Родинка на шее Марка

Прямо сейчас он всей душой ненавидел эту блядскую родинку. На самом деле Ли Донхёк, в простонародье называемый Хэчаном, очень порывистый парень и часто говорит или делает что-то, не думая о последствиях. К счастью, любые изменения в чём бы то ни было он встречает с огромным восторгом. Его не так легко смутить или выбить из колеи, так что и о последствиях парню жалеть не приходится. Но иногда, столь редко, что он бы и сам не вспомнил, когда такое было в последний раз, это всё-таки происходит. Например, в этот раз от стыда он почти готов сожрать себя живьём. Только Донхёк сначала не понял, что такого он сделал, и почему все так отреагировали. И не понимал в течение следующих пары дней, пока не настал день фотосессии. В тот момент, когда один из главных рэперов их группы, Марк Ли, встал перед камерой, Донхёку, наблюдающему за этим, стало плохо. Какого чёрта…?! Он с гневным недовольством думал о том, что был бы в огромном восторге, если бы имел возможность стереть этому Марку Ли память сию же секунду, ведь то, что тот показывал перед камерой, было несправедливым! Он делает это специально, не иначе! Но Хёк ни за что не смог бы просто взять и отвести взгляд… Это произошло пару дней назад в присутствии всех членов группы, когда они уже собирались расходиться по комнатам после репетиции: Хэчан, известный своим необычным поведением, в запале разговора восхищенно воскликнул, попутно стягивая с шеи лучшего друга полотенце: — Марк-хён, эта твоя родинка… — он беззастенчиво ткнул пальцем в чужую шею, самым простым способом показывая, какую же именно родинку имеет в виду, — безумно сексуальна. На самом деле, иногда мне хочется облизать её. Думаю, тебе нужно её чаще показывать, это обязательно понравится фанаткам! — в его глазах сиял блеск уверенности, а сам Марк застыл с выражением то ли ужаса, то ли недоумения на лице. Так получилось, что эту фразу Донхёк произнёс именно в тот момент, когда все остальные парни затихли, так что не расслышать её было невозможно. После недолгой паузы ребята рассмеялись и начали шутить на эту тему, и Хёк шутил тоже, совершенно не чувствуя неловкости и не замечая того, как тихо его лучший друг вёл себя весь оставшийся вечер. В итоге, никто не придал значения этой невзначай брошенной фразе, потому что Донхёк часто делает подобные глупости. Потому что Донхёк часто ведет себя очень импульсивно. Потому что Ли Донхёк редко задумывается о том, какое впечатление оставляют его поступки. Да он и сам в тот же миг забыл о сказанном, ведь привык делать комплименты Марку и остальным тоже. И это, как он сам тогда посчитал, точно такой же комплимент, как и все предыдущие. Но, как оказалось, это было не совсем так. До него дошло только в тот момент, когда Чёртов Грёбанный Марк Ли смотрел в камеру так пристально, словно собирался выжечь взглядом всю душу из фотографа, в то время как его шея и его блядская родинка находились, кажется, в точности на середине кадра. Конечно же, Хёка угораздило встать рядом с операторским столом, чтобы самому иметь возможность смотреть за получающимися снимками, так что он заставал момент появления каждой чёртовой Марковой фотографии. Кто тянул его за язык пару дней назад? Это ведь был всего лишь комплимент, и парень не хотел на самом деле сделать то, о чём сказал тогда! Но сейчас сердце Хёка проваливалось в желудок, а во рту накапливалась слюна от желания прикоснуться к шее друга хотя бы пальцами, если это окажется возможным. А ведь он всё это время смотрел только лишь на экран компьютера, где высвечивались свежие фотографии, он ведь не смотрел на самого Марка, на живого и позирующего. Донхёк видел только застывшие изображения, где его лучший друг — его лучший, чёрт побери, друг! — смотрел в самую его душу так, что, он готов был поклясться, по рукам и спине бежали мурашки. Недолго думая, парень оторвал взгляд от экрана, чтобы посмотреть на живого Марка, который прямо сейчас оттягивал ворот своей рубашки, чтобы его шея была максимально открыта, на того Марка, которого не существует за шутками и расслабленной дружеской атмосферой между ними, на того Марка, который являет себя только перед объективами камер и фотоаппаратов. Потому что Донхёк хотел знать, что с ним станет, если он увидит это. Потому что, напоминаю, Донхёк редко задумывается о последствиях и совершенно точно не жалеет о них. И ох б**ть… Он, очевидно, проебался. Ситуация стремительно выходила из-под контроля. Как же Хёку везло первые минут десять, пока Марк смотрел только в камеру, меняя одну позу за другой. Он откровенно залипал всё это время на открытой шее друга и на родинке, что его гипнотизировала, путала мысли, заставляла шумно сглатывать от волнения. Прямо сейчас она была видна ещё лучше, чем в тот раз. Может в этом виноват свет, который падает именно так, как надо. Или виноват Ли Марк, который почти в каждой позе показывает её максимально хорошо. Или виноват сам Хэчан, который насмотрелся на фотографии и, если честно, хотел посмотреть не столько на своего лучшего друга, которого он знает уже много лет, сколько на популярного айдола, которого прежде в нём никогда не замечал. И, кажется, кое-чёртов-кто прямо сейчас в прямом смысле соблазнял фотокамеру, и выглядел при этом так горячо, что Ли Донхёк, ставший совершеннолетним совсем недавно, впитывал как губка каждое движение и жест, которые видел, надолго откладывая это в дальний ящик своей памяти. А следом, не выходя из образа, Марк посмотрел прямо на него. На самом деле, ему просто надо было отвести взгляд от объектива, чтобы сделать несколько снимков, в которых он не будет прожигать взглядом фотографа. Поэтому теперь он прожигал взглядом донсена, который завороженно смотрел в ответ, боясь вздохнуть или пошевелиться. Где-то в голове у Донхёка взрывались ядерные боеголовки, стирая в пыль их статус «лучших друзей». На секунду ему показалось, что его собственное сердце не бьётся, потому что оно, видимо, с треском стянулось внутри в чёрную дыру, засасывая в себя и другие органы. А потом, словно в замедленной съёмке, взгляд Марка перекочевал в другую сторону. Сказать, что Донхёк пожалел о своём поступке — ничего не сказать. Впервые в жизни он почувствовал не просто неловкость, а настоящий жар от смущения. И тут же в ужасе отвёл взгляд от съёмочной площадки. По крайней мере, парень утолил своё любопытство. Только это вот вообще не радовало, ведь он не знал, что делать дальше. Именно в этот момент Хёк возненавидел родинку на чёртовой Марковой шее, потому что прямо сейчас из-за неё ему стало чертовски неудобно в тесных брендовых шортах. И стыдно. Надо брать себя в руки и возвращать контроль над ситуацией! К счастью, кроме них с Марком тут остался ещё и Тэн, стоящий немного в стороне. Он поглядывал на происходящее с того ракурса, где не видно подробностей или получающихся фотографий. Хотя в большей степени, он поглядывал на экран планшета, что держал в руках. Когда-то Хёк застал Тэна — и, если честно, не его одного — в подобной же ситуации, так что он мог рассчитывать на понимание со стороны этого парня. Донхёку нужно найти способ успокоиться и избавиться от своей «проблемы», пока очередь позировать не дошла до него. — Хён, ты можешь меня прикрыть? — произнёс он, а Тэн громко подавился воздухом, не успев спросить что случилось. Хёк был красным в тон своей кофте, с ошалелыми глазами он смотрел с надеждой, с немой просьбой. И стоило только опустить взгляд чуть ниже, как всё становилось очевидным: Марк, с которым они были близки достаточно, чтобы называться лучшими друзьями, впечатлил этого юношу так сильно, что фотографии с ним могут выйти чрезмерно неприличные. — Ого… серьёзно? Ты…? Поздравляю. И, в принципе, понимаю, — Тэн кинул быстрый взгляд на Марка, что прямо сейчас смотрел на них, не прекращая заигрывать с камерой. — Да, прикрою, без проблем. Только быстро, а то твой милый краш запаникует без тебя и забудет, как строить глазки фотографу. — Он мне не краш. Это… просто недоразумение! Ты же сказал, что понимаешь! — Уверен? Тогда развернись и скажи это снова, смотря прямо в его глаза. Он как раз смотрит сюда, — Тэн даже выключил свой планшет, чтобы скрестить руки на груди в уверенной позе, так что Донхёк был вынужден послушаться. Он ведь был действительно уверен. И потом… Марк правда смотрит сюда? Развернувшись, он убедился, что да, действительно смотрит. Всё тем же томным модельным взглядом с вопросительными нотками, если присмотреться. В шортах у Хёка всё ещё было не спокойно. Между лучшими друзьями было метров пять, но он заметил, что спустя пару мгновений Марк опустил взгляд немного ниже его глаз, а потом поднял обратно, только теперь с выражением полного недоумения. Он едва не выпал из нужного образа. И между ними всё ещё были эти пять метров, он не мог увидеть проблему Хёка. Верно же? Тем более, Марк частенько носит очки, а значит точно не увидел её. Пять метров ведь достаточно, а красная громоздкая толстовка может служить неплохим прикрытием. Только вот румянец на щеках Марка и торопливо отведенный обратно к камере взгляд говорил об обратном. Хэчан сглотнул и передёрнул плечами от мурашек. Он совершенно потерял контроль над ситуацией, окончательно. А за его спиной раздался смешок Тэна. — Так что? Хотел бы Донхёк сказать, что нет, пф, какой краш, о чём ты! Это же всего лишь Марк Ли, старый добрый канадский зануда, который вообще ни разу не hot. Но кого он собирается обманывать? Себя или человека, который, очевидно, видит его сейчас насквозь? — Ладно, твоя взяла. Но если кто-то об этом узнает… — Кроме Марка Ли, который уже всё увидел? Или ты думаешь, что кто-то ещё не в курсе, что у тебя на него стоит? — Хёк хотел возмутиться, и даже открыл было рот для этого, но. — Ты же хочешь облизать её, не так ли? — улыбка Тэна была совершенно невинной, и в то же время совершенно обезоруживающей. И Донхёк невольно представил. Донхёк невольно сглотнул. Тэн рассмеялся в свой кулак и разблокировал планшет, вновь утыкаясь в него. — Иди уже. Я никому не скажу, — «все итак уже в курсе» повисло в воздухе непроизнесенным. Чистая победа. Наверное, не стоит и говорить, чем он занимался те несколько минут, пока отсутствовал на площадке. Всё-таки возраст вынуждает парня быть профессионалом в некоторых вещах. За это время Хёк успевает и простить себе всю свою оплошность, и даже почти поверить в то, что Марк всё-таки ничего не видел. Он же носит очки, так что… И совершенно не важно, что у него вовсе не близорукость, и что в далеке он видит намного лучше. Это мелочи. Чёрт. Да всё он видел! Хэчанни, чего же ты боишься? Веди себя как обычно, всего-то делов. Что в этом такого? Не ты первый, и не ты последний. Да и потом, Марк же всегда выглядел достаточно неплохо. По-взрослому, если так можно выразиться. Рано или поздно это могло с тобой произойти. Да и ты же часто ведешь себя импульсивно. Редко задумываешься о последствиях. Так не задумывайся о них и сейчас. Фотосессия пока ещё его друга закончилась, так что Донхёк вернулся вовремя. Пришла его очередь позировать, и фотограф с помощниками уже меняли декорации, подстраивая всё под новую модель. — Хэй? — ещё ни разу в жизни он не вздрагивал от этого голоса. Как-то так выходило, что вздрагивал всегда именно Марк, а не он. — Ты как? — В порядке. Они стояли у стоек с одеждой, изучающе смотря друг на друга. Марк хмурился, кусал губы, сначала смотрел Хёку в глаза, а потом неловко опустил взгляд, тушуясь. Донхёк понимал его прекрасно. Но только Донхёк смотрел на Маркову шею, всё ещё обнажённую над воротом рубашки, а не в глаза. Смотрел и думал: «Вот вроде тот же самый человек, что только что позировал перед камерой, но что-то изменилось. И не действует так. Но эта родинка…». Желание прикоснуться к ней осталось. Теперь это желание было подкреплено любопытством: «Что же случится, если я сделаю это?». Несколько неловких вздохов, и он протянул к чужой шее ладонь. Марк вздрогнул, отпрянул, посмотрел недоуменно на друга. Заметив взгляд того, покраснел и прикоснулся к своему вороту, но замер, так и не спрятав родинку за тонкой тканью рубашки. — Я решил, что ты шутишь насчёт неё. Я сначала подумал, что нет, что ты звучал слишком правдоподобно…, но потом… Ну это же ты! Ты же не можешь говорить о таком серьёзно, верно? — в его глазах плескалась почти отчаянная надежда. — Верно, — этот ответ заставил Марка выдохнуть. — Но… — и он напрягся вновь, подтягивая ворот рубашки чуть выше. — Я действительно хочу прикоснуться к ней сейчас. К тебе. Я хочу сказать… оказалось, ты совершенно невыносим, когда пытаешься быть сексуальным. Это правда выглядит очень круто! На сегодняшних фотографиях ты получился чертовски горяч. Правда, — Хёк пытался вести себя непринуждённо, говорить откровенно, правду. Никто ведь не воспримет правду всерьёз, если говорить её настолько прямо. Но он опять просчитался. Как можно не воспринять это всерьёз, если он только что убегал в туалет, чтобы справиться со стояком? Взгляд Марка был максимально красноречивым, бегущей строкой в нём проплывали вопросы и путанные мысли. Ситуация всё ещё не была под контролем. Казалось, ещё секунда, и он сбежит от Донхёка куда подальше. Но потом его взгляд изменился. И мало кто заметил бы это, да только Хёк был его лучшим другом слишком долго, чтобы не обратить внимание. Поэтому по его спине тут же пробежались мурашки, а Марк всё-таки поправил свою рубашку: он расстегнул верхнюю пуговицу и аккуратно опустил ткань, подставляя свою шею под Хэчанов взгляд. Ну вот и как после этого себя вести?! Хёк хотел рассмеяться, стукнуть друга по плечу, стереть столь непривычное выражение с привычного лица. Но внутри него застыли все механизмы. В глазах лишь плескался немой вопрос «И что же мне с этим делать, Марк Ли?». В ответ тот улыбнулся, склонил голову на бок. Смотрел на Хёка… с вызовом? Как это работает? Где отключить этот режим, этот Канадец слишком многое себе позволяет! Бог с ним! Донхёк протянул ладонь к шее хёна, аккуратно, почти трепетно касаясь пальцами заветной тёмной точки, к которой так хотел прикоснуться. Кожа Марка оказалась очень горячей. Даже воздух вокруг неё был горячим, будто парень был печью или костром. А ещё между кончиками пальцев Донхёка и шеей чувствовалась легкая наэлектризованность. Иначе как объяснить мурашки, пробежавшие по его руке? Они всё ещё стояли молча, при этом в ушах у Хёка не было ни намёка на тишину. Сердце билось так громко, что он перестал слышать голоса помощников, которые всё ещё подстраивали сцену под него. А ещё ему было чертовски классно видеть и ощущать, как Марк сглатывает. Кадык под кожей его шеи медленно качнулся вверх, выступили крохотные капельки пота, часто забился пульс прямо под подушечками пальцев, и всё это происходило от одного лишь прикосновения. Их сердца бились с одинаковым чертовски взволнованным ритмом. И это было почти неправильным. Что-то интимное происходило прямо сейчас между Хэчановой рукой и этой родинкой. Марк чувствовал это прикосновение слишком остро. Волнительно. Донхёку стоило бы прикоснуться к его шее губами, а не пальцами, подумал он, завороженный чужим немного безумным взглядом. А потом Хёк медленно провёл по своим губам языком… В ту же секунду дышать Марку стало нечем. Есть ли способ выйти из этого красиво и безопасно? Нет. Сглотнув, Марк сделал небольшой шаг назад, создавая между ними расстояние. Донхёк вздрогнул и одёрнул ладонь, сам отступая на полшага. А через пару мгновений выглядел так, словно был в полном порядке. Посмотрел на своего друга или на свой краш уже более или менее ясным взглядом, с фирменной забавной улыбкой разрывая тишину: — Я сделал это! Ха! Маленькая мечта исполнена. Теперь моя очередь строить глазки фотографу! — на его щеках был лёгкий румянец, но он сумел в одночасье порушить своим недурным солнечным очарованием всё напряжение, что повисло между ними за несколько коротких минут. И, если бы Марк не знал его достаточно хорошо, подумал бы, что всё в порядке. Только вот Хэчан шёл к площадке с камерами неуверенно и, было очевидно, он всё ещё совершенно не контролирует ситуацию.