Наедине с отчаянием

Его не должны ранить. Кира крепче сжимает рукоять меча, оглядываясь по сторонам. Он прячется в многоэтажке, уворачиваясь от всех атак Авирамы, надеясь на то, что у арранкара хватит глупости подобраться к нему ближе, нарваться на ближний бой, в котором у противника нет шансов — он обязательно опустит голову под лезвием Вабиске. Арранкар нарывается. Кира все же добивается того, что доведенный до ручки Авирама бросается на него напрямую — Кира старается уворачиваться от всех его атак, чтобы ни одна царапина не осталась на его (и ее!) теле. Кира говорит Авираме, что символ Третьего отряда — календула — означает отчаяние. Кира говорит, что сражения — это вовсе не наслаждение. Кира говорит, что сражения — это тоже отчаяние. И, когда крылья арранкара падают наземь, когда он больше не может двигаться под весом собственного тела — Кира заносит свой меч, подобно гильотине, и не щадит Авираму, когда тот шепчет «постой». Кира не ранен, но его руки, которыми он заслонялся от летящих острых перьев, покрыты царапинами. Пустяковыми, но все же… главным для Изуру было не допустить, чтобы его ранили. Потому что его раны передадутся ей. Все началось много лет назад, еще когда они были студентами Академии Духовных Искусств, и однажды вместе дежурили на кухне. Хинамори случайно порезалась — картофелина выскользнула из ее рук, и лезвие ножа полоснуло девушку по ладони. Она вскрикнула скорее от неожиданности, чем от боли — и тут Кира понял, что на его ладони открывается такая же рана. Изуру никому об этом не сказал — даже Момо. Он знал, что Хинамори влюблена в Хицугаю, и не хотел, чтобы она знала, что ее вторая половинка — не капитан Десятого отряда, а Кира. И даже теперь, перед грядущим боем с армией Айзена — не сказал. Побоялся. А должен был, потому что тогда существовала вероятность, что Момо не выйдет на поле боя, чтобы не пораниться и не передать свою боль Кире. Пожалела бы его — но как раз этого Изуру и не хотел. Не хотел увидеть в ее вишневых глазах жалость к нему и его несчастной любви — угораздило же им родиться вторыми половинками! Когда тело Момо пронзил клинок Айзена, из груди Киры тоже хлынул фонтан крови. Они оба провели долгое время в Четвертом отряде под присмотром Уноханы, отчаянно цепляясь за жизнь. Они оба — преданные лейтенанты. Преданные во всех смыслах — преданные своим капитанам и преданные своими капитанами. И теперь они оба — здесь, в небе над фальшивой Каракурой, пришли сражаться с теми, кому верили и за кем следовали. Момо, конечно, тяжелее. Она боготворила Айзена, в то время, как Кира просто уважал Ичимару, как командира и начальника — близких отношений и доверительных разговоров у них не было. Изуру знал, что, если придется — он скрестит мечи с Гином. Но Хинамори… Хинамори сражается вместе с Рангику. Их противники — трое девушек-арранкаров из фракции Третьей Эспада. Кира спешит на помощь Момо — и вдруг его грудь снова пронзает боль. Кира задыхается — чудовище, которое призвали фрасьоны, ударило Хинамори, и теперь она падает, а он видит все, как в замедленной съемке: вот только что Момо пыталась поймать падающую Рангику, применив бакудо, а теперь Изуру из последних сил создает Цурибоши уже для нее. Хорошо, что рядом Шуухей — не будь его, Кира бы не справился; вышедшие из строя Мацумото и Хинамори уже в расчет не брались. — Кира-кун… — шепчет Момо, и Кира снова готов поднять меч. Да, сражения — это отчаяние, но не тогда, когда ты защищаешь дорогого тебе человека. — Ты ранен? — спрашивает Хисаги, подозрительно глядя на Изуру. — Странно, ты вроде был цел. Он явно что-то подозревает. Кире приходится соврать, что Авирама успел его зацепить — и Шуухей оставляет Изуру с ранеными девушками, поручив ему лечить их. Рангику пострадала больше. Она упала на Цурибоши уже будучи без сознания, в то время как Хинамори могла двигаться и говорить — но Кира первым делом бросается лечить Момо — и чувствует, как под свечением кайдо зарубцовываются не только ее, но и его раны. И Кира успевает поверить, что все будет хорошо, что он исцелит Момо, заодно исцелившись и сам, а потом займется Мацумото, что Хисаги победит тварь, названную Айоном, что Готей-13 справится с армией арранкаров… Но Айзен чертовски хорошо умеет бить по больным местам — и Хицугая, тот, что всегда защищал Хинамори и любил ее, даже не являясь ее второй половинкой, вместо ненавистного предателя пронзает мечом хрупкое тело Момо. Кира не успевает понять, что произошло. Он просто чувствует, как его грудь разрывается изнутри, как кровь наполняет рот, как боль пронзает тело — и слышит отчаянный крик Хицугаи, похожий на вопль раненого зверя. На руках капитана Десятого отряда фигурка Момо кажется такой маленькой и хрупкой… И даже в этот момент Момо не любит Киру и не думает о нем. Хисаги поддерживает товарища — он уже понимает, что с ним случилось. Изуру пока что в сознании — но видит и слышит только Момо, полностью сконцентрировавшись на ней и даже дыша с ней в унисон — прерывисто и тяжело. Слышит ее шепот: «За что, Широ-чан?..» В этот момент Изуру ненавидит Хицугаю — за то, что тот ранил Момо, пусть и сам того не желая, но еще больше — за то, что Хинамори его на самом деле любит. Его, а не Киру, хотя именно Кира разделяет ее боль и умирает вместе с ней. Отчаяние захлестывает сознание. На груди Изуру алым ликорисом разливается кровь, хлещущая из раны. Но на самом деле это хорошо, если им суждено умереть вместе — потому что если умрет только Хинамори, то Кира тоже не сможет жить на свете. Отчаяние поглощает Изуру с головой. Символ его отряда. Насмешка какая-то. Не так ли давно Кира был вершителем судеб и палачом, отрубая голову Авираме без всяких сожалений? А теперь он может только виснуть на плече у Шуухея и кашлять кровью, пока Хинамори еще в сознании на руках у Хицугаи. Изуру уже не слышит, о чем они говорят — может, прощаются, может, объясняются друг другу в любви. Это уже не имеет значения. Кира остался наедине со своим отчаянием.