Самое главное

      Голова раскалывалась.       Рейген с трудом разлепил глаза, щурясь от хоть и приглушенного, но все еще невыносимо яркого света, пробивающегося сквозь жалюзи. Во рту неприятно горчило, руки и ноги были как чужие – судя по симптоматике, Аратака всю ночь безбожно пил. Повода к чрезмерному возлиянию, правда, не помнил, но, раз он надрался до беспамятства, значит, неспроста. Значит, лучше этот повод и не вспоминать вовсе. Хотя бы до обеда.       Перевернувшись на бок, Аратака приготовился вновь провалиться в сон, но выхватил краем глаза дисплей электронных часов на прикроватной тумбочке. И тут же проснулся окончательно, медленно холодея от ужаса: он не мог разглядеть, что на них. Рейген потер веки, помотал головой и снова уставился на подсвеченные цифры, но те расплывались, будто на рисунке с невысохшей акварелью, случайно оставленном под дождем. Десять секунд потребовалось, чтобы разглядеть рядом с часами очки в роговой оправе. И еще десять, чтобы справиться с одеревеневшими пальцами и примерить их на себя. Картинка моментально стала четкой. Что нормально, когда у тебя близорукость – для того и были придуманы линзы с диоптриями.       Вот только Рейген никогда в жизни не носил очки.       Паника выбила воздух из легких. Аратака дернулся, мечась взглядом по комнате: стены, шкаф, кровать, стол с ноутбуком у окна – он не узнавал это место. И не имел ни малейшего представления, как здесь оказался.       Что он пил? С кем ушел? На номер в отеле не похоже. Квартира явно жилая, не из тех, которые сдают на ночь. И очки… какого черта ему нужно надевать очки, чтобы видеть реальность, а не полотна импрессионистов?       Со стороны коридора за приоткрытой дверью громыхнуло посудой – там кто-то был. Рейген напрягся. Спустив ступни на пол, он поднялся, с облегчением отмечая, что был хотя бы одет. То, что длинные пижамные штаны и футболка сидели по размеру, это облегчение быстро нивелировало: либо хозяин квартиры обладал идентичной комплекцией – маловероятно –, либо держал у себя вещи Аратаки, что пугало, ибо сам Аратака ни с кем не состоял в отношениях, предусматривающих обмен спальным гардеробом.       Не сказать, что вообще не состоял в отношениях... что пугало вдвойне: изменять партнеру Рейген не стал бы даже в мыслях. Однако пробуждение в чужой квартире не вселяло уверенности ни в чем. Как и проклятые очки.       Хлопнув себя по щекам, Аратака встряхнул головой и быстрым шагом направился к двери. Решительно дернув за ручку, он сначала зажмурился от слепяще яркого солнца – панорамное окно, будь оно неладно – и только затем разглядел небольшую кухню. Вместе с высокой фигурой, стоящей к нему спиной возле столешницы. Услышав шаги, незнакомец обернулся:       — Доброе утро, – улыбнулся он, нервно одергивая ворот рубашки.       Рейген перестал дышать.       — М… Моб?       Улыбка заметно повяла, но парень тут же оправился и утвердительно кивнул.       Да. Это был Моб. Его Моб. С той лишь разницей, что выглядел он где-то на двадцать пять.       И все бы ничего. Если бы вчера Рейген не целовал на прощание Моба едва девятнадцатилетнего.       — Что происходит? – Аратака привалился боком к стене: ноги его не держали.       — Пожалуйста, успокойся… успокойтесь. – Шигео выставил ладони. Как перед дулом пистолета – не стреляй.       — Я спокоен и хочу знать, что происходит.       — Вы не спокой…       — Что со мной происходит?!       Кагеяма вздрогнул и сцепил дрожащие руки в замок.       — У те… вас случаются провалы в памяти. Иногда. Довольно большие.       Аратака выругался.       Пять лет. Пробел в пять лет – это уже не провал. Это катастрофа.       Так и не дойдя до стула, Рейген сполз прямо на пол и закрыл руками лицо, задевая дужки очков. В висках оглушительно стучало.       Что за чертовщина. За всю жизнь Аратака если и был в чем-то уверен на сто процентов, так это в своей адекватности. Он повидал всякое, кое из чего с легкостью отправило бы в психушку любого нормального человека. И ни разу за эти годы не сомневался – его ясная голова в порядке. Не на что было рассчитывать, кроме головы: ни на экстрасенсорные способности, ни на удачу, ни на ребят-эсперов, умудрявшихся со всеми их невероятными силами попадать в передряги, выход из которых искать ему приходилось, полагаясь на рассудок, логику, опыт. А теперь единственный инструмент вышел из строя. Забрав, не мелочась, гребаные пять лет заодно.       — Это временно, – поспешил успокоить Шигео, не решаясь отступить от столешницы. – Не волнуйтесь, пожалуйста. Все хорошо.       — Ни черта не хорошо, Моб, – простонал Рейген. – Я тебя едва узнал.       — Это ничего.       Аратака истерично захохотал. Он ехал крышей, но это ничего. С кем не бывает.       — Твоя квартира?       — Наша, – поправил Шигео. – Почти четыре года.       — Сколько тебе сейчас?       — Двадцать шесть.       Рейгену, значит, сорок. А вчера было тридцать два. И вчера он не был инвалидом с дырявой башкой.       Аратака сделал серию глубоких вдохов:       — Что со мной было?       — Авария. Несчастный случай.       — Когда?       — Три года назад.       — То есть, я… такой уже три года?       Такой. В смысле, овощ. Золотая рыбка, не способная самого близкого и любимого человека со спины узнать.       Шигео будто мысли прочитал, болезненно скривившись.       — Где мои сигареты?       — Вы бросили. Могу сварить кофе.       Аратака кивнул, и Кагеяма развернулся обратно к шкафчикам. Руки все еще тряслись. Рейген оторвал их от лица, отрешенно рассматривая. Не узнавая: ладони будто шире стали, пальцы – грубее. Даже линии, ровные и четкие, которые Аратака в свое время изучил вдоль и поперек с подробным руководством по хиромантии, казались чужими. Неужели за семь лет он настолько изменился?       Семь лет. Господи, семь лет.       — Я же вспомню их потом, да?       Шигео оторвался от кофеварки и поспешно улыбнулся:       — Конечно.       По одному лишь голосу Рейген понял, что он врал. Так и не научился делать это. В отличие от кофе: пахло умопомрачительно.       — Что последнее ты… вы помните? – Моб звякнул блюдцем.       Аратака поднялся к столу. Не глядя подхватив чашку, он обжег губы кофе, но заставил себя сделать пару глотков. Дрожь не унималась.       — Мы недавно вернулись с Окинавы. У тебя обгорели плечи, поэтому ты морщился почти при каждом движении. Но когда я в шутку предложил обойтись без объятий, до полусмерти забодал меня на диванчике. И разлил весь чай по столику. И мы так и не поужинали. Впрочем, кто бы жаловался.       Допив невыносимо горячий кофе, Рейген повернул голову. Шигео как в статую превратился. И выглядел, точно вот-вот заплачет.       — Я рад, что вы это помните. Правда. Очень рад.       Да к черту.       Сорвавшись со стула, Рейген в два шага добрался до Моба и сгреб его в объятья. Найдя тонкие губы, он вмялся в них не то требовательно, не то с отчаянием, и опешивший на секунду Кагеяма с жадностью ответил, толкая к стене, почти грубо прибивая к ней, целуя так, будто сам не видел Аратаку все семь лет, что исчезли из его памяти.       — Почему, проснувшись, я не увидел тебя в постели? – Очки съехали. Аратака неумело поправил их, по возможности не отрываясь от губ Шигео. – Мы что, поругались?       — Нет, – выдохнул Моб, соскальзывая к краешку рта. – Конечно нет. Просто не хотел пугать. – Рейген заглянул в помутневшие от желания глаза с вопросом, и парень нехотя пояснил. – Вы не всегда меня помните.       Аратака зашипел, давя проклятья. Кагеяма не дал ему отстраниться и только успокаивающе целовал висок, ожидая, пока он перестанет рваться из неожиданно сильных рук.       — Что за дерьмо, Моб?!       — Тише.       — Какого черта ты еще не сдал меня в клинику? – Бледные пальцы сжались на его плече, и Рейген поднял голову. – Что, часто это спрашиваю?       — Каждый раз.       — И что ты обычно отвечаешь?       Шигео рванул его за ворот к себе, целуя глубоко, зло, одновременно выталкивая из кухни в спальню. Семь лет не прошли даром: парень стал с Рейгеном одного роста, раздался в плечах – сопротивление было бесполезно. Не то что бы хотелось сопротивляться – сам факт.       — Мне нравится… такой ответ, – промямлил Аратака в паузах между поцелуями.       Кагеяма свалил его на кровать, агрессивно вдавливая в матрас. Все так же не любит, когда Рейген начинает трепаться в неподходящий момент. Хоть что-то в этом мире не изменилось.       — Душ бы принять…       Вопрос обсуждению, очевидно, не подлежал. Моб сдернул футболку, едва не порвав горловину, припадая к шее, быстро спускаясь к ключице. К дальнейшему диалогу Рейген оказался неспособным: его повело, как после шота абсента. Выученным движением Шигео провел языком кривую от яремной впадины до подбородка и вдоль линии челюсти – к уху, мягко прихватывая зубами мочку. Аратака, начавший расстегивать пуговицы на его белоснежной рубашке, со стоном запрокинул голову, теряясь в пальцах, и Кагеяма нетерпеливо стянул ее сам, вновь переключаясь на губы, бренча пряжкой ремня.       Позади, кажется, в шкафу что-то загрохотало, покатилось по полу, но что именно Рейген так и не понял. Он едва различал потолок, хотя очки все еще были на месте. Шигео успел избавиться и от своих брюк, и от штанов Аратаки, не глядя вылавливая брошенный телекинезом тюбик лубриканта. Рейген задохнулся, когда почувствовал в себе сразу два пальца: растягивал Моб торопливо, но аккуратно, вылизывая надплечье, свободной ладонью обхватывая твердеющий член. С идеально выверенным нажимом прошелся вверх-вниз, затем юркнул к паху, вбирая чуть ли не до горла, сразу подался назад, обводя кончиком языка показавшуюся головку. Рейген задохнулся во второй раз.       Не такого Моба он помнил. Пылкого, но несмелого в первых попытках быть «сверху» парнишки больше не существовало. Перед ним – взрослый, четко представляющий, что хочет и как хочет, мужчина. Изучивший его, Рейгена, от пяток до макушки, играючи доводящий до исступления лишь предварительными ласками. Его Моб. И не его одновременно.       Аратака кончил, едва к двум пальцам присоединился третий, однако Шигео так и не выпустил его член изо рта, не давая опомниться, заводя по новой. Рейген потянулся навстречу, но Моб перехватил его запястье и резко выпрямился, занося пойманную руку себе за голову, прикладываясь губами к напряженному прессу. Уступать инициативу он не собирался. А мучить, судя по всему, планировал долго. В дисциплинарных целях, чтобы молчал, когда следует.       Вот, правда, молчать намного сложнее, если припухшие губы жарко проходятся по ребрам к груди, задерживаясь на ареоле. А если они плотно смыкаются на затвердевшем соске, параллельно с тем, как пальцы меняют угол проникновения, молчать невозможно вообще.       — Шигео, – протяжно застонал Аратака, зарываясь в черные волосы.       Того будто током ударило. Кагеяма рывком подхватил ноги Рейгена под коленями, закидывая их себе на плечи, и плавным движением вошел почти до основания. Аратака подавился собственным всхлипом. Шигео склонился к нему, соскальзывая рукой со щиколотки на плече к бедру, занимая поцелуем, пока Рейген привыкал к наполненности и растяжению, после чего слегка отстранился и толкнулся уже до конца, выбивая остатки воздуха вместе с осмысленностью.       Огромные, непроглядно черные глаза гипнотизировали, не позволяли от них оторваться ни на мгновение. Рейген видел в них голод, смешанный с болью, тоской и стыдом – жуткое сочетание. Он чувствовал солоновато-терпкий вкус семени на языке, чувствовал, что сходит с ума. А когда Моб принялся двигаться в нем, одуряюще медленно поначалу, но постепенно наращивая темп, понял, что давно сошел, просто отрицал до последнего.       Да. Это объясняло решительно все.       — Хватит думать. Я почти слышу твои мысли, – просипел Кагеяма. И подтянул за бедра к себе, прогибая в пояснице.       Голова послушно опустела. Рейген был не против.       Шигео трахал его увлеченно, несдержанно, осыпал беспорядочными поцелуями лицо, проходился по простате на каждом толчке, заставляя тело содрогаться от будоражащих импульсов, размазывая по простыни, как масло по свежеиспеченному хлебу. Им обоим было не продержаться долго. Хрипло вытянув имя Рейгена на низкой ноте, Кагеяма горячо излился и в изнеможении упал сверху. Не выходя из него, притерся влажным от пота животом, в один счет доводя до оргазма, от которого зазвенело в ушах, и только потом скатился набок, загнанно дыша. Аратака, кажется, перестал дышать вообще. Организм явно забыл, что тот бросил курить, и настойчиво требовал никотин. Остывающая сперма на коже требовала ванну. Или хотя бы салфеток.       Не в силах добраться ни до того, ни до другого, Рейген нашарил край сбившейся простыни, но Шигео не позволил ему вытереться. Вместо чего, не отводя пьяного взгляда, опустился подбородком на грудь и заскользил языком вниз, слизывая белесые капли с живота. Рейгену вконец поплохело.       Откуда это все в нем?       — Экубо как-то сказал, что я умру экзотической смертью, – выдавил, наконец, Аратака. – Начинаю догадываться, какой.       Кагеяма тихо рассмеялся, укладываясь щекой чуть ниже ключицы и бережно обнимая за шею.       — Я скучал, – прошептал он. – Очень.       — Мы что, в прошлый раз знакомились заново? – пошутил Рейген.       Моб кивнул, не поднимая головы.       Твою мать.       — А…       — Не надо. Пожалуйста. Хотя бы не сейчас.       Рейген покорно заткнулся. Само собой, ненадолго.       — На работу не опоздаешь?       — Я занят на дистанционной.       — Почему тогда был в рубашке?       — Ты привил мне любовь к классике. Во всех смыслах.       Оказалось, Аратака не разучился краснеть. Помявшись с очередным вопросом, он не выдержал:       — Я ведь давно не называю тебя Мобом, да?       Шигео со вздохом подтянулся к нему, укладываясь рядом на подушку.       — Это маркер. Мне проще понять, в каком временном интервале ты пребываешь.       — И… насколько они варьируются?       — Разброс большой. Но эпизоды становятся дольше с каждым разом. Это хороший знак.       — Сколько длился последний?       — Полтора месяца.       Рейген снова выругался. Полтора месяца с человеком, не помнящим, что вы – пара. Как он сам-то не рехнулся до сих пор?       — Ты хоть не уезжал к родителям?       — Мы даже успели подружиться.       Подружиться. Потрясающе.       — И ты однажды уснул на моем плече во время фильма… не помню, какого, я не особо смотрел, если честно.       — Ты прав, это слишком дико, давай не сейчас. – Аратака снял очки и бросил их на тумбочку, придвигаясь к Шигео вплотную.       Молчать с ним было на удивление комфортнее, чем говорить. Кагеяма всегда предпочитал слушать, общаясь больше прикосновениями, в отличие от болтуна Рейгена. Теперь тишина сближала их в совершенно ином смысле: Аратака не знал этого Моба, не знал, каким он стал за прошедшие семь лет. И ему предстояло нагнать далеко убежавший поезд за несчастные месяц-два.       — Я хоть когда-нибудь вспоминал все?       Шигео подозрительно долго не отвечал.       — Один раз было очень близко. Я… я даже поверил, что навсегда.       Сердце оборвалось и разлетелось вдребезги.       За какие грехи им досталось это проклятье?       — Почему у нас нет зеркал? – крикнул Рейген из ванной, с сомнением поглядывая на футуристического вида электробритву.       — Фактический возраст не всегда совпадает с тем, в котором ты себя помнишь, – донеслось позади.       — И как я должен бриться без зеркала?       — Попросить меня, например. – Шигео выглянул из спальни.       — Серьезно?       — Не нравится? – Моб подхватил бритву и, зафиксировав подбородок Рейгена, принялся за отросшую щетину.       — Ну… не то что бы… не нравится, – невнятно пробормотал Аратака, стараясь не шевелить челюстью слишком резко.       — Готово. – Кагеяма отключил прибор, возвращаясь в комнату.       — Просто… я же не без рук все-таки.       — Повесим обратно на выходных.       — А когда выходные?       Он не ответил, надевая брюки.       — И как бреешься без зеркала ты? – Рейген упрямо вышел следом.       — Этой бритвой крайне сложно порезаться, даже если управлять ей с помощью телекинеза и с закрытыми глазами.       — Меня ведь не покусал вампир? Потому что подозрительно это, не находишь?       — Не говори глупостей. – Кагеяма достал из шкафа свежую рубашку.       — Шигео. – Аратака закрыл дверцу и уперся в нее, не давая пройти. – Что еще ты мне не рассказал?       — Давай не сегодня.       — У меня чертов месяц до следующего «сброса», так что давай лучше сегодня! – Рейген спохватился, беря себя в руки. – Извини.       — Вернем зеркало на выходных, – пообещал Моб. – С тебя хватит на первое время. Поверь, я знаю твой порог срыва. Так что не сегодня.       Аратака проводил Шигео тяжелым взглядом.       — У меня шрам на пол-лица?       — Нет, – не оборачиваясь, усмехнулся Моб. – У тебя очень красивое лицо.       — Ну, спасибо хоть на этом… куда ты?       — В магазин. Надо было раньше сходить, но я побоялся пропустить твое пробуждение.       — И что-то мне подсказывает, с собой ты меня не возьмешь.       — Не сегодня.       — У меня настолько низкий порог срыва, а на улицах космолеты?       — Аратака, пожалуйста, – Кагеяма устало вздохнул.       — Хорошо, хорошо. Не сегодня так не сегодня. – Рейген неожиданно почувствовал себя капризным ребенком. Прикинув, в который раз Шигео отвечает на одни и те же вопросы и в каком эмоциональном контексте, он и вовсе приготовился сгореть со стыда.       — Не обижайся. Я обязательно все тебе расскажу, но постепенно.       — В выходные? – зацепился Аратака.       — В выходные, – кивнул Моб. – Завари пока чай, я быстро.       Накинув пиджак, он ободряюще улыбнулся и исчез за дверью. Рейген развернулся было к кухне, но в последний момент заметил портмоне возле зарядки для телефона.       — Вот же растяпа, – хмыкнул Аратака, спешно ища, во что обуться. – Шигео, стой! – Вывалившись из квартиры, он бросился к закрывающемуся лифту и едва успел просунуть руку, останавливая автоматические створки. – Погоди. Как без денег собрался в магазине распла…       Рейген так и не договорил, уставившись мимо побелевшего Моба на зеркальную стену лифта. Соображая мучительно долго, что именно видел в отражении. Опустил портмоне, потянулся к волосам, помахал перед собой, чтобы убедиться – все верно. И перестать чувствовать землю.       Кагеяма не соврал. Лицо было действительно красивое. Только не его.       — Телефоном, – едва слышно прошептал Моб. – Я плачу телефоном.       — Кто это? – Рейген ткнул пальцем в зеркало.       — Ара…       — Кто это?!       Шигео затрясло. Он дергано мотнул головой и пулей вылетел из лифта, цепляя обескураженного Рейгена за локоть, силком вталкивая его обратно в квартиру. Прямо в обуви протащил в комнату и выпустил только у дивана, сразу же отступая к окну. Аратака рассеянно посмотрел на свои ладони:       — Я реально свихнулся, да?       — Нет. – Моб сосредоточился на алеющих листьях клена.       Помолчав минуты две, Рейген впился пальцами в виски.       — Лучше бы меня покусал вампир.       — Послушай…       — Что за авария? – вскинулся Аратака. Его зубы стучали. – Что там была за авария такая, раз меня… это ведь даже не мое тело, верно?       Кагеяма покачал головой.       — Как… как это вообще возможно?       — Никак. Нам просто невероятно повезло.       — Повезло?! Вот ЭТО ты называешь «повезло»?!       — Ты умирал! – вскрикнул Моб, оборачиваясь. Рейгена парализовало ледяным ужасом и отчаянием, исходящими от него волнами. Парень голос-то почти никогда не повышал, теперь же подавленные эмоции били через край. – Ты умирал, Аратака. Врачи сказали: никаких шансов. Ни единого. У нас был час, может, два, прежде чем… – Он шумно втянул воздух через нос. – Даже… даже с аппаратом искусственного кровообращения, ты бы… твоя душа… ты бы ушел. Я не знал, что делать. У нас не было времени. И вариантов. А потом… Экубо предложил идею с… – Шигео резко выдохнул. – Ты бы не смог завладеть чужим телом, даже «пустым» – на такое не каждый осознающий себя дух способен. Ты бы и из собственного выйти не смог. А я выходил. Я… мог попытаться.       Рейген сорвал очки с переносицы, протирая глаза.       — Это опасно. Я никогда не делал подобного… да и никто не делал. Вероятность была почти нулевой, и я понял, почему, когда вышел из тела: ты… это было все равно что туман руками ловить. – Шигео ссутулился. – И я не справлялся. Сейчас не помню толком, что делал в тот момент. Я был… нестабилен. Ни о чем не думал, кроме того, что не мог тебя потерять, мы же… мы же только начинали жить вместе, мы… только начинали…       — Молчи. – Рейген вскочил с дивана и утащил его к себе. Всхлипнув, Моб прижался всем телом, пряча лицо возле шеи. – По какому кругу ты мне это рассказываешь?       — Сбился со счета.       — И я всегда веду себя, как истеричка?       — Бывало хуже.       — Серьезно? Куда хуже?       — Ты теперь реагируешь не так резко, как раньше. Будто помнишь, пусть и подсознательно. Во всяком случае, мне очень хочется в это верить.       Диафрагму скрутило от боли.       — Представляю, какой шум поднялся в больнице. – Рейген попытался сменить тему. – Экубо вполне мог основать новую религию.       — Да. Всему персоналу пришлось стереть… – Моб запнулся.       Не разговор, а танцы на лезвиях.       — Теперь так будет со мной постоянно?       — Становится лучше. – Кагеяма поднял голову. – Ты вспоминаешь все больше от эпизода к эпизоду.       — Либо не помню вообще ни черта.       — Такое раньше случалось, ничего. Мы справимся. Аратака. – Шигео обхватил руками его лицо, вынуждая смотреть в покрасневшие глаза. – Мы справимся.       — Ты не должен справляться, в этом-то и суть! Убивать лучшие годы своей жизни ради старика с симптомами Альцгеймера, да еще и… – Рейген поперхнулся словами – по щекам Моба покатились слезы. – Шигео, прости.       — Мы справимся, – сглотнул Кагеяма. – Только, пожалуйста, никогда не повторяй, что сказал сейчас. Хотя бы пока помнишь этот день.       — Я… часто повторяю?       — Каждый раз.       Идиот. Да на нем места живого не осталось. Аратака чувствовал себя с Мобом наравне не потому, что «выпал» на семь лет, а потому, что состарил его на все двадцать. Шигео и без того взвалил непомерную ношу, Рейген же, вместо помощи, подкидывает тонну за тонной.       — Прости. Пожалуйста, прости.       — Все хорошо. – Моб смахнул слезы.       — Тебе не противно обнимать совершенно чужого человека?       — Ты это ты. Неважно, в каком теле. – Кагеяма со всей серьезностью встретился с Рейгеном взглядом. – Я полюбил не тело.       Ком в горле вырос до удушающих размеров.       — А нам все еще нужно в магазин. – Шигео невесело усмехнулся. – Не откажешь в любезности посидеть дома без приключений десять минут?       — Космолеты?       — Нет, но на сегодня и правда хватит.       — Согласен… только. – Аратака задержал поднимающегося Моба на диване. – Больше никаких недомолвок, договорились? И я хочу видеть тебя в кровати по утрам. Пусть хоть пятилетним проснусь. И зеркало больше не снимай. Где оно, кстати?       — За шкафом.       — Ты серьезно бреешься вслепую?       — Привык уже.       — Привыкай обратно… И купи чего-нибудь из уже готового – умираю с голоду.       — А знаешь, у Экубо довольно неплохой вкус. – Рейген смахнул со лба темно-русую прядь.       — Ты смотришь на отражение чаще, чем на меня, – нахмурился Моб.       — Ох, прости. Никак не привыкну. – Аратака спешно отвернулся от окна и кивнул официанту, прося счет. – Ревнуешь?       Кагеяма беззвучно рассмеялся.       Теплый осенний вечер располагал к продолжительному променаду, но на людях давать волю рукам было не позволительно, поэтому вернуться домой не терпелось обоим. Целоваться они начали еще в лифте.       — Как считаешь, соседи нас ненавидят? – Рейген споткнулся о порог, распутывая галстук.       — Хочешь зайти познакомиться и выяснить прямо сейчас? – Моб уже сдернул с него пояс, так что вопрос был явно риторическим.       — Точно не сейчас. – Угол комода больно впился в бок. Не разрывая поцелуй, Аратака попятился в спальню, путаясь в штанах. – Просто знаешь, подумал: если бы ты вселил меня в женское тело, мы могли бы официально вступить в брак – и плевать на соседей с жалобами.       Шигео замер с разведенными полами рубашки. Достаточно надолго, чтобы Аратака успел перевести дух и даже включить отрубившийся мозг.       — Что, за три года я ни разу не пошутил на эту тему? – Рейген уже не рад был, что ляпнул, не подумав: Моб как в анабиоз впал. – Да брось, мне нравится мое тело, а в женском точно бы чокнулся раньше вре…       Не дав договорить, Кагеяма навалился сверху, падая вместе с ним на кровать, вытряхивая из остатков одежды с такой скоростью, будто решил установить новый мировой рекорд.       — Насчет тела или брака? – протараторил он на выдохе.       — Что?       — Ты шутил насчет тела или брака?       — А то ты не знаешь. – Рейген перекатился, подминая Моба под себя. – С чтением атмосферы ты продвинулся довольно-таки дале… ох! – Губы на ключичной впадине быстро вернули в малоосмысленное состояние.       — Знаю. Хотел услышать от тебя.       Справившись с молнией, Аратака стянул с Шигео брюки и подцепил резинку трусов, высвобождая эрегированный член. Руки от возбуждения едва слушались, сжимая тюбик с такой силой, что излишки вязкой смазки закапали на постель. Кагеяма раздвинул ноги и предвкушающе задрожал.       — Обручальных колец у меня с собой нет. – Рейген медленно ввел указательный палец, расслабляюще поглаживая бедро свободной рукой.       — Обойдемся, – прохрипел Моб, ощущая протискивающийся следом средний.       — Уверен? Могу купить со следующего заказа. Фриланс биржа теперь – просто золотая жила. – Склонившись, Аратака мягко приложился губами к подрагивающему на животе стволу, сантиметр за сантиметром опускаясь к мошонке.       Шигео ответил образцово порнографическим стоном, непроизвольно насаживаясь на пальцы еще глубже.       — Это означало «да»? – не унимался Рейген, зацеловывая внутреннюю сторону бедра.       Невидимая сила легко толкнула его вперед: Кагеяма быстро перешел в стадию, не предусматривающую вербальное общение, и подтащил к себе, жадно впиваясь в губы.       Это означало «конец дискуссии».       Аратака плавно перевел темпераментный поцелуй в нежный, остужая пыл чувственностью, растягивая удовольствие, а Шигео выгнулся под ним, заскользил ладонями по спине, сминая ягодицы, опрокинул на себя, хватая за плечи, прижимаясь, чем только мог. Он подгонял и жарким рваным дыханием, и ненасытным взглядом, и полустонами, к которым не было и не могло быть иммунитета – Рейген моментально сдался, осторожно подаваясь бедрами навстречу, проникая наполовину. Моб протяжно выдохнул, но тут же сам прибился до упора. Как всегда, невыдержанный, будто с Рейгеном в последний раз, а завтра – конец света. Он боялся, что полуторамесячные циклы сменятся недельными или того короче, как было сразу после аварии. Как иногда, оказывается, случалось в перерывах между эпизодами более длительными. Поэтому брал все до капли от каждого дня.       Взяв самый неспешный темп, на какой был способен сейчас, Рейген склонился над Шигео, обдавая горячим дыханием шею, влажно прошелся губами к подбородку и выше, к полыхающим щекам, повторил траекторию ладонями, продолжая двигаться внутри, но уже с ускорением, и Кагеяма в блаженстве запрокинул голову, подставляясь под ласку. Его черные волосы разметались по подушке, да и сам он метался под Рейгеном, то вцепляясь в лопатки, то впечатываясь лицом в грудь. Аратака изредка замедлялся для поцелуев, но Моб, кажется, только задыхался еще больше: восприимчивый к каждому прикосновению, будто вместо кожи имел сверхчувствительные сенсоры, он отзывался самозабвенно, завораживая раскованностью. Такой открытый, такой возмутительно красивый – Аратака растворялся в нем без остатка. И иной участи не желал.       — До чего же ты у меня восхитительный, Шигео, – выдохнул ему в ухо Рейген, плавая в предоргазменном тумане. Визуально в том числе: очки он потерял еще по пути в спальню.       Сладостно всхлипнув, Кагеяма нащупал его широкую ладонь, смещая с груди вниз, опуская на член, и дернулся, кончая на живот. Рейген двумя толчками позднее проваливаясь за ним. Он так и остался сверху, подгребая Моба под себя, переплетаясь пальцами, наслаждаясь теплом и близостью.       — Если вспомнишь наутро после… «сброса» – куплю их сам, – шепнул Кагеяма, переводя дыхание. Поймав взгляд слеповато щурящегося Рейгена, он пояснил. – Кольца.       Если. Аратака ненавидел это ужасающее «если».       — Ловлю на слове. – Рейген лениво потянулся, сползая на простыню. – С меня тогда кофе.       Шигео кивнул, все еще дыша ртом.       А ведь он верил. Десятки раз наблюдал, как рассыпаются в прах все его усилия, как Аратака снова и снова откатывается то к тридцати пяти, то к двадцати, как холодеют глаза любимого человека, не узнающего его после жаркой совместной ночи. И все равно верил – однажды Рейген проснется и назовет его по имени. Однажды этот эпизод продлится до конца их дней.       — И даже обещаю за ним следить. – Аратака потерся о щеку Моба. – Чтобы не спалить полкухни, как в тот раз. Весь этаж переполошил. Ты ведь поэтому кофеварку купил вместо турки, да?       Кагеяма вздрогнул. А затем приподнял лицо Рейгена за подбородок:       — Ты спалил полкухни гораздо позже нашей поездки на Окинаву, – ошарашенно пробормотал он. – Это случилось всего два года назад… Ты вспоминаешь. Аратака, ты вспоминаешь!       Шигео рывком вжал его в себя, не то смеясь, не то рыдая, не то все вместе: Рейген не видел его таким счастливым ни разу за все прошедшие три недели.       — Ты же сам говорил, что я восстанавливаю фрагменты.       — Да, но так редко. И большей частью – те, что были до переселения. – Моб неверяще покачал головой, сияя от радости. – Значит, я был прав. Ты одолеешь это тело. Ты заставишь его помнить. Пускай не сразу – я подожду. Я буду ждать столько, сколько потребуется.       Невнятно промычав что-то вдогонку срывающимся голосом, Шигео потянулся за поцелуем. Рейген вздрогнул, ощутив соленую влагу на губах: Кагеяма плакал. Аратака был готов расплакаться вместе с ним. Одна мысль о том, через что он заставил пройти Моба за эти бесконечные три года, разрывала на части.       — Когда ты очнулся в первый раз после операции. – Шигео уткнулся лбом в плечо. – И спросил, кто я и что делаю рядом с тобой… думал, умру. Ты смотрел, словно на чужого. Не знал даже, как меня зовут… Я объяснял, подробно рассказывал… а через пару дней ты все начисто забывал. Это было невыносимо.       Рейген зажмурился.       — Все вокруг пытались помочь: что-то искали, кого-то вызванивали. Но без толку. Ничего не работало. Я был раздавлен. Иногда радовался, что у тебя не сохранится ничего после моих… Но потом ты начал вспоминать все больше событий из прошлого, как просыпался после очередного… «сброса». Иногда даже время после аварии. А сейчас ты… – Кагеяма шмыгнул носом. – Мы продвинулись так далеко с тех пор.       — А я в благодарность устраиваю тебе скандалы. – Рейген собрал с его ресниц мелкие капельки слез. – Ты мне жизнь спас.       — Не только тебе. – Шигео качнул головой, прикладываясь к ладони. – Я бы не смог без тебя, Аратака. Я бы… я бы не смог…       — Ну все. – Рейген стиснул его в болезненно крепких объятьях.       — Мы попробуем…       — Да.       — Мы справимся.       — Куда денемся.       — Я люблю тебя…       — …больше жизни, Шигео. Больше жизни. Уж это я запомню, даже не сомневайся.

***

      Эпизод длился два месяца и неделю. Моб ног под собой не чувствовал, ликующе отмечая каждый день рекордно длинного срока. Они не засыпали, просто теряли сознание от усталости ночь за ночью, выпотрошенные друг другом и друг другом же заполненные до краев. Однако Рейген ни разу не заставал Шигео дремавшим: по утрам он неизменно встречал напуганными глазами, успокаиваясь лишь тогда, когда Аратака с улыбкой лез целоваться, подтверждая тем самым, что все помнит.       «Сброс» наступил без предупредительных симптомов.       Только голова раскалывалась.       Просыпался Аратака тяжело, как с похмелья: глаза резало от света, во рту горько сушило, ватные ноги и руки не слушались. И Рейген остался бы мучиться в кровати еще пару часов, если бы не увидел напротив размытое то ли постинтоксикацией, то ли еще чем лицо. Смутно, очень смутно, но знакомое. Этим красавцем гипотетически мог оказаться его Моб. Лет этак через десять.       — Д… доброе, – шепнул «красавец».       Голос. Этот голос.       Господи.       Округлившиеся черные глаза стали, кажется, еще больше:       — Что… что ты помнишь?       Что Рейген помнил. Он не помнил, но был готов поклясться, что перед ним Шигео. Взрослый, умопомрачительно красивый. И почему-то – в одной с ним кровати. На осунувшемся лице пролегли тени: похоже, он так и не заснул со вчерашнего вечера, сторожа…       Стоп. Со вчерашнего?       Голову будто копьем пронзило. Рейген схватился за виски.       Сторожил. Что он сторожил?       Не что. Кого.       — Аратака, что ты помнишь? – Кагеяма подался вперед, вопрошая с надеждой, несмотря на угадывающуюся в глазах готовность услышать…       Ничего.       Рейген вновь посмотрел на Шигео. А череп словно трещинами пошел. Однако вместе с болью приходило что-то еще. Что-то очень важное. Будто само присутствие Моба запустило цепную реакцию. И Рейген ухватился за это «что-то», вытаскивая, как ускользающий сон, зная: отвлечешься хоть на секунду – забудешь все, что не успел прогнать сразу после пробуждения.       Улыбки. Истерики. Объятья. Срывы.       Рейген погряз в обрушившейся на него лавине, но отчаянно цеплялся за эфемерные нити клубка воспоминаний, вытаскивая кадр за кадром. Все, до чего только мог дотянуться.       Потому что больше всего на свете не хотел заставлять Шигео плакать.       — Аратака, пожалуйста, не молчи.       А ведь ему следовало бы помолчать. Когда закатывал Мобу скандалы, когда говорил столько обидных слов. Когда проклинал день их знакомства, пусть и желая избавить от страданий его, а не себя. Когда разбивал руки в кровь о зеркала. Когда грозился покончить с собой, если Кагеяма не бросит его, «образумившись». Когда делал больно бесчисленное количество раз.       — Аратака…       Ему не исправить содеянного. Ему не вернуть сказанного.       Но он может попытаться никогда не делать больно вновь.       — Ара…       — Да, – хрипло ответил Рейген. – Я… помню. Я помню самое главное. Что хочу просыпаться с тобой в одной постели каждое утро. – Он улыбнулся, тянясь навстречу. – Ши-ге-о.       Задержав дыхание, Моб покачал головой. Он не верил… нет, боялся поверить. Боялся, что ослышался. Боялся, что мимолетное видение растает. Боялся, что принимал желаемое за действительное. Боялся опять потерять Рейгена, которого знал. Рейгена, который знал его.       — Аратака?       — Да. Да, Шигео, да.       Кагеяма жалобно всхлипнул. И со слезами бросился ему на шею.       — Ну… чего ты. – Рейген закусил губу. – Ну чего ты, я же здесь.       Моб зарыдал еще громче.       — Ну все, все. – Аратака бережно отстранил заплаканное лицо. – Что ты, как на похорона…       Шигео дернул его к себе и впечатался поцелуем жадно, требовательно – все такой же невыдержанный. Все так же до смерти страшащийся, что завтра не наступит для них обоих. Только для него.       Ничего, с этим они тоже справятся. Теперь они справятся со всем.       Теперь Рейген понял, как.       — Тише, тише. Не следует пугать продавцов таким непраздничным настроением. Без скидки ведь останешься, – усмехнулся Аратака, стирая с впалых щек большим пальцем блестящие дорожки. На непонимающий взгляд Моба он усмехнулся вновь. – Что, забыл? И у кого из нас еще голова дырявая. – Рейген с легким смешком пригладил растрепавшиеся угольные пряди, притираясь кончиком носа к носу Шигео. – С меня кофе без вызова пожарных. А с тебя кольца. И черта с два ты теперь у меня отвертишься.