, я еще раз незаметно протираю его солнцезащитные очки, потому что знаю: на улице за углом, ослепленный палящим солнцем, он обязательно споткнётся о трубу и может не заметить машины. Такое уже случалось. Я знаю, что такое сломанные ребра, пробитые легкие, огненная боль, разрывающая твое тело на части; далекое и бессознательное чувство безысходности, когда тебя везут на скорой без сирены. Я знаю, что такое цепляться за жизнь. Я знаю, что не хочу, чтобы он это знал. Выходя из одной и той же квартиры, мы расходимся по разным путям, словно утренние сонные поезда. На севере от меня порт Инчхон, откуда вечно дует холодный морской ветер, называемый японцами «букифу». В его же мире вокруг лишь сухие многолюдные кварталы серых личностей – так он рассказывал. Он говорил, что никогда не видел моря, называл меня счастливцем, а я, пожалуй, отдал бы ему бескрайний Тихий океан, лишь бы оказаться в том месте, где мы могли бы быть вместе по-настоящему. Когда солнце садилось, а старые хрипящие радиоприемники объявляли шторм, мы ходили на побережье, смотрели на недостижимое порубежье воды и неба. Он брал меня за невидимую руку и послушно шел следом. В его мире всё моё живое бурлящее море умещалось в пыльную стройплощадку, но он улыбался, когда я рассказывал ему о волнах солёной воды, что смывают наши следы, оставленные на песке. Кажется, закрывая глаза, он видел то, что вижу я, и в тот момент мы были прекрасно и неразрывно едины. Иногда он говорит мне, что совершенно точно уверен в своем сумасшествии, и что я пугающий плод его воображения, измученного одиночеством. Именно тогда я его целую. Именно тогда я чувствую себя более реальным, чем когда-либо. Мир, наверное, сломался, раз позволил нашим Вселенным пересечься, Чонун-а. Я каждое утро спускаюсь на землю с тобой в одном лифте. Но ты не видишь. Никогда не увидишь.