moonlight

Он пришёл к Генри, когда было уже далеко за полночь. Не пришлось ждать, пока дверь откроют: ключи и так есть. Эмили дал их Уильяму спустя несколько недель после того, как произошёл инцидент, то ли боясь, что не выдержит и сделает с собой что-нибудь такое, о чём впоследствии пожалеет, то ли просто слишком доверяя старому другу. Уилл ступил за порог, оглядываясь вокруг, прислушиваясь. Гробовая тишина. Всё кажется таким спокойным и мирным в лунном свете, но всё равно где-то в глубине души Афтон знал, что за всем этим напускным штилем прячутся жуткие тени и страшные монстры, скитающиеся впотьмах, готовые накинуться на кого и что угодно в любой момент, так и жаждущие свежей крови. Попадёшься им — назад пути не будет. Впрочем, сейчас Уильям решил отгонять подобного рода мысли: не время и не место. Он в безопасности. «Вряд ли найдётся монстр хуже, чем я» — мелькает в голове на секунду, но отдаётся лишь грустной усмешкой, пока Афтон медленно снимает верхнюю одежду и обувь, а после уже проходит в глубь дома, ступает по скрипящим доскам, что местами были испачканы в чем-то чёрном, похожим на машинное масло или же на запёкшуюся кровь. Уильям давно перестал видеть разницу. На первом этаже Генри не оказалось, что не сильно удивляло: ночь, в конце концов. Скорее всего, спит или же снова допоздна трудится в своей мастерской, находящейся в небольшой пристройке у основного дома, хотя, если так подумать, сейчас он вряд ли там. Эмили должен был достаточно утомиться, потому что сегодняшний день был богат на события: Уилл с легкой улыбкой вспомнил, как Генри, кажется, впервые за долгое время искренне был счастлив тому, что их ресторан заслужил очередную награду, а ведь Эмили ещё и выплатили приличную сумму денег за такое достижение. Ах, если бы какие-то бумажки могли вернуть его дочь… Дверь в спальню тихо скрипнула, Уильям сначала аккуратно заглянул, а после, убедившись, что его друг крепко спит, прошёл внутрь, опускаясь на край постели, садясь рядом с Генри. Губы Афтона вновь растянулись в подобие улыбки: светло-русые волосы Эмили были хаотично разбросаны по его лицу и подушке, глаза плотно сомкнуты, хотя веки немного подрагивали, небольшое количество веснушек, словно звезды на небе, украшали бледное лицо, а легкая щетина вовсе не портила некого образа. Уилл любуется им, завороженный этим безмятежным видом. Обычно Генри вовсе не такой. Как правило, смотря на него, Уильям каждый раз просто снова напоминал самому себе (будто когда-то забывал), насколько же израненное сердце внутри этой груди, чувствовал на каком-то ментальном уровне всю боль, что его друг сейчас испытывает. Это беспокоило Афтона, нет, временами нервировало до ужаса, но он знал, что никак не поможет. Знал, что не исправит положения убийством Чарли, но... Он не жалеет. Он не хочет просить прощения. Он не чувствует своей вины. Он ощущает, что поступил правильно. Некоторые вещи должны быть сделаны. Она должна была умереть. Эмили немного ворочается во сне, но Уильям лишь берёт его за руку, переплетая их пальцы. У Генри тёплые руки, у Уилла — ледяные. — Не беспокойся, — шепчет Афтон, — завтра будет новый день.