клубнично-комично-героично

Иногда Арс задумывается, с какого именно момента все пошло по пизде. Когда ему впихнули женские сережки, игрушку и сообщили: «Теперь ты герой, пацан»? Или когда другой парень, затянутый в черную кожу, склонился перед ним, собираясь поцеловать ладонь, сверкая зелеными глазами? О, или, может, когда его сердце ухнуло вниз, от одного только взгляда на нового одноклассника? Тем не менее, к первоначальным данным в виде девятиклассника-тихони Арсения Попова добавились квами Тикки, превращающая его в красного пятнистого супергероя, и флиртующего через вдох напарника, выглядящего как модель БДСМ-журнала. Он подбрасывает йо-йо в воздух, кричит обязательное: «Чудесная ЛедиБаг!», и наблюдает, как розовые лепестки возвращают раздолбанную вкрай после сражения с акуманизированным злодеем Капотню в ее прежнее состояние. И если б ему сказали, найти десять отличий «до» и «после», он бы вряд ли смог это сделать. Они привычно стукаются кулаками, но Кот вдруг перехватывает его ладонь обеими руками, не позволяя уйти. Арс поднимает вопросительно брови, и напарник отступает, тут же отпустив, его колокольчик на шее тоскливо звякает. — Успеешь добраться до дома? — обеспокоенно спрашивает Кот Нуар, почесывая затылок. — До трансформации пять минут, а мы около МКАДа. — Да, наверное, — кивает ЛедиБаг, задумчиво разглядывая горящие мусорные баки. — До метро так точно. Увидимся позже? Кот кусает губы, на него не смотрит даже, и Арс терпеливо ждет, пока тот решится: — Если позволишь, я мог бы тебя подвезти? — выпаливает, наконец, он и краснеет скулами. Арсений щелкает Кота по носу — тот глупо улыбается на это. — Мы это проходили уже. Наши личности необходимо… — Хранить в секрете, я помню, — раздраженно прерывает его напарник. — Но сколько можно? Что такого страшного случится, если я буду знать, кто ты? Я бы смог к тебе подкотить не только в образе Нуара. У Арса пищат сережки, намекая торопиться. — Мы подвергнем опасности не только нас, но и наших близких, — быстро говорит он, оглядываясь в поисках отступления. — И на свидание ты не пойдешь? — вздыхает Кот, излишне драматично, на взгляд Арса. — Не сегодня, — фыркает он и цепляется йо-йо за столб. — Я буду ждать тебя, сколько потребуется, моя леди, — долетает до него. Он улыбается, петляя между домами, и, заметив удобный переулок, ныряет туда, слыша писк талисмана. Арсений не успевает нормально приземлиться, когда его ослепляет вспышка перевоплощения, разогнавшееся тело впечатывает в асфальт, и он тихо стонет, вытирая стертые в кровь ладони от впечатавшихся в кожу асфальтных крошек о джинсы. — Я держалась до последнего, — виновато говорит Тикки, с сочувствием смотря на него. — Все нормально, — отмахивается он. — Я сам виноват. Тикки ныряет ему за капюшон, щекоча рожками шею, он протягивает ей приготовленное овсяное печенье. — Думаешь, мне стоит пойти с ним на свидание? — шепчет Арсений, спускаясь в метро. — Ты же влюблен в совсем другого, — пищит Тикки ему на ухо. — Да, но… — он мотает головой, щурясь на схему веток. — Антон не из тех парней, которые встречаются с парнями, понимаешь? Ему нравятся тачки, футбол, буфера. Он тихо смеется и оглядывает оцарапанные ладони: ему б тоже не помешал буфер. — А не педиковатые мальчики-дизайнеры. Для Тикки выговорить подобное дико, и она вопросительно трогает его лапкой. — Потому что у меня уши проколоты, — вздыхает Арс, — и я шью футболки. Не занимаюсь физкультурой. Что он еще может обо мне думать? Что справка по освобождению это чтоб не спалиться в своих скрытых талантах к гимнастике? А в ушах талисман, делающий меня супергероем? — У тебя только одно ухо проколото, — возражает Тикки робко, — это даже модно. *** Когда Арсений врезается в Шастуна, не удивляются ни один, ни второй, ни Дима, идущий сзади, — Антон вежливо отпихивает его, Арс с трудом отпускает притягательную рыжую толстовку, в которую вцепился. Антон останавливает взгляд на его ладонях, заклеенных красными пластырями; Арсений краснеет им под цвет и прячет руки за спину. Глупо-глупо-глупо, перестань сейчас же, ты делаешь только хуже. — У тебя все нормально? — нейтрально интересуется Шастун, зачесывая челку набок. Даже обладая талисманом удачи, Арсений в стотысячный раз выставляет себя последним лузером перед Антоном, начиная заикаться, мямлить и пытаться шутить одновременно. Антон хмурится, кивает, видимо, оставаясь удовлетворенным «д-да, кот-течно» и сваливает, пока Арсений пялится ему вслед, сжимая ремень сумки. Он просто ничтожное насекомое под толстой подошвой ботинок Антона.  — Почему ты не можешь просто выпить ромашки перед школой? — интересуется Дима, не отлипая от телефона. — Говорят, успокаивает. Перед глазами сразу встает картинка, где он методично отрывает белые лепестки, приговаривая «любит-не любит», и заливает все кипятком. И если кончится цветок на «любит», не факт, что из чайника. — Я полностью спокоен, — отзывается Арсений. В классе как всегда шумно, поэтому никто особо не вслушивается, как он ноет о несчастной любви. — И он считает меня юродивым, — заканчивает Арс, падая головой на парту. Это больно, он ойкает и трет лоб: — Просто зашибись. — Скорее аутистом, — ехидно поправляет Дима, со вздохом доставая учебник по русскому. Арсений устраивается щекой на прохладном дереве и закрывает глаза. Антон вовсе не плохой. Популярный, веселый, душа компании — девочки вьются вокруг как бабочки, а бабочек Арсений с некоторых супергеройских пор ненавидит. Антон фанатеет по Коту Нуару — по этому дураку отшибленному, но не Арсу судить, — кольца вот носит, правда, на штук семь больше, чем приснопамятный Кот, и еще у него уже есть права, и, Арсений чувствует, как его заносит, он такой красивый, высокий, даже выше него, умный, колкий… — Арсений! — шипит Дима, пихая его локтем. — Что? — подскакивает Арс, натыкаясь на укоризненный взгляд учителя, уши горят. — Простите, Павел Алексеевич. — Вот за такое игнорирование вопросов учителя выучишь ко вторнику Пушкина, «Пророк», — назидательно произносит Павел Алексеевич, и Арс со стоном валится обратно. — Я больше не хочу становиться актером, — говорит он жалобно. — Не хочу ничего учить. Я буду шить футболки. Никакой школы. Никаких экзаменов. Никаких рифмованных строчек. — Хватит ныть, — дергает его Дима. — А то прослушаешь правила Тайного Санты. — Тайного Санты? — переспрашивает Арсений, ошеломленно разглядывая достающего жестом фокусника из-под парты шляпу учителя. — Я уже написал ваши имена, — он трясет шляпой. — Так что давайте, с наступающим, кролики. Арсений пристально следит за реакцией одноклассников, вытягивающих бумажки, — Сережа хмурится, Оксана пожимает плечами, Антон слегка улыбается — и здесь Арс застревает, жадно впитывая улыбку, даже пусть она сияет не для него, что пропускает момент, когда шляпа доходит до него. Он долго дрожащей рукой перебирает бумажки, почти не глядя, веря, что вытянет ту самую — он же ЛедиБаг, в конце концов, и он смотрел достаточно мелодрам, чтобы сердце предвкушающее билось где-то в горле. — Давай тяни — и дело в шляпе, — ухмыляется Дима, и Арсений, дергаясь, хватает первую попавшуюся бумажку. Класс смеется, пока Арс с ужасом разглядывает «Ира Кузнецова». Не может, блять, быть. Это он ей должен подарок дарить? Той, которая вечно пристает к Антону, визгливо смеется над его шутками и прямо сейчас разминает его плечи? Да ни за что, он лучше на своей йо-йо повесится. Дима заглядывает ему через плечо и хмыкает. — Хочешь, поменяемся? Это тебе понравится гораздо больше, — интригующе тянет он, махая своей бумажкой. Антон! Арсений кивает, выдергивая его адресата, и впихивая жуткую Кузнецову другу. «Павел Воля». — Ты что, издеваешься? — кричит он, вскакивая с места. Павел Алексеевич вздергивает брови, оглядываясь на них, Арсений смущенно опускается и сползает на стуле почти под парту. — Ты чем-то недоволен, Арсений? — мягко спрашивает учитель, вытаскивая за шкирку на свет. Он успел раздать все бумажки и нацепить шляпу, и Арс мычит. Как корова, укоряет он себя. Как божья, блять, прости, мамочка, за мат и каламбуры, корова. — Все нормально, — вяло отвечает он. *** Арсений перелетает с крыши на крышу, преследуя злодея. Рядом черной вспышкой несется Нуар. — Ты расстроена, моя леди? — спрашивает он, оказываясь слишком близко. Арс отпихивает его, с удовольствием глядя, как Кот чуть не падает с крыши — он бы проверил, действительно ли кошки приземляются на лапы. — Я — парень, — напоминает он, швыряя йо-йо. — Я прекрасно это вижу, — мурлычет Кот, умудряясь поцеловать воздух на дециметре от локтя, целящегося в его нос. — Но с удовольствием бы убедился в этом. — Извращенец, — бормочет Арсений, но улыбается. — Твоя улыбка — самая лучшая часть моего дня, — ласково звучит урчащий голос. — Мне удалось поднять тебе настроение? Значит ли это, что мне позволят поднять кое-что еще? А, может, оно приподнимется само... Арс отталкивает его — не до того. — Я думаю, акума в ее заколке. — Вряд ли, — серьезно отзывается напарник, пристально оглядывая зелено-фиолетовое чудище. — Мне кажется, это пояс. Хочешь, поспорим? Арсений кувыркается в воздухе, обвивает шнурком йо-йо одну из ног злодея и тянет на себя. Тот меняет свои формы тела, с легкостью ужа выскальзывая из захвата, и сколько можно, они преследуют его уже четверть часа, а он все не хочет сражаться, заманивая их… куда-то. Остается надеяться, что не в Капотню. — На что? — вздыхает он. Штука спряталась точно в заколке, иначе и быть не может. — На поцелуй, — играет бровями Нуар. — Нет, — как бы он ни был уверен, поцеловать этого…этого! — Ну, малюсенький, — канючит Нуар, умоляюще складывая руки. — Я же так влюбле-ен! Почему ты так жесток со мной? Кот совсем не смотрит под ноги, запинаясь о невысокий бортик крыши, и Арс едва успевает схватить его за хвост, ловя и друга, и свое чуть не ухнувшее вслед за этим непутевым придурком сердце. Он дергает его назад, и Кот валится навзничь. — Пойдем в кино? — Сначала обезвредим акуму, — рычит ЛедиБаг, раскручивая йо-йо. — Как скажешь, моя леди, — блаженно улыбается Кот, вскакивая одним прыжком на ноги. — Котаклизм! — СуперШанс! — …Что насчет «Человека-паука»? К слову, моя леди, мне кажется, ваши с ним способности схожи. Арсений утыкается горящим лбом в ладонь. Вот почему он ЛедиБаг, а не прикольный крутой Человек-паук?! Но глядя в зеленые счастливые глаза Кота он не чувствует ни капли разочарования. *** Арсений мотается с Димой по торговому центру вслед за Антоном, прячась за искусственные елки, если тому вдруг приспичит оглянуться. Дима сообщал, что из-за елки торчат его локти или колени, махал хмурящемуся Антону и тащил Арса дальше. — Почему я вообще хожу с тобой? — страдальчески вопрошает Арс, вытягивая шею, чтобы разглядеть Шастуна на фудкорте: тот неаккуратно запихивает в себя пончик, обляпавшись зеленой елочно-новогодней глазурью. Само совершенство. — А не с ним? — кивает на Антона Дима. Они проходят мимо выставленных игрушечных фигурок ЛедиБаг и Кота Нуара. Мимо елочных красных в черный горох шаров, мимо плакатов с «героями Москвы» в притофотошопленных красных колпаках, наверняка, Нуар в восторге от того, какие они селебы, и Арсений ныряет под столы, утягивая с собой Диму, видя, как Антон поднимается с места. — Я не хочу, чтобы он нас видел, — шепчет Арсений. — Мы так с тобой никогда не купим подарки, — бурчит в ответ Дима, вырываясь. — Тише, тише, завали, — Арсений осторожно выглядывает из-под стола, тут же встречаясь взглядом с нависшим над ним Антоном. — Привет, Арсений, — тянет Шастун и переводит взгляд на стонущий обреченно стол. — Дима. Что вы там ищете? — Свое достоинство, — кряхтит Позов, выталкивая Арсения. Антон ухмыляется и помогает Арсу подняться с пола. — У т-тебя…ту… — глотая окончания, мямлит Арсений, указывая на свою правую щеку, — глазурь. — Здесь? — к восторгу Арса Антон трет совсем не там. И сейчас он должен сказать что-то вроде: «Нет, дурашка» и ласково вытереть… Дима слюнявит палец и невозмутимо стирает сладкий след. У Арсения отвисает челюсть от такой несправедливости и досады. Друг еще называется! — Спасибо, — смущенно улыбается Шастун. — Вы же тоже подарки ищете к этому идиотскому Санте? Дима открывает рот. Только попробуй сказать, что мы следим за тобой, с ужасом думает Арс, и щеки становятся под цвет его геройского костюма. — Ну вроде того, — говорит Позов, хитро глядя на него. — Сейчас наберу Сереге, он тоже где-то здесь, — кивает Шастун, выуживая телефон. — Вместе веселее, верно? — Безусловно, — стонет Арсений: слишком много социальных взаимодействий! Они шатаются по магазинам, Антон громко смеется, запрокидывая голову, толкается с Матвиенко, нацепляет на себя нелепые праздничные колпаки, и Арсений заламывает пальцы, идя следом. — Как вы думаете, все же любят Кота Нуара? — Антон, улыбаясь, оглядывается на них с Димой. — Я хочу подарить что-то, связанное с геройской тематикой. Арсений кривится, Поз жмет плечами: — Почему тогда ты не спрашиваешь про ЛедиБаг? — Ну, он точно нравится всем, — отмахивается Антон, и Арсений вспыхивает. Всем — и Антону тоже? — А Кот — не всем? — допытывается Дима. — Судя по лицу Арсения, не всем, — кисло говорит Шастун. Арс ловит на себе взгляды остальных и зарывается носом в широкий ворот свитера. — Нуар мне нравится, — неуверенно сообщает он. — Попизди, — смеется Дима, хлопая его по плечу. — Ты от него не в восторге. Арсений останавливается, не в силах сдержаться, даже не обращая внимания на удивленного Шастуна. — Потому что он грубый, надоедливый, вульгарный и пошлый, — резко замечает он. Антон таращится на него, и, замечая это, Арсений тут же сбивается, багровея. — Ты так хорошо его знаешь? — интересуется он, каким-то знакомым движением склоняя голову набок. Знакомым — потому что Арсений следит за ним как сталкер-маньяк. О, да, вполне знает. От ушей и до кончика черного хвоста. — Дима брал у него интервью, — бросает, наконец, он, припоминая хвастливое двусмысленное кошачье «я ему дал». — Сложно не сделать вывод. — Ну, хорошо, — вдруг покладисто соглашается Антон. — Тогда какой подарок, по-твоему, будет идеальным? Ты. Арс молчит достаточно долго, Шаст расстроился из-за него, какой же он придурок, не умеющий держать язык за зубами, и Дима его пихает. — Я собираюсь приготовить что-нибудь сладкое, — в итоге говорит он. — Но самое сладкое — это ты, — усмехается Сережа, и Арс краснеет еще гуще, и однозначно он не готов к этому. Антон в это мгновение не сводит с него взгляда, и заученное «горит костер рябины красной» как никогда в тему. Арсений вздергивает нос и шагает вперед, толкая Шастуна плечом. — Ого, — шепчет Тикки. Арсений спотыкается, переводя знакомство со скользким полом в горизонтальную плоскость. Браво. *** На патруле они разделяются. Ему слишком неловко от произошедшего днем, досадно, щеки до сих пор горят от позора перед Антоном, он отмахивается от робких кошачьих попыток во флирт, бросает прямолинейное: — Нет, Кот. Никогда. Кот Нуар продолжает сиять приклеенной улыбкой, и ЛедиБаг вздыхает. — Ты хороший друг. Лучший напарник, которого я мог бы пожелать… — А теперь остается меня только пожалеть? — выплевывает Нуар горько. — Глупый влюбленный Кот? — Прости, — сглатывает он, ежась от пронизывающего ветра, от пронизывающего взгляда его, и внутри кошки скребут. — Я бы очень хотел любить тебя. Но я уже…уже люблю кое-кого, и мы с тобой никогда не будем вместе. — Кого? — он вздергивает голову, внимательно вглядываясь ему в лицо. Нездорово. — Я ее знаю? — Я не могу тебе сказать, — отрезает ЛедиБаг. — Мне жаль. Кот Нуар сутулится, губы дрожат в улыбке. Он бросает йо-йо, взмывая вверх, но не чувствует в себе ни сил, ни желания обходить улицы. Одной лишь силой воли он протаскивает себя по крышам Дмитровки, вяло разглядывая проезжающие машины, и спускается вниз, на землю. Снег талый, ноги месят кашу, и у него в голове так же, как в школьной овсянке: противно, склизко и плавают комки сомнений. Перед Котом нужно извиниться — Арсений вел себя как мудак. Он пинает мерзлые куски снега, и они рассыпаются — тухло, никаких акум на горизонте. Арсений обнимает себя руками, шагая дальше. Как на пути прохожие еще не встретились — загадка, но он не спешит перевоплощаться: костюм защищает от холода лучше, чем его пижама — Арсений вспомнил о патруле в последний момент. Потому что он страдал от собственной неуклюжести, и ему показалось замечательной идеей испортить настроение кому-то очень близкому и, как оказалось, ранимому. Браво. Он трет щеки, чувствуя, как вот-вот потекут злые слезы, и, не выдержав, достает йо-йо, проверяя на радаре местонахождение Кота. Нет. Перевоплотился и исчез, видимо, тоже не мог патрулировать. И все по его вине. — ЛедиБаг? — тихо зовет кто-то. Рядом останавливается машина, и Арсений замирает, вытирая глаза. Стекло опускается, и Антон Шастун наклоняется, чтобы открыть дверь пассажирского. Какого черта он за рулем в свои шестнадцать? — Иди сюда, — просто говорит Антон. Арсений кивает, неловко забираясь в машину, Шастун включает обогрев сиденья. — Меня зовут Антон, — улыбается Антон, но тоже не выглядит особо довольным встречей с героем. — Я знаю, — ляпает Арс, не подумав, и закрывает глаза, растекаясь по креслу. Его взгляд скользит по его телу так ощутимо, что Арсений прислоняет лоб к ледяному стеклу, охлаждая горящую кожу. Красный костюм придает храбрости, и ему почти не неловко перед Антоном, и ЛедиБаг вполне может произнести пару фраз, не заикаясь на каждом слоге. — Откуда? — хрипит Шастун, и у Арса где-то секунда, чтобы придумать отмазку. — Я всех знаю, — излишне весело отмахивается он, — Приходится. — Ну, как знаешь, — без особого доверия принимает Антон. Он выворачивает руль, останавливаясь на светофоре, сосредоточившись на дороге. Арсений исподтишка не сводит глаз с осунувшегося лица Шастуна, в красном свете выглядящего еще несчастнее, и сжимает пальцы, чтобы не погладить его по впалой щеке. Ему хочется врезать причине грусти Антона, улыбка шла ему в миллион раз больше. И себе заодно. Антон вдруг перегибается через него, и Арс ожидает, что он откроет дверь, вышвыривая его в холодный декабрь, но Шастун только перетягивает его ремнем безопасности. — «Я укрылся в подвале, я резал кожаные ремни, стянувшие слабую грудь», — вдруг цитирует Арсений, слыша щелчок, и сжимается в комок. — Я хочу быть с тобой, — поднимает Антон на него глаза. Они такие бездонные, Арсений невольно задерживает дыхание, вбирая в себя этот момент. Он так часто мечтал остаться наедине с Антоном, может, это произошло бы, когда ЛедиБаг спас бы его и отнес на руках в безопасное место, а Антон бы улыбнулся, и эта улыбка сияла бы только для него, а не для какой-то Ирки. Но ни в одном из сценариев, лелеемых Арсением, Антона не вело от близости так же, как и его. Сзади сигналят машины, но они не обращают внимания, застопорившись друг на друге. ЛедиБаг моргает. — Не знал, что герои такое слушают, — тихо усмехается Антон, переводя взгляд на его губы. Арсения дергает как стоп-краном. — Я не герой, — хрипло выдавливает он, отворачиваясь. — А самый настоящий негодяй. Антон фыркает, топит педаль газа в пол, сворачивая недорожный разговор. Они едут молча, Арс даже не следит, куда, надеется только, что Тикки хватит сил продержаться еще немного — все же он ЛедиБаг достаточно долго. Они останавливаются около подъезда. На его плечо ложится широкая ладонь. — Взгляни на меня. Лицо Антона слегка размыто, и Арс трет раздраженно глаза, шмыгая носом. — Объясни. — Я обидел самого близкого моего друга, — глухо говорит он. — Какой герой причиняет боль людям? Я не знаю, как извиниться, у меня даже нет его телефона. Арсений сглатывает и вцепляется в волосы, тянет пряди так сильно, что глаза вновь слезятся. Антон мягко перехватывает его руку, не давая причинять себе боль. — Я самая последняя свинья на свете, — сообщает Арсений почти спокойно, смирившись. Он не чувствует волнения от нахождения рядом Антона. Оттого, что они держатся за руки, оттого, что кожа Шастуна горячая, и кольца теплые, и что одно из них органично смотрелось бы на черной коже, что ему так приятно, — он фиксирует детали неосознанно, чтобы потом вернуться к этому воспоминанию, чтобы прокручивать его в памяти, лежа в постели, и, возможно, его ладонь даже скользнет ниже, — но сейчас он не имеет права думать, каково было бы касаться не через ткань костюма. — Что бы это ни было, я уверен, в этом нет твоей вины, — мягко говорит Антон. Арсений облизывает пересохшие губы и качает головой. — Есть, — возражает он. — Накопились причины меня ненавидеть. — Еще больше причин тебя любить, — выдыхает Антон. Арсений едва успевает изумленно поднять глаза от их переплетенных пальцев на решительное лицо, как тот сокращает расстояние и прижимается к нему влажными губами. Они замирают, не закрывая глаз, — Арсений разглядывает широкие зрачки, тонкую зеленую радужку, темную совсем сейчас, но он прекрасно знает этот оттенок; пальцы гладят его косточку на запястье, и он перехватывает их, сжимая до боли, но Антон только улыбается — Арсений чувствует растянутые губы и закрывает глаза, прижимаясь ближе. Антон жарко выдыхает ему в рот. Он пахнет как крутые мальчики: сигаретами и мятной жвачкой, и, к удивлению, слегка затхлым сыром. Нижней губы неуверенно касается скользкий кончик языка, и он прерывисто вздыхает, приоткрывая рот, сердце так колотится, что почти заглушает писк талисмана. Но его слышит Антон. Он отстраняется, щеки его пылают, господи. — Божечки-кошечки, — шепчет Арсений. Антон улыбается так широко и глупо, так знакомо, Арсений видел эту улыбку тысячу раз. — Можно ли назвать так пару Кота и Леди? — мечтательно спрашивает он. Арсению хочется провалиться, потому что, блять, как он мог забыть о Коте. Как он позволил всему этому произойти? После того, как отшил Кота, развел сопли и позволил Антону утешить его — он сглатывает, прижимая кулак к губам. Нуар наверняка сейчас переживает, а он развлекается с самым красивым мальчиком в школе! Сережки пищат снова, и Антон щурится, в сумраке разглядывая проколотое ухо. — Сексуально, — глухо говорит он. — Блять, прости, — Арсений невольно сжимает серьги пальцами, путается, пытаясь одновременно отстегнуться, открыть дверь и не сводить взгляд с Антона. Шастун смеется и помогает ему, напоследок дергает вдруг за запястье и прижимается к нему губами. Его ресницы трепещут, лицо расслабленно-одухотворенное, и он так красив и беззащитен, что Арсению больше всего на свете хочется остаться в салоне. — До встречи, — шепчет Антон, и Арсений взлетает на крышу, успевая услышать: — Моя… *** Арсений приходит рассказывать Пушкина, из «Пророка» зная только то, что нормальный балл ему не светит — тут и к гадалке не ходи. Однако он успевает красиво упаковать подарок для Воли и даже оставить его у учителя на столе — есть хоть маленький супершанс на приподнятое настроение. Воля сидит, закинув ноги на стол, в руках бордовая коробочка с клубникой в шоколаде. — О, Арсюха, — он кивает приветливо, закидывая в себя ягоду. — Хочешь? — Вы бросили свое имя в шляпу, — укоризненно говорит Арсений, присаживаясь на парту. Павел Алексеевич хитро цокает языком и лукаво смотрит на него. — Так значит, это ты мой Санта, верно? Арсений краснеет — как же быстро его раскрыли! — и кивает. Учитель протягивает ему коробку с бережно уложенными спиралью красно-черными ягодами. — Угощайся, — добродушно улыбается он, напоминая, то ли Дамблдора, то ли Слизнорта. — И можешь валить, пока я добрый. Знаю же, ничего ты не выучил. Арсений вытягивает аккуратно одну ягоду, крупную, алую. Было бы здорово отдать ее Антону, ведь ему нравится… ЛедиБаг? Павел Алексеевич ухмыляется и поправляет галстук-бабочку. *** Арсений несет клубнику так аккуратно, как только возможно, думая, где же может быть Антон. Да, глупо, он подкинет ему нормальный подарок в любом случае, но так хочется увидеть его улыбку, что он не в состоянии ничего с собой поделать. И он понятия не имеет, что сказать Антону, но он подумает об этом позже. После уроков коридоры еще полны народа, и Арс поднимает пылающую алым ягоду выше, как чертово сердце Данко, лавируя через толпу. Антон будто ждет его, обнаруживаясь в тупиковом коридоре, куда Арс заглядывает просто на всякий случай. Он вскакивает с подоконника, выбрасывая бычок в окно, и замирает, переводя взгляд с лица Арсения на его вытянутую руку с клубникой. — Красивые цвета, — замечает Антон, подходя ближе. — Это для меня? У Арса во рту опять каша, и он пытается выдавить хоть слово, но только кивает, с замиранием наблюдая, как Антон перехватывает осторожно его запястье, подносит ягоду к губам, как покрытая шоколадом сочная мякоть скрывается за блеском зубов. В уголках губ остаются розовые потеки сока, и Антон медленно слизывает их, Арсений бессознательно повторяет — под темным взглядом напротив. — Я твой Санта, — сообщает Антон и на секунду отвлекается, чтобы достать нелепо упакованный подарок. — Мой? — переспрашивает Арсений. Антон с улыбкой кивает, отбирая недоеденную ягоду, и передает сверток Арсу. Арсений разрывает нетерпеливо шуршащую ткань, вытягивая длинный красный шарф, и с восторгом переводит взгляд на ласково улыбающегося Антона. — Тебе он понадобится, — хитро говорит он, и в этих словах определенно есть какой-то подвох, но Арсений не улавливает и хмурится. Улыбка Антона перерастает в насмешливую ухмылку, и это слегка нервирует. Он закидывает в рот остатки ягоды, выбрасывая вслед за бычком стебелек, и шагает ближе так, что Арсу приходится запрокинуть голову. Шастун аккуратно ведет кончиками пальцев по виску, убирает пряди за ухо, и сладко-счастливо выдыхает, поглаживая проколотую в двух местах мочку. Арсений скашивает глаза, только сейчас замечая, что Антон оставил только одно кольцо-печатку на безымянном пальце. — Так много причин, чтобы любить тебя, — шепчет он, и радужка переливается зеленым. Арсений кусает губы, начиная улыбаться, и закидывает руки Антону за шею. — Я еще не придумал, что подарить тебе на Новый год, — доверительно сообщает он. Себя, кричит каждый поцелуй Антона, который он оставляет на его шее. — Но, думаю, — продолжая сжимать шарф, который пригодится так скоро, выдыхает Арсений в ухо Антона, и тот вздрагивает: — Кошачьи ушки тебе будут к лицу.