Пирожок с капустой

— Вся жизнь — один большой пирожок с капустой. — Хмурое вайтранское небо равнодушно молчало, равнодушно молчали и проходившие мимо горожане, но Лларен и не для них старался. Мед закончился. Двадцать шестой пирожок упорно отказывался лезть в горло — хоть Лларен и подсчитал приблизительную закономерность, она была именно приблизительной… Двадцать шестой пирожок тоскливо светил капустой через надкушенный бок и выглядел как-то помято. — Тесто — все наши мечты и ожидания. С виду не скажешь, как его много и что внутри. Оно пряное, румяное, выглядит иногда ничо так, иногда как куриная жопа, но роли большой не играет. Вкусно и хуй с ним. Начинки статистически больше. Через три минуты и восемнадцать секунд тучи совсем наползли на город и ехидно обещали пролиться дождем в ближайшее, но до досадного неопределенное время. Лларен еще раз укусил пирожок — нехотя, почти обреченно, — покатал на языке откушенное, отделяя мясо от теста и капусты, а после вздохнул. Еда имеет странное свойство становиться бесконечной, когда жрать уже не можется. Не хотеть жрать Лларен Тирано не мог. — Капуста — ебучие серые будни с примесью всякой хуйни вроде петрушки и лука. Это почти две трети жизни, но на халяву и ей хуй траванешься. Где-то за северной стеной зарокотало громом. Люди как-то незаметно разбежались по домам. Двадцать шестой пирожок меньше не стал и смотрел печально и будто в душу. — Мясо — это радости. Кажется, что редкие, что нет нихуя, в каком-то пирожке их меньше, в каком-то Ингрид щедрится и ебашит больше, но в среднем — мяса одна треть от всей начинки. И значит, не так уж и плохо, просто мясо подальше будет, если у Ингрид брал, а не у наебщицы какой… Ты слушаешь меня вообще? — Лларен посмотрел на пирожок, а затем лежащего чуть поодаль пса, и вздохнул. Кажется, меда было действительно много.  — Ты меня не слушаешь. Ты просто пирожок. И ты тоже меня не слушаешь… — Лларен ловко достал языком оставшуюся начинку и подозвал смотревшую голодно псину. — Да ладно, на, жри. Тесто я не учитываю. Псина дожрала пирожок — и тут же предательски хлынул дождь. Лларен, ругаясь и держась стен, короткими перебежками добежал до таверны и юркнул в тепло и сухость. Не только жизнь мера, но и весь мир — один жирный пирожок с капустой от Ингрид… но там петрухи настолько дохуя, что не учитывать ее невозможно.