Неприятно познакомиться, ведьма

Ламарк считал, что все живые существа стремятся к совершенству. На самом деле, это не так. Все стремятся приспособиться к условиям окружающей среды — и только. А приспособления у каждого свои. Моя монстряшка, например, адаптировалась не бегать от черных магов, а сражаться с ними. Оборачивать все в свою пользу. Об этом я думала, когда погрузилась в полную темноту. Здесь было так пусто: это вам не кисель беломагической души. Очень тихо. И размышлялось здесь даже хорошо. Если бы я не забивала голову всякими пустяками, то много чего могла бы придумать. Но пустяки не отступали от меня ни на шаг, как будто были моей неотъемлемой частью. Поэтому, находясь в полной темноте, ничего умного в мою голову так и не пришло. А потом тишину прервали отдаленные звуки дождя. Тело ощутило тепло, которому в полной темноте существовать просто невозможно. И я медленно открыла глаза, привыкая к свету. Действительно, свету. И действительно теплу. Человеческому теплу, хотя его и излучал маг. Белый маг! Черт… Я бы, может, и вскочила, но сил в теле было так мало… Тем более, если я вскочу, прозрачный купол, что скрывает нас от дождя, красиво поблескивая голубыми искрами, скорее всего, порушится, и придется мокнуть. А я и без того промокла насквозь. И грозилась промочить Ярика, на коленях которого устроилась моя голова. Просто жуть!.. Или нет? Ощущение, что я завернута в лужу, исчезли. Здесь было сухо, и моя одежда с волосами тоже была сухой. Ярослав — я видела только его подбородок, чуть скрытый воротом плаща, и тоже абсолютно сухого — смотрел вперед и что-то говорил: я пока не могла вникнуть в смысл его слов. Перевела взгляд в сторону. Там стоял Влад: в отличие от нас мокрый, растрепанный и наверняка злой. Ещё бы. С нечистью, как я могу судить, у него ничего не вышло. Зато вышло с белым магом, непонятно откуда взявшимся. Я задумалась. Получается, мы собирались убить нечисть, но нечисть бездействовать не стала. Она полетела на меня — и я погрузилась в темноту. А очнулась уже в таком положении. Помнится, недавно, чуть больше суток назад в похожем положении я застала Ярослава. И потом, уже позже, сегодняшним утром, выяснила, что именно довело его до такой жизни. Я запретила монстряшке касаться белой и человеческой энергии, ограничила черную. Но запретить созданию из черной магии полностью пользоваться черной магией? Нет, на такое никто не способен, даже мой отец. Поэтому нечисть, чтобы приберечь свою магией, решила позаимствовать мою. Все честно. Я тоже так делала. Тогда, ещё в самом начале. Но тогда же никакие белые маги на землю не падали. Потому что душу я у них — ладно, у него — не забирала. А я — упала. И слабость в теле от нечего делать не появляется. Все просто, что проще не может и быть. Монстряшка решила отхватить частичку и моей души, и, судя по всему, ей это удалось. Я шумно выдохнула, и Ярослав, услышав это, взглянул на меня. Сейчас, на фоне окружающих нас тусклых красок, его глаза казались светло-серыми, совсем без намека на голубизну. Интересно, а мои? Хотя от зелени в глазах ведьмы не так уж просто избавиться… — Яна, — спросил он тихо, — надеюсь, ты не собираешься отбросить концы прямо тут? Я глупо смотрела на него. То ли и слова не могла сказать, то ли не хотела разговаривать. — Дай посмотреть мне, — произнес Влад. Он приблизился к куполу, и тот нехотя, чуть расширившись, впустил его внутрь. На сухую траву — наверняка тоже проделки белой магии — стали стекать капли с кожаной куртки. Бедняга. Совсем промок! — Яна, — Влад сел с другой стороны: чуть наклонится и врежется лоб в лоб с Яром. — Как ты себя чувствуешь? Я перевела взгляд на него, но ничего не сказала. — Ты понимаешь, что я говорю? — обратился ко мне Ярослав. — Не лезь, куда не просят, — Влад поморщился. — Тебе будет интересно знать. Я прогнал ее сразу же, как она полетела в твою сторону, Яна. Она едва успела тебя коснуться. Задержать ее не вышло… — Я поняла, — ответила тихо. И две пары глаз — причем теперь уже обе серые — выжидающе уставились на меня. Ну нет, решила я. Это уже чересчур. Мне под таким вниманием лучше ни за что не станет. Только хуже. Да и вообще… Я попыталась встать, и Влад, заметив эти попытки, потянулся, чтобы помочь мне. От одних прикосновений — к другим. К мокрым! Но за руку Влада я все-таки взялась, чтобы, сев, от нее освободиться. И все равно прикосновений было не избежать: Ярослав по-прежнему находился за моей спиной. Я повернулась, чтобы не только избавиться от этих прикосновений, но и видеть собеседников, хотя больше всего мне сейчас хотелось остаться одной, и спросила, взглянув на Яра: — Откуда ты? — Шел за вами, — признался маг. — Специально? — уточнил Влад. Посмотрела на него, и Влад, заметив мой взгляд, виновато улыбнулся. А я-то думала, что ничто не сможет его смутить. Решила, что даже сейчас он ощущает себя вполне комфортно: промокший насквозь, рядом с сухими нами. А вот оно как. Чувствует себя виноватым. Ну да, на нас, черных, порой накатывает чувство вины. Я тоже не слишком обрадовалась, когда обнаружила Ярика, возлежащего на травке в позе покойника… Хотя он вполне неплохо смотрелся в окружении летней природы. Я, может, тоже ничего так выглядела, когда лежала под дождем и где-то там, глубоко в душе, вела философские беседы. — Конечно, — ответил Ярослав. Вот на чьем лице уж точно не было никаких смущений. Наоборот, оно, очерченное дождем, а потому по-особому взрослое, мужественное, выражало решительность. — Я ещё не говорил, что не доверяю тебе, колдун? А тут так удачно сложилось, что я вас заметил. — Всегда рад служить, — отозвался Влад саркастически. — Приятно иметь знакомство с таким осторожным белым магом. — Всегда лучше, чем с нерасторопным черным, — покивал Яр. Я осторожно поднялась с травы, и купол покорно вытянулся, чтобы скрыть меня от дождя. Чуть качнулась, но равновесие все же удержала. Парни поднялись следом. Надеюсь, ими двигало желание поддержать в случае чего меня, а не подраться. Я взглянула на них, гордо задрав голову, и выдала: — Оба идиоты. — Думаешь, идти на встречу с нечистью в такой компании было разумным решением? — спросил серьезно Ярослав. — Тут, знаешь ли, вообще все было неразумно с самого начала, — заметила я. К концу предложения голос начал слабеть. Яна никак не могла отойти от мимолетной встречи с полудохлой нечистью. Ведьма первого класса, так сказать. — Она и тебя лишила частички души? — задал Яр прямой вопрос. — Пойдем, Яна, — Влад коснулся моего запястья. — Теперь мое время тебя уводить. — Я бы посоветовал тебе нести ее на руках, парень, — отозвался маг. — Тем более, по такой дороге. А сделать ее лучше ты не в силах. — Помолчи, — попросила я. И добавила: — …те. — Мне нужно с тобой поговорить, — заметил Яр. — Говори. — Зачем ты вообще пошла на это сражение? Ты ведь была уже на одном, — напомнил Яр. Вот так злопамятность!.. Такому никакую тайну доверить нельзя. — И ничего не вышло. Зачем надо было идти во второй раз, тем более с… этим. — С этим? — Влад изогнул бровь. — Кто бы говорил, белый. Не обращая внимания на препирательства, я ответила: — Я должна избавиться от нее, Ярослав. От этого демона, монстра, нечисти, неважно. Потому что я его создала. А мы в ответе за тех, в кого вложили частичку своей души. На этот раз мой голос прозвучал довольно ровно. Силы постепенно возвращались, но внутреннюю опустошенность теперь не так просто будет заполнить. Ведь даже за ту секунду, про которую говорил Влад, она успела взять достаточно. — Зачем вы вообще это делаете? — спросил Ярослав, покачав головой. — А вы? Несколько секунд мы с Яром смотрели друг другу в глаза, а потом он, не выдержав, отвернулся и бросил: — Так что там с душой? — Не надо так о моей душе переживать, белый. Тоже мне, событие. К утру все восстановится, — отозвалась я легко. — Правда? — уточнил Ярослав. Достойные люди не врут, потому я ничего и не ответила. Сделала быстрый шаг в сторону, и купол, который, как я думаю, полностью подчинялся воле хозяина, не успел последовать за мной. Я оказалась под дождем, и на пару мгновений мне даже показалось, что ливень сейчас идет в три раза более сильный, чем был до этого. Ну ничего… Ничего. А потом меня накрыл запоздалый купол, но я даже не обернулась. — Я проверю, ведьма, — сказал Ярик моей спине. — Восстановишься ты или нет. — Ещё чего, — заметил Влад, и тоже за спиной. — И без тебя есть, кому об Яне позаботиться. Есть, конечно, согласилась я мысленно. И это — я сама. — С такими друзьями не надо и врагов. На этом моменте терпение почти закончилось. Ещё бы секунда, и я бы точно обернулась и попросила всех помолчать… ласково, конечно. Если б не сработало, пришлось бы идти на крайние меры. А я на крайние меры идти очень не люблю. Наверное, потому, что хожу на них часто. Но рядом со мной, тоже под дождем, но без дополнительных куполов встал Влад, уверенно взяв меня за запястье. Ярослав вздохнул — хотела бы я посмотреть, какое у него при этом было недовольное лицо, но я не посмотрела — и уже через секунду купол накрывал нас обоих. — Идите быстрее, — произнес маг. — Минут через пять он рассеется. Должны успеть. И Яр первым сдвинулся с места. Прошел мимо меня, даже не оглянувшись. Его плащ потемнел — сам Ярик прикрываться куполом почему-то не стал. Я немного посозерцала, как он уходит, а потом крикнула, насколько позволял ослабший голос: — Спасибо! Ярослав услышал. Обернулся, посмотрел на меня, будто видел впервые, и тихо сказал что-то в ответ. Что именно, я из-за дождя расслышать не смогла. Зато расслышал Влад. На секунду его лицо помрачнело, но потом он посмотрел на меня и выдавил неуместную улыбку. Мы тоже сдвинулись с места. Но если Ярослав шел куда-то на юго-восток, то мы — на четкий юг, вперед, вперед, вперед. Как только Ярослав скрылся с наших глаз, Влад уточнил: — Как твое самочувствие? — Ну… — протянула неуверенно. — Как обычно. — Как обычно после сложных ритуалов? Она сильно тебя помотала, да? — Так себе, — пробурчала я. Влад сжал мое запястье и заметил: — Ты ведь редко совершаешь сложные ритуалы. — Тут ты прав, — согласилась я. — В этом плане я очень эгоистичная. А отец предпочитает давать теорию, не практику. Тебе ли не знать. Влад кивнул. Он отлично меня понял. У всех черных упор идет не на практику — на теорию. Потому что каждая практика требует частичку души. И уж лучше потратить эту частичку на действительно нужное дело, чем на какое-то там обучение. Вполне возможно, что именно поэтому я и накосячила с тем ритуалом. В этом плане быть белым магом все же хорошо. Энергия природы не бесконечна, но ее много, очень много. И она едина для всех. Спустя минуту или чуть меньше Влад задал новый вопрос: — Ты тесно общаешься с этим белым? — Я? С чего ты взял? — ответила я, впрочем, это прозвучало не так уверенно, как хотелось бы. — Стала бы я общаться с белым магом. — Тем не менее, он бросил свои дела и последовал за нами. И разговаривал с тобой так, будто вы знакомы лет десять. Он создал купол, чтобы защитить тебя от дождя! — воскликнул Влад. Кажется, это возмутило его больше всего. Может быть, потому, что Влада сушить Ярик не стал. — Пустяки, — отмахнулась я. — Что белому магу стоит создать такое простое заклинание? Ты поисковое создал, когда это было нужно. И ничего. — Но это он, а это я… — попытался объяснить Влад. — И что? — я серьезно взглянула на него. — Помогать кому бы то ни было можно только при определенном уровне отношений? Может, у него душа добрая. Хотя, глядя на Яра, утверждать это с уверенностью я бы не стала. Да и к тому же… Я хотела многое ему рассказать, но не решилась. — Яр, — Влад хмыкнул. Примерно в эту же секунду, будто желая отомстить, купол над нашей головой растворился: ушли в небытие голубые искры, пропуская дорогу каплям дождя. Небо плакало, плакало и плакало, будто за то время, что тучи пробыли взаперти, у него случилось много событий, которые можно было бы оплакать. Или оно продолжало огорчаться над чем-то старым. Или вовсе горевало заранее. Каждый, кроме совсем уж глупца, знает, что впереди в его жизни обязательно случится что-то такое, что заставит горевать. От этого спасет только смерть, а умирать в ближайшие лет тридцать, по самой крайней мере, я не собиралась. И мы с Владом побежали вперед. Если бы он не держал меня за запястье, вполне возможно, что я упала бы, поскользнувшись на мокрой траве, те пять раз, что я мечтала упасть. Но упала всего два. Вместе с Владом. Он морщился, как и я, хотя обычно в такие моменты мне очень хотелось смеяться. В таком виде: насквозь промокшие (кое-кто — повторно), замаранные в грязи, мы и предстали перед тетей.

***

Тетя никогда не рассказывала мне, как все это произошло. Под «всем этим» мы с отцом обычно подразумевали событие, которое перевернуло всю ее жизнь. Один страшный день — и череду бесконечных, последовавших за ним. Тот момент, когда тетя стала простым человеком, оставила прошлое черной ведьмы позади. Когда, чуть позднее, лишилась памяти об этом событии. Потому что знать, что когда-то ты владел магией, а теперь беспомощен — это самое страшное, что может случиться с каждым из нас. Этого никогда не рассказывала мне тетя, потому что просто не могла рассказать, но это рассказали мне родители. Кажется, тогда мне было лет восемь или около того. А разве может понимать что-то такой мелкий ребенок? Я к тому времени только начала знакомиться с магией, так, косвенно, поэтому не могла осознать всю серьезность произошедшего. Весь страх, который это произошедшее несет в себе. То, что тете удалось пережить и что ее заставили забыть, чтобы сделать лучше. В той ситуации любой выбор был неверным. Но выбирать все же пришлось. Я, в то время ещё не познавшая всей тщетности бытия, тем не менее, слушала этот рассказ внимательно. Хотя бы потому, что его рассказывала мама — я до своей личной трагедии всегда внимательно слушала ее. И он запомнился мне лучше, чем какая бы то ни была таблица по биологии, которую я учила к экзаменам. Лучше, чем любой другой разговор. Это произошло, когда тете было почти двадцать девять. Она в то время была ещё совсем молодой, очень красивой, как я могла судить по обрывкам воспоминаний и тем немногочисленным фотографиям, что мы смогли сохранить. Впрочем, она красива и сейчас. Только исчезла та чертовщинка из темно-карих глаз, которая у всех ассоциировалась именно с моей тетей. А ещё она была очень талантливой. Мало кто в нашем черномагическом мире не слышал о Наталье Заболоцкой. По крайней мере, гораздо меньше, чем обо мне. А уж после того события… Имя тети стало известно всем. Впрочем, я забегаю вперед. Тетя жила не так, как живет сейчас, и даже не так, как живу я, владея магией. Она безостановочно бегала, покоряла все новые вершины, как будто остановка означала смерть. В двадцать восемь лет у нее не было ни мужа, ни детей. Зато у нее имелся замечательный старший брат, времени с которым тетя проводила достаточно. А ещё — я. Маленькая, несмышленая, а чуть позже — уже не такая маленькая и несмышленая. У тети было много подруг, ни одна из которых не дорожила тетей, и она отвечала на это взаимностью. И множество стремлений. Тетя знала, что будет делать через пять, десять, двадцать лет, но и тогда не сидела, сложа руки. Делала одно, чтобы в итоге прийти к другому. Возможно, на самом деле тетя чувствовала себя одиноко. Черные, посвящающие всю свою жизнь колдовству, всегда так себя чувствуют. Но она никогда не говорила об этом. По крайней мере, я ни разу этого не слышала. И принимала тетину улыбку и горящие глаза за искренность. А потом ей не повезло. Так глупо! На месте тети мог оказаться кто угодно. Кто-то более слабый и менее перспективный. Кто-то, экономнее относящийся к душе и потому сохранивший ее больше. И да, я до невозможного эгоистична: тогда бы я огорчилась меньше. Даже от восьмилетней меня не могли скрыться облегченные выдохи черных. Тех, что тетиной участи избежали. Некоторые искреннее сочувствовали. Но, сочувствуя чужому горю, мы неосознанно радуемся, что оно обошло нас. Тетя попала в ловушку. В тот летний пасмурный день шел дождь, бесконечный дождь. Когда, поздним вечером, тетя, скрытая под зонтом, куда-то направлялась — отец не знал, куда именно, а тетя вовсе забыла об этом, — ее схватили. Две пары рук, принадлежавших отчаявшимся. Жертвуя последней силой, они смогли определить, кем является тетя, хотя она и скрывала свою душу очень тщательно. Гораздо тщательнее, чем прячу ее я. Это были черные. Те черные, какими привыкли их рисовать. Черные. Скрывающиеся за гранью черномагического мира, находящиеся за чертой, там, откуда возврата просто нет. Те, кому известно гораздо больше запрещенных ритуалов, чем может рассказать любая книга. Те, что не гнушатся постоянно пользоваться кровью: и своей, и чужой. Но даже для таких ритуалов требуется душа. Не своя — так чужая. Вот только далеко не все ритуалы можно провести, используя душу простого человека. А собственную душу эти черные — пара: мужчина и женщина — давно использовали. Конечно, они не смогли с этим смириться. И решились на ещё один ритуал: ритуал, который позволит заполнить внутреннюю пустоту материей чужой души. Таким донором должна была стать моя тетя. Ритуал оказался неприхотливым — при его проведении в качестве катализатора вполне можно было использовать человеческие души. Тетя стала не единственной жертвой: в заточении оказались также две девушки, энергию которых собирались забрать подчистую. Так мало он просил, не правда ли? Всем темным известно это правило: когда душа полностью покидает тело, оно приходит в негодность. Говоря проще, человек умирает. И есть лишь пара минут, чтобы его спасти. Причем сделать это смогут только знающие. Только мы, черные, только мы. Ритуал начался. Энергию девушек забрали первыми — и их все-таки не удалось спасти. А потом взялись за тетю — и вывернули душу наизнанку, оторвали от тела. Напоследок душа ударила такой волной, с которой ничто не сможет сравниться. Это почувствовала даже я, находящаяся в противоположном конце города, мало что понимающая в магии, не раскрывшая свою природу. Я упала на пол, кажется, даже на пару десятков секунд потеряла сознание… Даже я. Но речь сейчас не об этом. Коварная удача в конце — в самом конце — тете все же улыбнулась: если быть точнее, лицо этой удачи пронзила острая ухмылка. Сильнее всех волну тетиной души почувствовал ещё один маг. Белый маг. Он в это время проходил мимо места, где осуществлялся ритуал. И, пока воры приходили в себя, он успел спасти нашу тетю. Я не знаю, как ему это удалось. Что он использовал, чтобы это получилось? Как он осмелился на подобное?.. Рискнуть всем, чтобы спасти незнакомого человека. Он, наверное, был очень добрым. Очень самоотверженным. Но никто из нас, тетиной семьи, так и не узнал его имя. Никто, никогда. Остался лишь след белой магии, запечатавший тетину душу, почти целиком пустую, спасший от полного уничтожения. А потом прибыл отец, и он, хотя в то время был не так близко, почуял сопротивление тетиной души, может, лишь чуть меньше того мага. Все-таки он был ее братом… Отец приехал к тому времени, когда воры — и убийцы, самые худшие черные на свете — были задержаны. Тетя находилась без сознания, слабая, бледная, несчастная. Отец, не медля ни секунды, подвергнул тетю ещё одному ритуалу, последнему в ее жизни. Он стер из памяти тети любое воспоминание, что так или иначе было связано с колдовством. А это — почти все. Тетя ещё несколько месяцев лежала в больнице, восстанавливаясь. И она чувствовала такую безмерную тоску, что ее невозможно описать словами. Я даже боюсь это представить. Я бы не выдержала. Клянусь: я бы не выдержала, ни за что. Но тетя оказалась слишком сильной, чтобы сломаться. И теперь, спустя девять лет, она, вроде бы, даже научилась жить заново. Сейчас она сидит над моей кроватью, спрашивая, как я себя чувствую, и в глазах ее застыло отражение той, далекой, необъятной, непостижимой тоски. Тетя, моя тетя, лишенная двадцати девяти лет жизни. Лишенная мечты, лишенная цели. Даже нас — лишенная. Ведь тогда мы разделились, сами того не замечая. Мы оставили тетю одну, продолжив жить своей жизнью. Мы посмели это сделать. Если бы не Пашка… Тикающие на противоположной стене часы показывали приближение половины одиннадцатого вечера. — И все же, Яночка, вам не следовало туда идти, — пробормотала тетя, касаясь теплой ладонью с длинными пальцами моего лба. Я кивнула. Не стоило. Тем более что все обернулось так… Впрочем, если бы мы не испытали неудачу, то продолжили надеяться на успех. А это было бы ещё глупее. — Зачем вы вообще пошли на улицу? — спросила тетя. Я посмотрела на нее, не зная, что ответить. Солгать не позволяла совесть, а сказать правду я попросту не могла. — Ладно, — тетя поднялась. — Пойду устраивать на ночлег Влада. Думаю, после прогулки под дождем он тоже чувствует себя не очень хорошо. Но то — парень, а ты у нас — девушка совсем хрупкая. Итак, отдыхай, я скажу, чтобы никто тебя не тревожил. Спокойной ночи, Яна. — Спокойной ночи, тетя, — отозвалась я. — Спасибо за заботу. — Ее тебе не хватает, — тетя грустно улыбнулась. — Леша неплохо справляется, но все же заботливым он редко когда бывает. Дверь в зал, где, на диване, я и лежала, захлопнулась, и я пару минут разглядывала потолок. А потом она распахнулась вновь, и внутрь заглянул Влад. — О, привет, — произнесла я. — Ты пришел сгонять меня с дивана? — Нет, — он покачал головой. — Меня поселили к Паше. Хотел пожелать тебе спокойной ночи. — Спокойной ночи, — сказала тихо. — И тебе, — кивнул он. — Выздоравливай. — И добавил: — Прости. За то, что все так получилось… — Ты не виноват, — отмахнулась я. — Если бы не мои… м-м-м… специфические черты характера… — И замолчала. Чтобы уж точно знать, что разговор не продолжится, отвернулась к спинке дивана. Несколько секунд — и дверь, наконец, захлопнулась. Одна. Я очутилась в такой знакомой для нас, черных, пустоте. Но я оставалась одна недолго: почти сразу уснула. Сон — лучшее спасение от одиночества.