Шрамы

Эта девушка была скромной. «Даже слишком», — подумала Сакура, скользнув взглядом по красному от смущения лицу новенькой. — Знакомьтесь, Хьюга Хината, — учителю пришлось спасать положение и самому представлять новую ученицу. Новенькая упорно молчала и смотрела исключительно на соединенные кончики своих указательных пальцев. — Теперь она учится в нашем классе. «Хината, — немного лениво подумала Сакура. — Необычное имя... наверное. Интересно, Ино придет на физкультуру?» В последнее время заклятая подруга Сакуры частенько пропускала занятия. Одно слово, влюбилась. Что Ино нашла в этом Шикамару — было загадкой века. Во всяком случае, для Сакуры. — Тебе тоже надо влюбиться, — хихикала Ино. — Тогда поймешь. — Влюбиться? — фыркала Сакура. — Вот еще. Нет меня достойных! Достойных Сакуре поблизости действительно не наблюдалось, а всяческие актеры и знаменитости были уж слишком далеко. — Что насчет Наруто? — лукаво интересовалась Ино. — Вот еще! Он же полный придурок! — хмыкала Сакура. Придурком Наруто действительно был, но при этом он оставался единственным парнем, которого Сакура ухитрилась не отпугнуть. Остальные после более близкого знакомства предпочитали держаться от нее подальше, так что преданность Наруто действительно многого стоила. Был еще Киба, конечно. Но с ним Сакура виделась куда реже, и он за ней не ухаживал. Так что Наруто по праву называл себя первым среди поклонников Сакуры — составлять ему конкуренцию никто не спешил. «Если бы он еще не был таким идиотом», — мысленно вздыхала Сакура. Почти каждый разговор с поклонником оборачивался для нее очередным оскорблением с его стороны — разумеется, совершенно случайным. Обидно от этого было не меньше. Из мыслей о собственной личной жизни Сакуру вывел неуверенный голос: — И... Извини, здесь свободно? — Румянец смущения не сходил со щек новенькой; она смотрела на Сакуру так, будто ожидала удара. — Да, конечно, — Сакуре стало немного не по себе. Она впервые видела такой взгляд... у человека. Как-то раз Сакура заметила у двери своего подъезда маленького белого щенка. Щенок сидел смирно — будто ждал кого-то. Сакура решила, что так, наверное, и есть. Подошла к щенку поближе, нагнулась, чтобы погладить... и встретила его взгляд. В этом взгляде не было ни тени иллюзий. Была — тоска по несбыточному. Щенок знал, что ничего хорошего от мира ждать не приходится, но смириться с этим пока не мог. Он уже не смел надеяться, но и озлобиться не успел. А может, не захотел. Новая ученица смотрела так же, как тот беленький комочек убитой надежды; Сакура прикусила губу. Ей вдруг показалось, что она поняла... Нет. Не до того. — Спа... спасибо, — пробормотала новенькая, занимая место рядом с Сакурой. На следующие полчаса Сакура благополучно забыла о новой ученице, распределив внимание между словами учителя, мыслями об Ино и рисунком на последней странице тетради. Рисунок качественно отличался от обычной мазни Сакуры — она сама удивлялась прорезавшемуся вдохновению — и изображал рыцаря в латах. Рыцарь был нарисован весьма натуралистично и здорово смахивал на саму Сакуру. Особенно лицом. Суровое выражение, застывшее на этом прекрасном, благородном лице, смягчали женственно-длинные волосы, чрезвычайно напоминавшие... «Сладкую вату, — заключила Сакура, бессознательно дергая себя за прядь. — Чего же тут не хватает...» Подняв глаза от рисунка, Сакура неожиданно наткнулась взглядом на свою соседку — новую ученицу. Вернее, на ее левую руку. Длинный накрахмаленный рукав белой блузки задрался, и кружевной манжет больше не скрывал тонкого запястья, но не это запястье поразило Сакуру. Кисть новенькой была сплошным шрамом, неровным, ярко-розовым, воспаленным. Сакуре представилось: содранный пласт кожи, сочащийся сукровицей, обнажившееся мясо с синеватыми пульсирующими прожилками... Или — пузырящаяся поверхность ожога; тошнотворный запах сожженной плоти, боль, страшная, выматывающая, неправильная, как жара посреди зимы. Боль всегда неправильна. И она не должна оставлять следов; у Ино, например, вообще не было шрамов. У Сакуры был — небольшой, над правой коленкой. Напоролась на гвоздь в детстве. — Харуно, — голос учителя звучал укоризненно. Видимо, он звал ее не в первый раз. — А... да! — подхватилась Сакура. Одноклассники тихо хихикали. — Упражнение номер триста два, пожалуйста. — Да, — Сакура потянулась за учебником, уже представляя, как будет суетливо перелистывать страницы, и заранее презирая себя за эту суетливость. Отличница из Сакуры была так себе; на самом деле учеба ее ничуть не интересовала. Просто Сакура не могла уступить Ино. Ни в чем. — Это... — новая ученица говорила так тихо, что Сакура с трудом могла ее расслышать — и протягивала свой учебник, уже открытый на нужной странице. На Сакуру она не смотрела. — Спасибо, — шепнула Сакура, принимая предложенную помощь вместе с учебником и случайно касаясь руки новой ученицы. Новенькая вздрогнула, покраснев еще гуще; Сакура вдруг поняла, что дотронулась до левого запястья соседки. До шрама. — He jests at scars that never felt a wound, — прочитала Сакура. Хотела перевести, выполнить упражнение, но не успела — школьный звонок возвестил о конце урока. — Держи, — сказала Сакура чуть позже, возвращая соседке учебник. Новенькая кивнула. На Сакуру она по-прежнему не глядела. — Ты ведь Хьюга Хината? А я — Харуно Сакура. У нас сейчас физкультура. Хочешь, пойдем вместе? Хината кивнула снова. Поправила свой левый рукав — так, чтобы не было видно шрама. — Откуда это у тебя? — не удержавшись, спросила Сакура. — На руке… Хината неторопливо, будто в замедленной съемке, подняла голову. Сакуре показалось, что ее соседка преодолевает невидимое сопротивление; а потом их взгляды встретились. Никакой мольбы, как раньше. Ни намека на недавнее смущение — на удивление спокойный, безмятежный взгляд. Сакуре вдруг захотелось подойти к Хинате ближе. Еще ближе — чтобы не осталось никаких преград, чтобы можно было раствориться в этих глазах, дивных, светлых, бездонных... — Сакура, ты идешь? — прозвучал голос Ино. Сакура недоуменно моргнула, поняла, что на какое-то мгновение выпала из реальности. Сказала Хинате: — Идем. *** — Говорят, она уже не в первый раз меняет школу, — сообщила Ино. — Что?.. — немного рассеянно отозвалась Сакура. Она смотрела на Хинату, которая как раз сдавала нормативы. Та оказалась гораздо спортивнее, чем можно было подумать, а еще у нее была хорошая фигура. — Ты сегодня какая-то... странная, — в голосе Ино прозвучало сомнение. — Извини. О чем ты говорила? — Да о новенькой! Она уже несколько раз переводилась. Нигде дольше года не задерживалась... и это только в нашем городе. Где она до этого жила, никто не знает. Может, даже за границей. Какое-то время. — У всех разные обстоятельства, — пробормотала Сакура. На баскетбольной площадке неподалеку Хината как раз подпрыгнула, чтобы забросить мяч в кольцо... Секундой позже она коротко вскрикнула, как от боли. Сакура поняла это раньше, чем то, что Хината упала, подвернув щиколотку, — или то, что сама бежит к ней, думать забыв об Ино и собственных нормативах. — Ты как? Позовите учителя! — Сакура опустилась на землю рядом с Хинатой, потянулась к ее ноге. — Болит? — Немного, — красивое лицо Хинаты кривилось — ей было больно. «Кажется, я только что признала, что она красивая», — мелькнула неуместная мысль. — То упражнение, — Хината говорила совсем тихо, так, что Сакуре пришлось наклониться к ней, приблизиться вплотную, — «над шрамом шутит тот, кто ран не ведал». Это же Шекспир? Сакура не успела ответить. К ним подоспел учитель Гай, как обычно, на диво энергичный. Обследовав ногу Хинаты, он прослезился в знак солидарности, из чего Сакура заключила: серьезно Хината не пострадала. Иначе бы учитель Гай не валял дурака. Эта мысль неведомо почему заставила вздохнуть с облегчением. — Небольшое растяжение, — учитель подтвердил подозрения Сакуры. — Харуно, проводи ее в медпункт. А мы будем тренироваться! Сила юности не дремлет! Прежде чем Сакура успела возмутиться «Почему я?!», она поняла, что совсем не хочет возмущаться. Ей хотелось остаться с Хинатой наедине — странное, нелогичное желание. Что-то было в этой девушке... — Встать сможешь? — Сакура уже прикидывала, донесет ли одноклассницу до медпункта, но Хината, поморщившись, кивнула. Сакура подставила ей плечо: левой рукой приобняла Хинату, позволив той опереться на нее в ответ, а правой уперлась Хинате в грудную клетку. Хината медленно поднялась. Попыталась перенести вес на пострадавшую ногу, вздрогнула всем телом и оперлась на другую, здоровую. От боли ее лицо побледнело, румянец смущения исчез, будто его и не было. — Пошли. Это было странное чувство. При каждом шаге Сакура ощущала, как вздымается от дыхания пышная грудь Хинаты, слышала, как быстро бьется ее сердце. Хината нервничала? Почему? При мысли об этом Сакура занервничала сама. Пульс Хинаты смешался с ее собственным пульсом, переплелся, как звенья генетического кода в двойной спирали ДНК. Теперь их сердца бились в одном ритме, и это было странно — они будто стали единым существом. Шаг за шагом; Сакура не могла выбросить из головы эту ассоциацию. Кожа в тех местах, где они с Хинатой соприкасались, будто горела, и Сакура почувствовала, как теплеет низ живота. Разум заволокла незнакомая дымка — хотелось что-то сказать... сделать. Остановиться, сжать в ладонях полные груди Хинаты, проникнуть языком ей в рот, с легкостью преодолев сопротивление нежных губ, впиться в изгиб высокой шеи зубами, прикусить припухшую мочку маленького уха идеальной формы... Конечно, Сакура никогда бы так не поступила. К сожалению, — или к счастью — дорога к медпункту закончилась слишком быстро. — Я тебя тут подожду, — предложила Сакура. Хината кивнула и постучала в дверь медпункта. Школьная медсестра, Шизунэ, всегда была на месте. Пока она осматривала Хинату, Сакура стояла у открытого окна в коридоре, пытаясь выветрить из дурной головы неуместные мысли. — Проводишь меня домой? Вопрос Хинаты прозвучал до того неожиданно, что Сакура чуть не выпала в окно. Хината и вправду была очень тихой — Сакура даже не услышала, как открылась дверь медпункта. Хотя в таких смятенных чувствах она и концерт рок-группы «Акацки» на заднем дворе школы могла бы проворонить. — Извини, — Хината выглядела смущенной. Ее левую щиколотку украшала эластичная повязка. — Мне просто... тяжело идти. А ты меня уже довела до медпункта... большое тебе спасибо! — Ты часто ранишься? — спросила Сакура. Хината с улыбкой покачала головой: — Только иногда. *** Хината жила неподалеку от Сакуры — удивительное совпадение. Зато понятно, почему она перевелась именно в эту школу. От нее до дома было идти минут десять; двадцать, если учесть то, как прихрамывала Хината. — Если хочешь, встретимся завтра утром, — предложила Сакура. Идти и говорить было легче — так в голову не лезли странные мысли. — Я тебя провожу до школы. — Не надо, — Хината покачала головой. — Меня... подвезут. — На машине? — Сакура быстро справилась с изумлением. Ну конечно, Ино ведь говорила, что Хината раньше жила за границей. Значит, у ее семьи должны быть деньги. — Да, — Хината быстро кивнула. Выглядела она смущенной: рядом с богатыми людьми многие чувствуют себя ущербными, и всем неловко. Сакура прекрасно это понимала: в какой-нибудь престижной школе она наверняка чувствовала бы себя неуместно — простолюдинкой на приеме, который посещают только высшие слои общества. Должно быть, для Хинаты новое окружение непривычно, вот она и стесняется. — Ты сильная. И двигаешься очень красиво. Занимаешься спортом в свободное время? Я видела тебя на физкультуре. «Я тоже тебя видела», — чуть не вырвалось у Сакуры. Нет, признаться в том, что откровенно глазела на Хинату, она не могла. Они все еще шли в обнимку. Конечно, дело было в растяжении Хинаты... но уж больно двусмысленно это ощущалось. Сакура не могла понять, почему. Они с Ино часто гуляли, придерживая друг друга под локоть, и за руки брались, и обнимались тоже, только тогда было иначе. Без скрытого смысла, без жаркого томления, которое лишь отчасти отступило во время разговора. Сакура поймала себя на том, что таращится на губы Хинаты, и торопливо отвернулась. — Я-йа... да! Единоборства, — коротко сказала она. — Айкидо, каратэ, дзюдо, ушу? — с ноткой профессионального интереса уточнила Хината. — Ты даже знаешь, что это «ушу», а не «кунг-фу»? — поразилась Сакура. — Конечно. Частое заблуждение, — Хината на мгновение прикрыла глаза. — «Кунг-фу» с китайского языка переводится просто как «искусство». А вот «ушу» — разновидность боевого искусства. — Ты занимаешься ушу? — Все интереснее и интереснее. Сакура начисто забыла о неподобающих мыслях: теперь ею двигал азарт. Говорить с Хинатой оказалось легко, легче даже, чем с Ино. Ее не нужно было превосходить, она позволяла оставаться собой, расспрашивала с неподдельным любопытством и сохраняла ореол тайны, к которой так хотелось прикоснуться. — Я... много чем пыталась заниматься, — Хината перевела взгляд на свои ноги. — Но я не очень ловкая, как видишь. Поэтому... — Ты здорово сдавала нормативы, — проговорилась Сакура. — Сегодня. Хината улыбнулась. От улыбки на ее щеках появились ямочки, румянец вернулся на скулы. Такой Сакура ее еще не видела. Хината была не просто красивой — ослепительно прекрасной, когда улыбалась вот так, смущенная и уверенная одновременно. — До завтра. — Увидимся, — автоматически ответила Сакура, наблюдая, как Хината хромает к домофону. Развернулась и направилась к собственному дому. Хотя Хинаты больше не было рядом, чувства, которые она вызвала в Сакуре, не желали уходить. Сакура понятия не имела, что это значит. *** — Помочь с уроками? Ты… уверена? «Стоит, и губы искривила. Отличница. Записная. Знаем-знаем, плавали». Сакура мысленно тряхнула головой, отгоняя неприятное воспоминание. Именно так к ней когда-то подошла Ино — Сакура помогла ей с учебой, все объяснила... и на следующем же уроке получила оценку ниже, чем Ино. Было обидно до слез. Но сейчас они уже не в начальной школе, да и Ино волнует не учеба. Вот и сегодня она не пришла на занятия: у Ино любовь. «Тебе тоже надо влюбиться». — Да, — щеки Хинаты едва заметно порозовели. — Мы часто переезжали, так что... я отстаю по многим предметам. Позаботься обо мне, пожалуйста! Она коротко поклонилась; Сакура почувствовала, что краснеет. Почему? — Я... ладно, — решилась она. «Тем более, она все еще хромает. Кому-то надо подставить ей плечо». Хината и вправду хромала. Не так сильно, как вчера, но заметно — она не выходила из класса на переменах, вообще почти не вставала с места. Только один раз обратилась к Сакуре, запинающимся голосом попросив проводить ее до туалета. Туалет был недалеко, а в коридоре — шумно, так что вчерашнее ощущение слияния не повторилось. Но другое, более глубокое чувство, угнездившееся где-то в солнечном сплетении, не отпускало ни на миг. «Это как ноющая ранка во рту. О ней можно забыть, если не трогать языком... вот только ее нельзя не трогать». — Уроки уже закончились. Пойдем прямо ко мне, — предложила Сакура. — Да! — Хината с готовностью кивнула. Выглядела она счастливой. Сакура чувствовала то же самое. Возвращаться домой вместе с Хинатой... второй день подряд. Может, они станут хорошими подругами — так хочется, чтобы Хината была рядом. Но рано или поздно она тоже в кого-то влюбится, и они отдалятся. Ничего странного: каждый человек сам решает, с кем ему быть. Люди никому не принадлежат, только себе. Ревновать подруг глупо. Даже тех, с кем встречаешься, нет смысла ревновать, только почему тогда так горько? — Тебя что-то тревожит? — спросила Хината чуть позже. Ей было легче идти, чем раньше, поэтому сегодня она просто держала Сакуру под руку. Даже это она делала совсем не так, как Ино, и тяжело припадала на одну ногу. — Нет, ничего, — Сакура перевела взгляд на свою спутницу... щеки опять начали неметь. Да что за напасть такая. Форменная блузка на пуговицах была мала Хинате; в вырезе виднелась пышная грудь, упакованная в открытый лифчик на косточках. — Ты голодная, наверное, — предположила Сакура, быстро отводя взгляд. — За весь день — только бэнто... а у меня продукты могли закончиться. Да и готовлю я... С готовкой у Сакуры было не очень. Комковатые суши, которые у нее получались, годились в употребление разве что для всеядного Кибы или самоотверженного Наруто. Ино суши не ела. Она держала диету. — Так вот почему ты не принесла с собой бэнто, — поняла Хината. — Можем зайти в магазин по дороге. Тут вроде есть один. Что бы ты хотела? — Хината, — произнесенное вслух, это имя прозвучало непривычно, — только не говори, что ты собралась покупать еду на свои деньги. — Ты мне очень помогла, — Хината поймала взгляд Сакуры. — И вчера, и сегодня... согласилась подтянуть меня в учебе. Я у тебя в долгу. — Да ты что, — проворчала Сакура. Было очень приятно — теплое чувство ширилось в груди, как воздушный шарик. — Есть будем вместе, значит, вместе и платить. В магазине они немножко поспорили, какие овощи выбрать, полюбовались живой рыбой, пооблизывались на пирожные с кремом и посмеялись над забавной формой хлебцев. Сакуре больше всего понравились хлебцы-паучки. И ведь как живые — такого даже есть страшно. — Чего только не придумают, — хлебцы остались в магазине. Сакура с Хинатой взяли морковь, лук, картофель и — венец всему — полкило свинины. Для никудзяги — самое то. По дороге домой Сакура мимолетно удивилась, как естественно все вышло. Будто они с Хинатой каждый день ходили вместе за покупками. С Хинатой было хорошо. Она воспринимала мир со светлой стороны, рядом с ней Сакура казалась себе немножко лучше, и будущее воспринималось как нечто прекрасное. Разуваясь в прихожей, Хината спросила: — Твои родители еще на работе? Сакура замешкалась с ответом. — Они... погибли. В прошлом году, — добавила. — Автокатастрофа. Лицо Хинаты изменилось: — Извини. Я... не знала. Сакура промолчала. Едва ли не в первый раз между ними повисло неловкое молчание. Потом Хината порывисто взяла Сакуру за руку и, прикрыв глаза, выпалила: — М-мои родители умерли, когда мне было двенадцать. Эти слова показались Сакуре мостом, переброшенным через разделявшую их пропасть. Она посмотрела на запястье Хинаты, на обнажившийся от резкого движения страшный шрам, и задала не самый уместный вопрос: — Это... тогда? Глаза Хинаты приоткрылись шире; она тут же убрала руку. — Прости, — спохватилась Сакура. — Тебе, наверное, надоело, что все спрашивают. А я еще так навязчиво... второй раз за два дня. — Ничего страшного, — сказала Хината. Остаток вечера они говорили только об учебе — и о готовке, в которой Хината оказалась действительно хороша. *** На следующий день Хината принесла в школу два бэнто — для себя и для Сакуры. — Ты что, — Сакура пыталась протестовать, но получилось неубедительно. Давно она не ела такой вкуснотищи, как вчерашняя никудзяга. — Это благодарность за внеклассные занятия, — Хината прикрыла глаза, острые кончики ресниц впились в кожу, и Сакуре захотелось коснуться их. — Ты ведь живешь одна. И тебе тяжело готовить. Ты не против дополнительно заниматься со мной и дальше? А я буду каждый день приносить для тебя бэнто. Сакура не знала, что и сказать. Жизнь внезапно будто светом озарилась — хотя изменилось всего ничего. Она даже не подозревала, что ее так легко сделать счастливой. На уроке английского Хинату вызвали к доске, написать неправильные глаголы. Она хромала куда меньше, чем день назад, но шла очень медленно, и Сакура вдруг поняла — она боится. Хината взялась за мел, написала первое слово. У нее был несильный, неуверенный нажим, но очень ровный почерк без наклона. Английскую «р» она писала не на печатный манер, как Сакура, часто останавливалась и стирала написанное, комментировала тихим неуверенным голосом и делала все так медленно, что в классе начались шепотки. А Сакура поняла — она не может взгляд отвести от Хинаты, наслаждается каждым ее движением, малейшей неловкостью, впитывает их, как губка, и ей это нравится. Ей нравилась Хината. Их лежавшие на парте тетрадки сплелись, как тела любовников, одна — в другой. Отбросив неуместную ассоциацию, Сакура подняла руку. Она не могла дальше упиваться мучениями Хинаты у доски — уж слишком неправильно это было. — Учитель Ирука, можно, я продолжу? Учитель ничего не имел против. В конце урока учитель Ирука раздал всем проверенные письменные работы. У Хинаты оказалась самая высокая оценка. Выше, чем у Сакуры... Но это не ранило — может, потому, что как раз английским они вчера не занимались. Была и другая причина. Хинате Сакура могла позволить превзойти ее. *** — Ты теперь только на физкультуру приходишь? — спросила Сакура у Ино. Они сидели на скамейке, ожидая своей очереди бежать стометровку. Хинаты на уроке не было — медсестра Шизунэ освободила ее от занятий, пока растяжение не пройдет. — А что, это полезно, — Ино подмигнула. — Столько времени освобождается... Помнишь, мы о новенькой говорили? Хьюга Хината ее зовут. — Угу. — Говорят, она английский хорошо знает. Вроде в Америке училась. Или в Канаде. — Хм. — О ней вообще странные слухи ходят. Будто она свою учительницу с ума свела в средней школе. Потому и за границу уехать пришлось. — Н-да? — Ага. Та теперь в психбольнице, учительница. Уже несколько лет. — Страсти-то какие. — Хьюга Хината притягивает беду. Что-то в этом духе, — Ино положила руку Сакуре на колено. Полюбовавшись ее кракелюрным маникюром, Сакура взглянула на подругу. Ино смотрела серьезно. — Будь осторожна... Сакура. *** Сакуре нравилось на кладбище. Иногда смерть лучше, чем жизнь, думала она, глядя на могилы родителей. Чем умирание. В конце концов, все люди умирают, но не все живут. Мельком вспомнилось — похороны, занавешенные зеркала, собственные и чужие слезы, череп небольшого зверька, найденный на улице... А потом — тонкая щиколотка Хинаты. Они продолжали делать уроки вместе, после школы. Иногда готовили или слушали музыку, иногда заходили в магазин; в последнее время начали гулять вдвоем. На улице заметно потеплело, да и нога у Хинаты прошла. С разрешения подруги Сакура каждый вечер меняла ей повязки. Она до сих пор помнила тепло чужой кожи, плавные линии подъема ступни — и улыбку. Ту, с которой Хината становилась прекраснейшей из прекраснейших. Хотя она всегда была прекрасна. Веселенький розовый зонтик смотрелся на кладбище неуместно. Что поделать — другого у Сакуры не было, а мокнуть под дождем, пусть даже теплым, как сейчас, не хотелось. Вчера тоже шел дождь, и они с Хинатой возвращались домой. Хината больше не нуждалась в опоре, так что у Сакуры не было повода коснуться ее — ровно до того момента, как сгустились тучи. Зонтик Хината не взяла. Сакура оказалась более предусмотрительной; вытащив зонт из сумки и раскрыв его, она подхватила подругу под руку. Хината пискнула и неосознанно попыталась вырваться, но Сакура держала крепко. — Намокнешь же, — сказала, заглянув Хинате в глаза. — Глупая. И улыбнулась. Рядом с Хинатой хотелось делать это чаще — она всегда улыбалась в ответ. Возле подъезда Сакуры, под навесом, их ждал сюрприз — белый, огромный и пушистый. Увидев Сакуру, «сюрприз», он же пес по имени Акамару, счастливо залаял и бросился навстречу... бросился бы, не удержи его крепкая рука хозяина. — Киба, — Сакура кивнула, убирая зонт. — Давно не виделись. — Опаздываешь. Пока мы тут тебя ждали, дождь начался. Хорошо, что Акамару не промок, — Киба перевел взгляд с Сакуры на Хинату. — У тебя новая подружка? А Ино где? — Встречается с Шикамару, — тактичностью Киба никогда не отличался, зато и ему можно было все сказать напрямую. Сакура проследила за тем, как он сжал губы — Ино Кибе нравилась. Он бы никогда в этом не признался, но Сакура слишком хорошо его знала. — Хината, это Инузука Киба, сын госпожи Цумэ. Она — мой опекун. Киба, это Хьюга Хината. — Очень приятно, — Хината сдержанно поклонилась. Сакура даже не заметила, в какой момент она успела освободить руку. — Я пойду? — А как же... — начала Сакура. — Оставайся! — Киба не привык церемониться. — Вы же наверняка позаниматься хотели или там фильм посмотреть. Или шмотки попримерять. Правда, Сакура это не особо любит, прям не девчонка какая-то. Вот моя старшая сестра, Хана... — Киба, — Сакура услышала в своем голосе угрожающие нотки. — Я пришел, потому что Акамару соскучился, — Киба кивнул на поскуливающего пса. Акамару до сих пор не сбил Сакуру с ног только потому, что Киба его удерживал. Хвост Акамару трепетал, как лист на ветру. — Гладь его, не то спущу. — Раскомандовался, — возмутилась Сакура, но совету вняла. Она тоже любила Акамару. — А ты подержи пока, — Киба протянул Хинате пакет, ручки которого сжимал в свободной от поводка руке. Та по инерции взяла — и чуть не уронила. — Поставь, тяжело! — всполошилась Сакура. Акамару блаженно щурился. — Госпожа Цумэ всегда так меня балует... Киба, передай ей огромное спасибо. — Передам, — Киба прищурился на показавшееся солнце. — Быстро дождь кончился. — Ты тоже без зонтика? — уточнила Сакура. — Может, мой возьмешь? На всякий случай. — Розовый? Лучше смерть. — Вполне можно организовать, — Сакура выразительно размяла пальцы. Киба изобразил смертельный испуг, с некоторым усилием оттащил Акамару от Сакуры и отчитался: — Ну, я пошел. Бывай, Хината. — Увидимся, — крикнула Сакура, торопясь отобрать у Хинаты тяжеленный пакет. — Была рада встрече, — Хината поклонилась повторно, но Киба ее уже не видел. Он шел по улице, свободный, уверенный, а рядом с ним бежал Акамару. — Я... вам помешала? — спросила тихо. — Что ты, — бестактность Кибы уравновешивалась его внимательностью. Будь Сакура одна или с Ино, он бы остался на ужин. И не сказал бы про ее готовку ни одного кривого слова — Киба отличался неприхотливостью. Он принимал все в жизни как должное, ничего не отвергая. С Сакурой они были знакомы с детства — их матери дружили. Часто Киба и Сакура не общались, несмотря на то, что были ровесниками. Да и учились они в разных школах. Но друг другу доверяли безоговорочно — после того, как лет в восемь вдвоем выстояли против целой банды из ребят постарше. Два года назад найдя под своим подъездом бездомного белого щенка, Сакура отнесла его Кибе. Он давно мечтал о собаке. А год назад, на похоронах, Киба отвел Сакуру к своей матери, госпоже Цумэ. Та сказала, что какое-то время Сакура поживет у них — пока она оформляет опекунство. Сейчас Сакура жила одна. Киба наведывался к ней время от времени, передавая гостинцы от матери. Иногда и сама Сакура приходила в дом семейства Инузука. — Мы с ним... как брат и сестра, — сказала Сакура. — Он грубоват, но очень добрый. И ты ему понравилась. «Не так, как Ино, конечно. Но это к лучшему». — Правда? — Сакуре показалось, что по лицу Хинаты пробежала тень. Потом уголки ее губ приподнялись. — Ага. — Он говорил... про Яманака Ино, — Хината вместе с Сакурой заглянула в пакет от госпожи Цумэ. — То, что мы с тобой... дружим, — это слово далось ей с видимым трудом, — не повредит? Вашим с Ино от... отношениям. — Не повредит, — отмахнулась Сакура. — Ино сейчас не до подруг, у нее любовь. Да и потом, никто не мешает нам дружить всем вместе. — Значит, я просто... замена? Этот вопрос вынудил Сакуру оставить пакет в покое. Бросив его на землю, она схватила Хинату за плечи. Встряхнула. — Ты что такое... До этого Сакура не особенно задумывалась, кем приходится ей Хината. Да, у нее и раньше были подруги, Ино — самая давняя. Но ни с кем из них она не готовила вместе. Никто больше не подсказывал ей на уроках и не говорил о смерти — только Хината. Ни с кем она не хотела быть рядом настолько сильно; ни о ком не думала как о... — Ты очень важна для меня, — выпалила Сакура. — Очень. У меня никогда не было такой... подруги, как ты, Хината. На лице Хинаты застыло почти страдальческое выражение. Она прикусила нижнюю губу, бледная, как в тот день, когда потянула ногу. Потом на белом холсте ее лица проступили живые краски, а в уголках глаз появились слезы. Хината всхлипнула, раз, и еще, и, прежде чем Сакура поняла это, она уже обнимала Хинату, прижимая ее к себе, гладя по плечам и голове. — Ну-ну... все хорошо. — Э... это... у меня тоже... не было, — между всхлипами сказала Хината. — Ты — мой первый друг, Сакура. Собственное имя показалось Сакуре непривычно нежным. Хината подняла на нее взгляд покрасневших глаз. Не разжимая объятий, Сакура повела ее к подъезду. — Нужно учиться. Идем. За пакетом от госпожи Цумэ она вернулась, только убедившись, что обеспечила Хинату достаточным количеством носовых платков. К счастью, за прошедшее время им никто не заинтересовался. Непортящиеся продукты, одежда, — как всегда. И записка-напоминание — пора сходить на кладбище. Сакура не стала откладывать визит. Прошел уже год; смерть ее больше не пугала. Сегодня ей исполнилось восемнадцать. *** Сакуре снилось, будто сквозь нее прорастает дерево. Было совсем не больно, когда ветки впивались в плоть. Больше всего их собралось у нее на спине, и в какой-то момент Сакура поняла, почему. — Ты рождена с крыльями, — сказала Хината. — Используй их. Сакура послушалась ее, оторвалась от земли, но тут спину пронзило болью, и она проснулась. Падать с кровати — это всегда неприятно. В школу Сакура шла медленно, время от времени потирая пострадавшую спину и поглядывая по сторонам. Только потому и заметила их. Наруто сидел на асфальте, прислонившись спиной к забору вокруг школы, и тяжело дышал. Его форма была перепачкана и измята, на лице наливался свежий синяк, на щеке алела ссадина. Хината стояла рядом и протягивала ему свой платок. До притаившейся за фонарным столбом Сакуры донеслись ее слова: — Вот, приложи. — Спасибо, — голос Наруто звучал устало. Сакура вспомнила, что почти не видела его в последнее время: никто не надоедал ей и не приглашал на свидания. Похоже, у Наруто были проблемы. Сакура ничем не могла ему помочь. А вот Хината — уже помогала. Окруженная неземным сиянием, она снизошла к нему, будто воплощенный идеал женственности. Таких девушек не тягают за косички и не хватают за грудь, их боятся и чтят, как святыню. Теперь Наруто начнет ухаживать за ней, и, если Хината не будет против, Сакура... — Не говори ничего Сакуре, ладно? — попросил Наруто. — Моя девушка не должна об этом знать. — Не скажу, — Хината жестом показала: платок Наруто может оставить себе. — А Сакура знает, что она — твоя девушка? — Не-а. Она меня не любит, — честности Наруто было не занимать. — Но это неважно, потому что я люблю ее. Пока Сакура ни с кем не встречается, я не отступлюсь. — И заставлять ее тоже не будешь, — подхватила Хината. — Удачи. Наруто коротко поблагодарил и ушел, прихрамывая, как сама Хината недавно. Хината проводила его задумчивым взглядом. Она никак не отреагировала, когда Сакура, подкравшись, похлопала ее по плечу. Заметила? — Он хороший, — слова Хинаты подтвердили эту догадку. — И правда тебя любит. — А еще его побили, — пробормотала Сакура. — Интересно, кто. — Нет, он победил, — возразила Хината. — Он не умеет проигрывать. Уж такой он... Наруто, правильно? Вы в чем-то похожи. — Мы? Да ты что, — Сакура принужденно рассмеялась. — Только тобой я... — Хината замолчала, покраснев. — Ты — воин, — продолжила. — Борец. Просто пока не взялась за свое оружие. — Может, никогда не возьмусь. — Так нельзя. Если оружию не находится применения — оно ржавеет и тупится... или крошится металлом, не успев получить и зазубрины. — А если находится — оставляет шрамы? Хината посмотрела на Сакуру — так же безмятежно-отсутствующе, как в день их первой встречи. Этот взгляд длился и длился. В какое-то мгновение Сакура поняла, что смотрит не в глаза Хинаты, а на ее губы, и что губы эти чуть ближе, чем раньше. Еще немного наклониться... Тут прозвенел школьный звонок. *** Сакура рассматривала парту. На парте была нарисована суровая девушка. Волосы у нее стояли дыбом, грудь была почти не видна под свободной майкой с тоненькими шлейками. Девушка смотрела прямо перед собой, а в профиль к зрителю, обернувшись к спутнице, стоял лысый мужчина средних лет. Почесав в затылке, Сакура принялась пририсовывать к ним третий элемент. Теперь на парте были изображены две девушки; одна держала другую за руку, а лысый мужчина поглядывал на них со слащавым неодобрением. — Красиво, — сказала Хината. Сакура вздрогнула. Она не заметила, когда та подошла. — Ты здорово рисуешь. Пойдем сегодня домой вместе? Или у тебя занятия в спортивной секции? В единоборствах Сакура упражнялась три раза в неделю. В такие дни Хината ждала ее в школьной библиотеке. Она не хотела идти домой одна. Додзе, где тренировалась Сакура, было не так уж далеко — три остановки на метро. В прошлый раз какой-то мужчина споткнулся на выходе из поезда. Он удержался на ногах, но уронил сумку, и красные яблоки рассыпались по перрону. Сакура подумала: как кровь. Как кровь... Она сжала левую ладонь Хинаты в своих, перевернула, глядя на ужасный шрам. На этот раз Хината не стала убирать руку, и Сакура рискнула. — Огнем? — Огонь не обжигает так, как любовь, — Хината опустилась на колени рядом с партой, обняла Сакуру, прижалась к ней, спрятала лицо у подруги на груди. Та невольно напряглась — Хината раньше не проявляла инициативу первой, и Сакура понятия не имела, что следует делать в такой ситуации, — но потом сообразила. Необычно-несмело обняла Хинату в ответ, легонько поглаживая по спине; прикрыла глаза. «Есть люди, которые говорят так, словно у них рот набит горячей картошкой. Сама я говорю так, будто каждое слово — готовая распрямиться пружина. Слова слетают с уст Хинаты легко и непринужденно, невесомые, как перья — щекочут сознание, заставляют изменяться, и не понять, как. Ей дана огромная сила, которой нет у меня; я хочу быть на нее похожей, одним целым стать хочу». Хината тихо вздохнула. Сакура знала, что должна защищать ее. *** Хината уснула в библиотеке. Она ждала Сакуру, как обычно, и, должно быть, задремала вот так — уронив голову на стол. Следовало разбудить ее. Вместо этого Сакура воровато огляделась по сторонам. Рядом никого не было — позднее время, да и весна в разгаре. Теплые деньки начались — самое время для прогулок, а учиться никогда не поздно... Этой ночью Сакуре приснилось, что они с Хинатой целуются, сидя на школьном подоконнике. Во сне Сакура была одета в джинсы и короткую тонкую майку. — Ты стала увереннее и успешнее, — откуда-то со стороны доносился голос Кибы, — ты теперь не боишься оголять свой накачанный живот. Хината почти сидела у Сакуры на коленях. Ее форменная юбка задралась, и Сакура трогала ее, не переставая целовать, трогала... всюду. — Ты больше не вечна, — сказал Киба Сакуре. Тогда Хината ее толкнула. Падать было невысоко — второй этаж, но вместе с Сакурой вниз полетело множество острых осколков разбитого окна. Они вонзились в ее тело, стоило столкнуться с землей, а один, длинный и тонкий, насквозь пропорол левую сторону груди, войдя точно в сердце. Сакура проснулась в холодном поту. Как и следовало ожидать, она снова свалилась с кровати, на этот раз пребольно ударившись левым плечом. «Будь осторожна, — сказала Ино. — Хьюга Хината притягивает беду». Сакура не хотела думать об этом. Во сне она целовала Хинату, а сейчас Хината спала, и рядом никого не было. Сакура склонилась над ней... ниже... еще... Розовые губы были совсем близко, когда Сакура, наконец, поняла, что делает. Она тут же отшатнулась... Попыталась отшатнуться. Не открывая глаз, Хината удержала Сакуру — и поцеловала сама. У поцелуя был горьковатый привкус цветочной пыльцы. *** — Я получила этот шрам не когда погибли мои родители, — сказала Хината. Они сидели на уединенной скамейке под цветущей сакурой, с мороженым, купленным в палатке. Впрочем, Хината даже не развернула свое мороженое. Она путалась пальцами в волосах Сакуры — по собственному признанию, ей давно хотелось это сделать. Ей нравились волосы Сакуры — длинные и роскошные... и похожие на сладкую вату. «Я люблю твои волосы». — М-м? — разомлевшая от ласки, Сакура не сразу поняла, о чем говорит Хината. — В тот день... меня с ними не было, — Хината посмотрела на свою левую руку так, будто видела ее впервые. — Все случилось иначе. — Иначе? — Сакура протянула Хинате ее мороженое. — Ешь, а то растает. — Да. В средней школе была учительница, которой я восхищалась, — Хината все-таки взяла рожок. — Учитель Куренай — вот как ее звали. Я любила ее... и она любила меня. А потом... Хината внезапно сдавила рожок так, что он треснул. Сладкие капли потекли по ее рукам, а одна упала на грудь в вырезе блузки. — Я уберу, — засуетилась Сакура. — Где же салфетки... — Это случилось из-за меня, — Хината будто ничего не заметила. — Я виновата. На нее напали... избили. Переломали ноги, чтобы больше никогда... И она боится. С тех пор она боится. Не выходит... из специализированного санатория. К ней никого не пускают. А я... один человек оставил это мне, — она кивнула на свой шрам. — На память. «О ней вообще странные слухи ходят. Будто она свою учительницу с ума свела в средней школе. Та теперь в психбольнице, учительница. Уже несколько лет». Сакура вздрогнула. То, о чем рассказывала Хината... это было ужасно. — Прости. — За что? — Хината посмотрела с удивлением. — Я... заставила тебя вспомнить об этом, — Сакура наклонила голову. — Пожалуйста, извини! В тихом голосе Хинаты была улыбка: — Тебе не за что извиняться. Сакура рискнула посмотреть на нее. Хината тоже на себя посмотрела — и ойкнула. — Что я наделала... — Сейчас, — пообещала Сакура, придвигаясь ближе, — сейчас. Она слизнула мороженое с груди Хинаты; услышав удивленный стон, расстегнула две верхние пуговицы форменной блузки. Сквозь кружевной лифчик погладила Хинату, чувствуя, как твердеют бугорки сосков. На ощупь грудь Хинаты была даже мягче, чем Сакура себе представляла. Отодвинув кружево, она взяла напряженный сосок в рот, несмело коснулась его языком; Хината всхлипнула, но не попыталась отодвинуться. — Сакура... Чуть позже они возвращались домой, держась за руки. Сакура едва переставляла ноги, как пьяная. Ей казалось, она вот-вот взлетит. Этой ночью она долго не могла уснуть, ворочалась, мечтая о том, что завтра снова увидит Хинату. *** На следующий день Хината не пришла в школу. Учитель Ирука сказал — заболела. Сакуре не очень в это верилось. Все уроки она просидела как на иголках, а, придя домой, сразу же бросилась звонить Хинате. Та сняла трубку после первого же гудка. — Хината... как ты себя чувствуешь? — поздоровавшись, выпалила Сакура. — Все... в порядке? — Все хорошо, — у Хинаты был усталый голос. — Просто нездоровится. Это нестрашно. Но очень хочется тебя увидеть. Сакура... можешь зайти ко мне? Пожалуйста. Это было приглашение — в первый раз. Сакура никогда раньше не приходила к Хинате домой. *** Хината открыла дверь. Она выглядела бледной, но при этом — счастливой, и Сакуре стало легче. — Проходи. В гостиной было просторно. Большую часть места занимала стеклянная витрина с кубками и другими стилизованными наградами. Сакура присмотрелась к надписям на них, перевела взгляд на Хинату. — Тут так много наград... спорт. Твои? — Нет, ты же знаешь, у меня со спортом не очень. Это родителей... и брата. — У тебя есть брат? — удивилась Сакура. Она слышала об этом впервые. — Да. После смерти родителей мы живем вместе. До совершеннолетия он был моим опекуном, — объяснила Хината. — Брат много работает. — Это он подвозил тебя до школы? — следовало придержать язык, но Сакура позорно проиграла битву с собственным любопытством. — По дороге на работу. У него своя фирма, — Хината отвечала коротко и с явной неохотой. — Вот как. Поэтому у него есть машина! — Да. Он... увез меня за границу, когда учитель Куренай... — голос Хинаты ослабел. — Я люблю своего брата. — Но я ему точно не понравлюсь, — заключила Сакура. — Поэтому ты нас не знакомила. И не приглашала меня к себе. Судя по этой квартире, твой брат — человек небедный. А я... — Ты — моя любимая. На это Сакуре было нечего возразить. — Я... — начала она, но тут же запнулась. — Ты... Ты простудилась? Пришла очередь Хинаты смущаться. — Эм-м-м... Я... это... так, — выдавила она. — Потому что... я... в общем... у меня! — Месячные? — догадалась Сакура. — Уф-ф. Я уж думала, что-то серьезное... или что ты больше не хочешь меня видеть. Хината серьезно посмотрела на нее. — Такого бы никогда не произошло. — Ты завтра придешь в школу? — быстро спросила Сакура. — Я взяла задания для тебя и... могу помочь, если хочешь. — Помоги, — согласилась Хината. Ее глаза влажно блестели, как от температуры, и Сакура поняла: Хината имеет в виду совсем не задания. Привлекла Хинату к себе, прижалась губами к губам, чувствуя, как слабеют колени, коснулась языка Хинаты своим, начала нежно его посасывать... Звук повернувшегося во входной двери ключа заставил Сакуру отпрянуть. Парень, прошедший в прихожую, приходился Хинате братом — это было ясно с первого же взгляда. Сакура ему действительно не понравилась. — Подруга? — спросил он с неприязнью, когда Хината, вдруг оробевшая, пролепетала «Мой брат, Недзи; моя подруга, Сакура». — Хм. Больше он не сказал ничего, почти сразу же удалившись в свою комнату. — Он сегодня рано, — Хината взяла Сакуру за руку, крепко сжала. На тыльной стороне ладони Хинаты был синяк — наверное, обо что-то ударилась. — Чаще всего за полночь приходит. Сакура... останься, пожалуйста. Если хочешь, я тебе свою кровать уступлю... — Остаться... на ночь? — Сакура ушам своим не верила. — Но... — Прошу тебя. Отказать Хинате было невозможно. Какое-то время они пытались учиться, но получалось неважно — обе могли думать только друг о друге. За себя Сакура могла поручиться. — Пойдем в мою комнату, — предложила Хината. Она была по-прежнему бледной. Спазматические боли в первые дни месячных, Сакура знала, как это бывает. И слышала о способе унять боль. Когда Хината закрыла за ними дверь своей комнаты на ключ, Сакура кивнула в сторону кровати: — Ложись. Я... знаю, что нужно делать. Она отвлекла Хинату поцелуями, так что та слишком поздно поняла, к чему идет. Сакура слегка приспустила трусики Хинаты, погладила ее большим пальцем, а потом сменила руки ртом. Менструальная кровь не успевала свернуться на губах. Сакура слизывала ее, как клубничное варенье, и могла поручиться, что ничего вкуснее в жизни не пробовала. Кровавые сгустки казались ей деликатесным желе. Это было в точности так, как она мечтала — может, не стать одним целым с Хинатой, но урвать себе кусочек, провести языком по набухшему бугорку вверху сборчатых складок, невероятно приятных на вкус, и еще, вырывая у Хинаты сдавленные стоны; приласкать руками грудь с покрасневшими, будто воспаленными сосками, погрузить два пальца в приоткрытый рот... Хината прикусила эти пальцы, чтобы не закричать, — и вздрогнула всем телом. Одновременно Сакура почувствовала, как теплый узел в низу ее живота разорвался, посылая по нервным окончаниям волны сладостной дрожи. — Больше не болит, — сказала Хината через некоторое время. Способ, который использовала Сакура, можно было с чистой совестью считать проверенным. *** Конечно, Сакура не стала спать на кровати Хинаты, — той нужен был отдых. А Сакура не была уверена, что, оказавшись так близко к Хинате, сможет удержаться. Приняв душ, она устроилась на футоне на полу — и снова вертелась полночи, гадая, что будет дальше, смогут ли они с Хинатой жить вместе, как к этому отнесутся родные... Насчет семейства Инузука Сакура была уверена — они примут любой ее выбор. Но у брата Хинаты вряд ли были настолько широкие взгляды. Вон, даже к ужину не вышел. Завтрак брат Хинаты — кажется, его звали Недзи, — проигнорировать не смог. Утренний чай они пили втроем; за столом царило неуютное молчание, но Сакура едва ли его замечала. Она могла думать только о поцелуе, которым ее разбудила Хината, и о том, что они сделали вчера. Так стыдно... так хорошо. Самое прекрасное, что только может быть. Хината чувствовала себя ослабевшей, поэтому в школу и сегодня не пошла. Сакура пообещала взять для нее задания и занести после уроков. Хината проводила ее и Недзи до входной двери, на прощание совершенно одинаково поцеловав обоих — в щеку. За границей так, наверное, принято, — целовать всех близких людей, но Сакура все равно смутилась. К счастью, подвезти Сакуру брат Хинаты не предложил. Вообще не сказал ей ни слова. Ну и ладно. Сжимая бэнто, который ей дала Хината, Сакура поспешила домой. Нужно было переодеться и взять школьную сумку. *** Сегодня последним уроком была физкультура. Учитель Гай куда-то спешил, поэтому отпустил всех пораньше, пообещав непременно наверстать в следующий раз. Сакура уже заранее побаивалась этого раза: энтузиазм учителя Гая давно стал притчей во языцех. Впрочем, особо бояться было некогда. Сакуру ждала Хината. Ей, наверное, уже стало лучше. Нужно принести чего-нибудь... яблок, что ли, купить. По дороге домой Сакура зашла в магазин, а вот домой заходить не стала, сразу направившись к Хинате. На стук в дверь никто не ответил. Сакура по привычке повернула дверную ручку. Дверь медленно приоткрылась. Наверное, Хината утром забыла закрыть... только бы с ней ничего не случилось! Пройдя внутрь, Сакура услышала знакомый голос: Хината стонала, как от боли. Может, она упала, как тогда, на физкультуре? В глазах потемнело — и все... Сакура сорвалась на бег, остановившись только у двери в комнату Хинаты. Дверь была приоткрыта. Одолеваемая чувством дежавю, Сакура осторожно заглянула внутрь. Она ожидала чего угодно, но только не этого. Хината лежала на кровати, на спине, раздвинув стройные ноги, а между ее ног был Недзи. Он вбивался в нее, придерживая за безжалостно заломленные руки. Хината подавалась ему навстречу, принимала его в себя так глубоко, как могла. На обоих не было ни нитки. Их одежда в беспорядке валялась на полу. «Это тоже любовь, — промелькнула отдаленная мысль. — Только... другая. Душная, душная». Сакура попятилась и выронила пакет, который держала в руках: яблоки рассыпались по ковру, красные, будто кровь. Недзи услышал, обернулся. Посмотрел на Сакуру презрительно. Хмыкнул. Хината, прижатая к постели его сильным, до безумия красивым телом, ничего не заметила. Только из уголка ее правого глаза скользнула одинокая слезинка. Обеими руками зажимая себе рот, — ни звука, ни звука, Хината не должна понять, она не сможет с этим жить, вот почему у нее раньше не было друзей, вот почему... — Сакура бросилась вон из квартиры. Нет смысла заботиться, чтобы не хлопнуть дверью на выходе — Хината, Хината, прохладные нежные руки, в которых, кажется, едва теплится жизнь, тело, такое хрупкое, что обними крепче — сломается, нежный запах шелковистых волос... Вниз по лестнице — Хината, вечно опущенный взгляд, покрасневшие щеки, и как она улыбалась, глядя на Сакуру... У нее такие красивые глаза. «Огонь не обжигает так, как любовь». У ее брата другие. Тот же цвет, но — стылый лед вместо летнего дождя. «Я виновата. На нее напали... избили. Переломали ноги, чтобы больше никогда... И она боится. С тех пор она боится. Не выходит... из специализированного санатория. К ней никого не пускают. А я... Один человек оставил это мне. На память». Сакура опомнилась только на улице, возле собственного дома. Прижала руки к лицу, потом уронила их, и они безвольно упали вдоль тела. Сакура смотрела в небо и думала, что уже не сможет без Хинаты. «Я люблю твои волосы», — так она говорила? ...Позже, у зеркала, Сакура обрезала собственные пряди цвета сладкой ваты, кромсала тупыми ржавыми ножницами, слизывала кровь, стекающую со лба, и все повторяла про себя: «Кто знал любовь, тот носит шрамы... шрамы... любовь».