Алтеанские метки

      Он ненавидел отражение в зеркале. Каждый раз, когда Лэнс смотрел на метки на лице — что-то внутри рушилось. Сердце сжималось и от тягучей тоски, подступающей, словно тошнота, к горлу, хотелось выть раненым волком. Он сжимал челюсть так сильно, что её сводило неприятной судорогой. Разум отбрасывал его в воспоминания на несколько лет назад, и вместо своего лица он видел её: взгляд неописуемых глаз, слёзы, бегущие по щекам, и нежно-розовые алтеанские метки. Кто знал, что воспоминания могут быть столь невыносимыми…       Лэнс протянул руку к отражению и коснулся его двумя пальцами. Непрошенные слёзы снова навернулись на глаза, и он издал судорожный вздох.       Кит знал, Лэнс ненавидит эти метки, ведь они напоминали об Аллуре. О словах, сказанных ею, о боли, терзающей душу. Каждый взгляд на эти метки был подобен сдиранию корочки с заживающей раны.       Прошло несколько лет, но он всё ещё не мог отпустить её. Кит знал и это.       — Лэнс…, — тихий голос прозвучал где-то за спиной. Лэнс опустил руку, и тёплая улыбка едва коснулась губ. Так приятно слышать этот голос сейчас. Приятно и очень нужно. Одолевавшая его тревога рассеялась, оставляя после себя чувство пустоты и желание заполнить её этим голосом.       — Кит, привет, — Лэнс обернулся, встречаясь с обеспокоенным взглядом ирисовых глаз, — давно тут стоишь?       — Нет, только пришёл.       Кит поджал губы, опуская взгляд, будто это он виноват. На самом деле он так себя и чувствовал. Чувствовал ответственность за то, что не мог найти подходящих слов в моменты, когда прошлое снова прижимало Лэнса к стене.       — Я в порядке, Кит, — как и всегда в моменты слабости, сказал Лэнс, — я правда в порядке.       Кит не верил. Он знал, Лэнс не в порядке. Но пытаться говорить об этом, значит снова поссориться. Всё, что Кит мог сделать — крепче сжать ладонь Лэнса в своей и просто быть рядом.       — Я просто…, — Лэнс вздохнул, глотая подступающий ком к горлу. — Я просто их ненавижу. Я ужасный человек.       — Что? Лэнс, нет, — Кит замотал головой, — ты не такой. Это не плохо — хотеть забыть.       Кит поднёс руку Лэнса к шраму на своей щеке.       — Это — тоже напоминание. Это то, что я хотел бы забыть. День, когда я чуть не потерял всё. И шрам напоминает об этом. И мне, и Широ. У каждого из нас есть напоминание о прошлом, которое нельзя стереть. Например, Широ столько всего пережил, он тоже потерял того, кого любил. Но взгляни, он с нами, жив, здоров и счастлив. И Кёртис… Кёртис ему в этом помог. Так что просто дай себе время и разреши мне помочь тебе.       Слёзы застыли в глазах Лэнса и сердце предательски сжалось.       — Прости, — Лэнс коснулся шрама пальцами; Кит прильнул к тёплой ладони, как ласковый кот, прикрыв глаза, — я… это жестоко с моей стороны, я понимаю.       — Я буду ждать, — почти шептал Кит, — я не прошу, чтобы ты любил меня так же сильно, как её…       — Но я люблю тебя. Люблю! И не потому что Аллуры нет рядом, люблю потому что ты — это ты, Кит. Я просто… скучаю. И эти метки постоянно напоминают мне о ней.       — Лэнс, — Кит подался вперёд, взяв руки Лэнса в свои, сплетая пальцы, и прижался своим лбом ко лбу Лэнса, — я знаю это. Я тоже скучаю по Аллуре. Но ты не должен себя ненавидеть за то, что хочешь стереть из памяти воспоминания, причиняющие тебе боль.       Вдох. Слеза. Выдох. Плечи Лэнса мелко задрожали и все слёзы, которые он отчаянно пытался сдержать, покатились по щекам. Бороться с самим собой не было сил, да и не хотелось. Сердце Кита вновь надломилось от чувства беспомощности, а желание забрать хотя бы часть боли Лэнса себе одолевало душу. Он отстранился, злясь на себя за то, что Лэнс снова плакал, а он ничем не мог помочь, ведь не в его силах изменить прошлое.       — Лэнс, можешь ненавидеть эти метки, — Кит протянул руки, нежно стёр слёзы с лица Лэнса пальцами. Лэнс поднял на него полный растерянности взгляд. А затем прищурился, чувствуя, как снова щиплет в носу от подступающих слёз.       Рука Кита коснулась плеча, а губы поцеловали висок.       — Можешь ненавидеть их, можешь ненавидеть меня, можешь ненавидеть что угодно, но только не себя. И не вини себя ни в чём, — слова давались тяжело. Они выходили из горла, царапая, спотыкались о зубы, половина растворялась пустым звуком в маленьком пространстве гостиной. На несколько мгновений Кит закрыл глаза, убеждая себя в том, что собственное сердце его не подводит и не сжимается тихой болью от каждого удара о ребра, — а эти метки… буду любить я.        Лэнс охнул, и рыдания прекратились. Он посмотрел на Кита так, словно не понимал, о чём тот говорил. Словно слова обрели иной смысл. Но когда чужие губы коснулись меток на его лице, он обнял Кита, почти беспомощно хватаясь пальцами за его футболку и вновь зарыдал.       — Я люблю тебя, — тихо прошептал Кит куда-то в шею. И Лэнс знал: он не врал. Лэнс знал, что Кит никогда его не оставит. Лэнс ощущал, как пустота в его сердце медленно заполнялась всем, что связано с Китом.       Он понимал, прошлое не изменить. Аллура – его прошлое. Но Кит — его будущее.