И был вечер

- Александр! - позвала мать из гостиной. Голос ледяной, напряженный. Точно ругать будет. Про Машку-кухарку узнала или про карточный долг. Или опять о женитьбе речь заведет. Уж лучше от унтер-офицера десяток раз плетью, чем снова ее выслушивать. - Александр! - настойчиво повторила она. Пришлось отложить учебники и нехотя плестись в гостиную, где уже поджидали родители. - Ты слышал новости? - спросила мать строго. - Что происходит? - Саша обернулся к матери, сложившей руки на обтянутых шелком коленях. - О чем она говорит? - Убито 1200 человек, - сухо произнес отец. - 5 тысяч ранено. Рабочих расстреляли на подходе ко дворцу, а выжившие утверждали, что ими руководили. Я спрошу тебя только раз, Александр, и ожидаю услышать честный ответ: ты или твои друзья имеют к этому какое-то отношение? Саша взглянул на отца: губы поджаты, брови нахмурены, идеальная солдатская выправка - и отвел взгляд. - Я не знаю, о чем ты говоришь, - тихо ответил он. - Кто-то научил этих бедняков, как себя вести. Разве кто-нибудь из них додумался бы о восстании, если бы не студенты, кричащие о свободе и праве выбора? Александр больше не мог выносить ледяной взгляд родителя, который, казалось, прожигал его насквозь. - Я не имею к этому никакого отношения, отец, - твердо произнес он. - Лучше бы тебе говорить правду, - последовал сухой ответ. *** «Что они наделали? Глупцы, безумные глупцы», - ругался про себя Саша, перебегая улицу. Он направлялся к серому неприметному ресторанчику с названием «Кабакъ», в подвале которого располагалось студенческое общество вольнодумщиков. Именно там, в окружении запыленных бутылок французского вина и свиных окороков, родилась идея восстания. Именно там рисовали плакаты и печатали агитационные листовки, цитировали Вольтера и Пушкина, чертили схемы и составляли обращения. Саша приоткрыл дверь и осторожно проскользнул в душную полутьму. - Ах, са-ира! - напел грузный толстощекий трактирщик, бросив на посетителя внимательный взгляд. - Марсельеза, - буркнул Саша и, дождавшись кивка, распахнул дверь в подвал, из которого доносились крики и веселый смех. «Ну, держитесь», - мрачно подумал, спускаясь по прогнившим деревянным ступенькам. - Что за чертовщина произошла сегодня? - рявкнул он, ворвавшись в зал. - Саша, друг мой, - протянул Андрей, расплываясь в пьяной улыбке. - Сегодня мы взяли Бастилию. Давай же разопьем это прекрасное вино во имя свободы мира! - Как вы позволили этому случиться? Больше тысячи людей погибло - и ради чего? Ради идеи? Андрей поморщился и, прихватив бутылку, направился к Саше. - Ни одна революция не обходилась без кровопролития, - сухо произнес он. - Если ты не готов к жертвам - выходи за эту дверь. Прямо сейчас. Вспомнив военную выправку отца и несчастное лицо матери, Саша постарался выдержать взгляд товарища. - Я не уйду, - решил он. - Тогда прекрати ныть, как баба, - прошипел Андрей, и тут же по его лицу расплылась глупая пьяная улыбка. - Пойдем со мной, я должен познакомить тебя кое с кем. Приобняв Александра, Андрей направился к дальнему столу, за которым сидел темноволосый юноша в Кронштадской форме. - Знакомься, это - Ярослав, представитель того самого класса, за чьи права мы боремся. Ярослав кинул на них небрежный взгляд, в котором отчетливо читалось презрение, и, усмехнувшись, отвернулся. Саша почувствовал, как краснеет. - Пообщайтесь, голубки, - бросил Андрей и отошел к небольшой группке студентов, размахивающих листовками и бурно обсуждающих сегодняшние события. - Трудно в это поверить, верно? - тихо произнес Ярослав, поглядывая в их сторону. - То, что случилось, это сумасшествие, эта ненависть - как будто ничего не происходило. Просто дурной сон. - Ты был там? - спросил Саша. - На площади? - Был. Я сбежал, когда начали стрелять. Вытащил двоих детей и девушку, прежде чем их затоптали, но что это значит в сравнении с тысячью погибших, - горько усмехнулся Ярослав. - Меня там вообще не было. - Тебе повезло больше. Разговор прервал громкий крик ворвавшегося в подвал трактирщика: - Стачка в Одессе! Стачка! - Подожди, - остановил его Андрей. - Объясни внятно: что случилось? - Только что стало известно о начале стачки в Одессе, - задыхаясь, произнес трактирщик. - Это победа, ребята. Победа! - Это конец, - прошептал Александр и увидел согласие в глазах Ярослава. *** Выступления рабочих в Москве, Варшаве, Баку, создание в Иваново-Вознесенске нового органа власти - Совета уполномоченных депутатов, волнения в армии - события проносились с невероятной скоростью. Все походило на глупую шутку или дурной сон, кошмар, от которого невозможно проснуться. О происходящем боялись, но не могли не говорить. «Кровавое воскресенье» положило начало мощному забастовочному движению по всей стране. - Это не просто революция, это война! - кричали с трибун студенты. Сумасшествие. Мир сошел с ума за считанные месяцы, и ничто не предвещало возвращения к нормальной жизни. - О чем думаешь? - спросил Ярослав, присев за стол. Саша пожал плечами. - Не могу больше это выносить, - поделился он. - Как это вообще могло случиться так быстро? Всего несколько месяцев прошло. - Информация. Слухи. Мы играем на опережение, и людей это злит. - Знаю, - согласился Саша. - Меня это тоже злит. Яр взял стопку листов со стола и протянул их товарищу. - Посмотришь? - смущенно попросил он. Улыбнувшись, Саша взял листы и углубился в чтение. Спустя две недели общения Яр признался, что иногда сочиняет стихи, и Андрей немедленно решил использовать его умение для общего блага и работать над сатирическими стихотворными посланиями. Проблемой могла стать лишь безграмотность, но Александр вызвался помочь и обучить азам языка. Два месяца они изучали грамоту и тренировали письмо. Незаметно для родителей Саша выносил из дома книги и читал их вместе с другом. Ярослав честно прислушивался к объяснениям и следовал советам. Рассматривая старательно выведенные буквы с чуть смазанными чернилами, Саша ощущал нечто сродни гордости. - Хорошо, это очень хорошо, - одобрил он. - Думаю, мы можем напечатать стихи, например, в «Шуте». - Я никогда раньше не печатался, - испугался Яр. - Все бывает в первый раз, верно? - улыбнулся Саша. - Не бойся, это понравится всем. Яр нахмурился. - Мне не нравится, - признался он. - Я пытался писать что-то… красивое. Как у старых поэтов. Не вышло. - Ты просто еще не любил. Однажды ты встретишь хорошую девушку, полюбишь ее и почувствуешь, нащупаешь это «красивое». - Как будто ты знаешь, о чем говоришь, - огрызнулся Яр. Александр откинулся на спинку стула и, заложив руки за голову, мечтательно улыбнулся. - Конечно, знаю. Я был влюблен однажды в девушку по имени Вера. Она была певицей, самой прекрасной из всех, кого я слышал. Её голос мог воскресить мертвых. Ангел, она была ангелом, спустившимся с небес. - И что случилось? - Ничего. Она была замужем за князем. Мы переписывались целый сезон, пока письма не обнаружили. Александр вспомнил долгие тяжелые разговоры с родителями и совершенно не благородную драку с разгневанным князем. Надеясь избежать позора и гласности, семья Гордеевых уехала во Францию к родственникам Веры, а Сашу отдали в кадетскую школу, из которой он сбежал через несколько месяцев. Вспомнил он и разочарованное лицо отца, готового женить безрассудного отпрыска на кузине Анне, и слезы матери, вымаливающей для сына еще один шанс. - Ты правда любил её? - Конечно. В нее невозможно было не влюбиться. Саша не замечал, каким напряженным выглядел Ярослав, как побледнели его впившиеся в стол пальцы. - Мне пора, - хрипло произнес он, резко вскочив со стула. Саша удивленно наблюдал за его лихорадочными сборами. - Куда ты? - растерянно спросил он. - Ты же только пришел. - У меня встреча. Забыл, - ответил Яр и нерешительно остановился. - Приходи ко мне завтра, если хочешь. - Хорошо. Яр быстро взбежал по ступенькам. Наверху захлопнулась дверь. ** Ярослав осторожно крался по причалу, прислушиваясь к плеску волн и разговорам матросов, то и дело поскальзываясь на мокрых досках. Западный ветер продувал до костей, приходилось плотнее кутаться в рваный пиджак. Остановившись у небольшого ресторанчика, откуда доносилась музыка и смех, Ярослав заглянул за угол, всматриваясь в темноту. Неожиданно чьи-то крепкие руки обхватили его со спины. - Попался, - прошептал кто-то ему на ухо. Ярослав резко вывернулся из захвата. - Федька, дурак, - рявкнул он. - Зачем пугаешь? Прекрати, эй. Досадливо увернувшись от поцелуя, Яр торопливо отошел от стены. - Шесть дней тебя не видел, думал, с ума сойду, - приблизился Федор. - Не убегай, слышишь? - Я же говорил, что не мог. Нельзя было, понимаешь? - Ага, - разозлился он. - А с другом твоим, значит, можно было? Ты с ним также развлекаешься? - Федь, не надо, а? - тоскливо протянул Яр. - Саша - мой товарищ. Я бы никогда, ты же знаешь. Согнувшись, Федор уперся ладонями в коленки и тяжело выдохнул. - Знаю. Прости. Все эти восстания сводят меня с ума и пугают. Слышал про «Три святителя»? - Слышал. Не хочу об этом говорить. - Ты прав, - согласился Федор. - Поехали к тебе, а? Я с утра на смену заступаю. Яр отшатнулся от прикосновения и торопливо зашептал: - Погоди ты. Что насчет «Потемкина»? Поплывешь? Федор замер, недоверчиво рассматривая друга. - Ярик, ты чего? Какой «Потемкин»? Слышал, что я тебе про святителей сказал? - Я хочу уплыть, - твердо произнес Ярослав. Федор покачал головой. - Ты с ума сошел. Это тебе твои студенты насоветовали? Им-то что, не они спины под пули подставлять будут, - разозлился он. - Это мой выбор и мое решение. Я хочу сделать что-то действительно важное. Устал отсиживаться с листовками и стишки сочинять. Федор шагнул к нему и осторожно коснулся плеча. - Яр, Ярик. Не надо. Подумай. Уже все знают о том, что случилось на других броненосцах. Командование подготовлено и вооружено. Они будут расстреливать восставших на поражение, как на Ходынке. Помнишь, как там было? Помнишь, как это страшно? Ярослав кивнул. - Помню. - Тебе это не нужно. Ярик, я не за себя, я за тебя боюсь. - Я понял, - Яр дернул плечом, скидывая чужую руку. - Ты идешь или нет? *** Саша долго и настойчиво стучал в дверь. Прошло несколько минут, прежде чем она распахнулась и Ярослав выглянул за порог. - Ты чего так рано, Саш? - удивился он. - «Потемкин»! - взволнованно сообщил Саша, врываясь в квартиру. - Только что узнал о возможном готовящемся восстании на «Потемкине», представляешь? А ты чего?.. Саша замолчал, разглядывая смущенного Ярослава, кутавшегося в полотенце. - Сейчас не лучшее время, - тихо пояснил он. - Ты не один, что ли? - глупо рассмеялся Саша, но тут же замер, неверяще глядя на проход в спальню. Ярослав тоже обернулся, зная, кого увидел Саша. - Ну, я побегу, смена начинается через час. - Кто это, Ярослав? - холодно спросил Саша. - Почему он в твоей спальне? Федор медленно подошел к нему, бросив на него пренебрежительный взгляд. - А почему бы мне здесь и не быть? - осведомился он и решительно ударил Сашу под дых. Согнувшись и обхватив руками живот, Саша пытался отдышаться, хватая воздух ртом. - Урод, - простонал он. - Зато я не плачу, как баба, - хмыкнул Федор и направился к выходу. - Увидимся, Яр. Хлопнула дверь. Ярослав кинулся помогать другу, но Саша отшатнулся. - Не трогай меня, - рявкнул он. - Саш, - растерянно остановился Яр, - я объяснить могу. - Ты спишь с ним, верно? Ты содомит? Ярослав вспыхнул. - Он самый близкий для меня человек. - Самый близкий? А как же я? - тихо произнес Саша. - А что ты? - горько усмехнулся Ярослав. - У тебя родители. И Андрей. И Вера. Где уж тут мне пробиться было. Саша внимательно вгляделся в лицо товарища: сжатые в нитку губы, покрасневшие щеки, помутневшие глаза. Внезапно ему вспомнилось все, что происходило между ними за месяцы дружбы. Вспомнилось и открылось с другой стороны. - Ярик, я же не знал. Ты ничего не говорил. - А как бы ты отреагировал? Саша пожал плечами - он не мог понять, что чувствовал сейчас. «Потемкин» был забыт, погребенный под новыми, неопределенными эмоциями, которым Саша пока не мог дать названия. Больше всего это походило на смесь из тепла, облегчения и - немножко - злости. - Вот теперь ты знаешь. Ничего не хочешь сказать? - с хорошо спрятанным в голосе волнением спросил Ярослав. - Я не знаю, что сказать, - честно ответил Саша. Ярослав опустил голову. - Хорошо, - тихо произнес он. - Тогда уходи. - Это несправедливо, Ярик. - Уходи. Пожалуйста, - тоскливо попросил он. Саша встал и направился к двери. Задержавшись у выхода, он обернулся - Ярослав по-прежнему сидел с опущенной головой и даже не поднял её, чтобы посмотреть на него. Стиснув зубы, Саша шагнул за порог. *** Дождавшись вечера, Саша решил вернуться в квартиру Ярослава. Он не знал, что собирается сказать, не было подготовленных слов, отрепетированных речей, как перед выступлениями. Знал только, что не хочет, чтобы Яр исчез из его жизни. «Нет уж, Ярик. Никуда ты от меня теперь не денешься», - размышлял он по дороге. Уже приближаясь к дому, Саша заметил сидящую у двери фигуру. - Что ты здесь делаешь? - спросил он. Федор промолчал и выдохнул дым в темноту. - А где Ярослав? - попытался Саша еще раз. - Должно быть, уже на «Потемкине», - равнодушно произнес Федор, сплюнув на землю. Ему, наверное, послышалось. Показалось. - Как это - на «Потемкине»? - глупо спросил Саша. - Так он тебе не сказал, что собирается сбежать в плавание? - усмехнулся Федор. - Хорошие же вы друзья. - Но ведь на «Потемкине» сейчас… - Да. Восстание. Саша покачал головой. - Он не мог. Он не мог этого сделать. Он же не дурак. - Очевидно, утром случилось что-то, из-за чего «Потемкин» показался ему менее опасным, - жестко обрубил Федор. Саша вздрогнул и отшатнулся. - Нужно его остановить. Бежим в порт, а там… - Ничего не сделаем, - Федор поднялся со ступенек и щелчком отправил окурок в траву. - Поздно уже бежать. - Постой! - окликнул его Саша. - Скажи: ты его любил? Федор усмехнулся и, засунув ладони в задние карманы штанов, отвернулся. - В него невозможно было не влюбиться. - Я знаю, - прошептал Саша, наблюдая за удаляющейся фигурой. *** - Александр! - позвала мать из гостиной. Голос ледяной, напряженный. Вот оно - то, чего он боялся, о чем думал все время. «Потемкин» выстрелил. - На «Потемкине» произошла попытка вооруженного восстания. Оно было подавлено, большая часть матросов погибла при нападении на офицеров. Опять скажешь, что не знаешь об этом ничего? - сурово спросил отец. Саша не прислушивался к словам. В голове эхом звучало «большая часть матросов погибла». Он не слышал, как кричала мать, не видел, как распахнулась дверь и на дорогой дубовый паркет ступили закутанные в шинели солдаты, растирая сапогами грязь. Он не мог оторвать взгляд от видневшегося в кусочке окна неба, на котором, должно быть, ночью горели залпы над «Потемкиным». Кажется, его жизнь разорвалась таким же залпом. - Именем Царя Вы арестованы за организацию государственного мятежа… Саша не сопротивлялся, когда его выводили из квартиры. Почему-то вспомнилось другое - родное и теплое. - Дурак ты, Саша, - почти ласково произнес Ярослав, вырвав листки со стихотворениями из рук и взобравшись на стол. - Их не так читать надо. Он нахмурился и, вытянув вперед правую руку, начал зачитывать: - Печатай книги и брошюры, свободой пользуйся святой - без предварительной цензуры, но с предварительной тюрьмой… Ну что ты делаешь? - рассмеялся он, когда Саша, схватив его за руку, потянул на себя. Оба свалились на пол, продолжая смеяться. Отдышавшись, Саша повернулся на бок, вглядываясь в глаза друга. - Зеленые, - прошептал он. - Что, прости? - У тебя глаза голубые, с зелеными прожилками, представляешь? Ярослав перевернулся на спину, усмехнулся. - Знаю. Меня мать в детстве часто водяным звала. - Водяной? - Саша задумался. - Так не похож. А вот так, - протянув руку, разлохматил волосы, - похож. - Дурак, - отмахнулся Ярослав. - Давай работать. Саша приподнялся на локтях, рассматривая его. - Яр, - позвал он. - Ну что? - Ты мой лучший друг, знаешь? Ярослав отвернулся и запустил руки в волосы. - Знаю, - тихо ответил он. - Ты мой тоже.