Прозревший

Время поджимает, время движется вперёд. Логэйн научен опытом — самым горьким, самым тяжким — и не хочет повторения. Он знает, что никому доверять нельзя. Предатели всюду, Мак-Тир выучил свой урок. Его Величество Кайлан Тейрин стоит перед ним и глядит в глаза, в нём — то же пламя, что и в его отце. Оно горело, оно сжигало всё на своём пути. Оно и стало тем, что подтолкнуло их к победе. К жертвам. Логэйн не хочет повторения, поэтому он знает, что поступает правильно. Долгой жизни Королю, думает он, а во рту — привкус металла и крови. Это нормально, думается, так и должно быть. Мы все жертвуем чем-то, что невозможно вернуть. Восстановить. Анора никогда его не простит, не простила бы и Селия. Но они поймут. Может быть потом, когда наступит время платить по счетам. Но они поймут, и поймёт Ферелден. Логэйн качает головой в ответ Кайлану. Мальчишка глуп, он свято верит в сказки, на которых вырос. Когда Логэйн рассказывал дочери правду о войне, учил быть сильной и верить разуму, когда он держал свою принцессу за руку и честно отвечал на все вопросы о том, страшно ли ему было, Мэрик и Роуэн берегли своего сына. Они старались оградить его от ужаса. От страха. Они рассказывали ему то, что говорили барды в своих песнях. Это нормально. Даже, наверное, хорошо. Так нужно воспитывать детей, так нужно растить королей. Но Логэйн растил не короля, он растил Королеву. Он растил ту, что после кровью и телом своим защищать будет их дом. Ту, что не струсит. Ту, что будет щитом, пока Кайлан будет мечом. — Мы не станем рисковать. И не будем ждать помощи от жаб. Они опасны, Кайлан. Нельзя доверять тем, кто даже в доме своём не снимает маски. — Ты зря боишься, Логэйн! — Кайлан хмурится, он так похож на Роуэн. Мак-Тир сбрасывает наваждение. — С нами будут и Серые Стражи. Только так можно остановить Мор! Логэйн ударяет кулаком по столу, где разложили карту, и резко выпрямляется в спине. Будто возможно что-то объяснить ребёнку. Снаружи слышатся возня и топот копыт. Много голосов. Отвратительный, знакомый акцент. В шатёр залетает слуга-эльф и торопливо пытается сообщить новость. Однако, ни Логэйну, ни Кайлану объяснения не нужны. Этот акцент Мак-Тир узнает из сотен, эту манеру речи. Даже эти слова, что не должны звучать в торговом языке. Орлесианские войска прибыли. Логэйн выходит из шатра и видит знакомые маски, нахохленных «рыцарей» и, разумеется, куда же без него, Великого Герцога Гаспара. Гаспара де Шалона. Логэйн закрывает глаза на долю секунды, берёт поглубже дыхание и приходит в себя. За ним появляется Кайлан, который тут же рвётся пожать руку Гаспару. Мак-Тира едва не передёргивает от подобного. Ох, Мэрик, видел бы ты, что стало с твоим сыном. Логэйн делает шаг в сторону, но не думает подавать жабьему герцогу руку, молча кивает в знак приветствия. — Вы так вовремя! Мы с Логэйном никак не можем найти компромисс в наших спорах. — Удивительно. Всегда казалось, будто Мак-Тиры ставят короля превыше себя. — Герцог горд и сдержан, но только не для ферелденцев, невозможно не заметить эту насмешку в голосе, в словах. В его существовании. — Так и есть. В споре рождается истина. Мак-Тиры ставят рассудок превыше чинов. — Логэйн проглатывает это оскорбление. В конце концов, о мёртвых либо хорошо, либо никак. — Устали с дороги? Полагаю, Вы и ваши люди хотите отдохнуть, прежде чем браться за дело. — У нас нет на это времени, Ваше Величество. Герцог, надеюсь, на Ваше присутствие в обсуждении нашей стратегии. К нам присоединиться Страж-Командор Дункан. — Логэйн думает, что Селия бы гордилась его выдержкой. Он справится. Это всего лишь будущий мертвец. С появлением ещё двух лиц в ставке лучше не становится, только теперь приходится ещё и следить за тем, как и что он говорит. Это раздражает, Логэйн не любитель подбирать слова, красиво говорить он тем более не мастер. Однако, он знает, как объяснить точку зрения. Обычно этого хватает. Гаспар смотрит на него так, словно на псину, что он оставил по дороге домой, и сейчас случайно встретил. С насмешкой и сочувствием одновременно. Его голос хорошо поставлен, он не смотрит на союзников сверху вниз. Гаспар де Шалон — отличный пример того, что растят в Орлее. Аристократов, а не воинов. Лжецов, а не патриотов. Клоунов, а не Императоров. Логэйн скрывает кривую усмешку от последней мысли. — Мне нравится мысль тэйрна Логэйна, но тут есть некоторые проблемы с расстановкой сил. — Я случайно переоценил Ваших шевалье? — Вы их недооценили. Странно, ведь Вы встречались с ними ранее. — Простите, я не уверен, что правильно понял Ваш жабий диалект. — Как же я мог забыть, на каком низком уровне образование в Ферелдене сейчас. — Мне стоит побеспокоиться о Вашей памяти, Герцог? Вы здесь были двадцать лет назад, если я не ошибаюсь. — Друзья, давайте вернёмся к нашим обсуждениям! — Кайлан прикусывает губу, заметно нервничая. Мак-Тир, к сожалению, не может не признать, что де Шалон что-то да смыслит в стратегии. Они всё же разделили армию, но теперь немного иначе. Теперь есть шанс… шанс на победу. Логэйн гонит от себя эти мысли. Ему пора подать сигнал своим людям. Тоннели в башне должны быть открыты, иначе план не сработает. Но рука никак не слушается. Он стоит, как вкопанный, и не может понять, когда стал так слаб. В шатре больше никого нет. Послушай, думает он — кричит, что ты творишь? Когда цель так близка, когда осталось совсем немного, на какой шаг ты готов пойти. Оцепенение проходит, когда в шатёр заходит Герцог. Он всё в той же маске, всё также нахохлен и горд. Но он молчит, лишь смотрит сначала в глаза, а потом и на руки Логэйна. Он знает, думает Мак-Тир, он всё знает. — Твои руки дрожат, Мак-Тир. Уж не от старости ли? — Твой стан уже не так прям, де Шалон. Уж не от нахлебников ли? Они стоят, глядят друг на друга. Знают больше, чем следовало бы. Молчат меньше, чем нужно было. — Всё терзаешься прошлым. — Гаспар держит руки скрещенными на груди. Логэйн видит в этом жесте самого себя. Сейчас он видит кристально чисто. — Всё гонишься за будущим. Создатель, думает Логэйн, я словно прозрел.