знаешь,

Доктор свою неуспеваемость в Академии всегда оправдывал тем, что просто не может спать по ночам. И его можно было понять, только повелителям времени после инициации спать было совсем необязательно (хотя некоторым индивидам это очень нравилось): на Галлифрее ночью было так светло, что глаза сомкнуть было невозможно. Планета всегда была повернута к своим солнцам стороной, на которой был расположен Капитолий, поэтому условный день сменялся условной ночью, только когда бледное, словно молоко, небо, заливало языками пламени от двух светил. Известно, что это было особенностью устройства планеты, кто-то же думал, что это сделано искусственно: так Капитолий никогда не теряет связь с источником энергии для путешествий во времени. Но у кое-кого было другое мнение на этот счёт. Или залитое безжизненным белым светом, словно от люминисцентной лампочки, небо, или языки пламени — все от двух солнц. Вечные две точки на небе. Никаких других миров. Никаких звёзд. Конечно, про их существование все прекрасно знали: про строение звёзд было написано в каждом учебнике, но никто толком не представлял, как они выглядят, да и это особо никому не было интересно. Тета же будто бы с появления на свет был уверен, что они выглядят как светлячки в банке из-под джема. Все свободное и не совсем время он проводил за их поисками, а как-то раз за этим странным занятием его застал тот странный мальчик с потока, который постоянно ломал его проекты, и через какое-то время Тета с удивлением обнаружил, что вылазки в поле он совершает уже не один. У них с Кощеем было любимое занятие: насобирав достаточное количество банок, они находили укромное и темное место, ставили их на пол, и часами сидели в абсолютной тишине, представляя, что смотрят на звёздное небо.  — Знаешь, когда-нибудь мы увидим настоящее. Внезапно прозвучавший голос Теты эхом отозвался по всей комнате.  — Что?  — Я говорю, когда-нибудь мы увидим настоящее звёздное небо, каждую звезду во Вселенной, обязательно увидим. Кощею от этих слов почему-то стало очень неприятно, а, наверное, просто страшно.  — Ты вообще знаешь, что каждую секунду где-то умирает звезда и рождается новая? Чтобы увидеть каждую, нужна целая вечность.  — Знаю.

***

Пространство вокруг неё беззвучно схлопнулось, будто маленькая вселенная, а после неё осталось то, что обычно от вселенных остаётся — белая-белая безжизненная пустота. Она действительно всё оставила там. Повелительница времени развернулась на носочках и громко-громко в неё прокричала, зная, что нужды это делать, впрочем, совсем не было:  — Ну, и кого вы приготовили мне? Даже интересно, как у вас, бедняжек, мозги ещё не поплавились. В ответ Доктор даже не услышала своего эхо: она вообще не была уверена, что слышала хотя бы саму себя. Похоже, что вселенная вокруг неё была в процессе плавления. Она думала.  — Ладно, не торопитесь, у меня тут впереди всего какая-то вечность. Доктор присела на пол — как, всё-таки, удобно, что его догадались симулировать, расстелила свой плащ и стала ждать ответа. Доктору снился четыреста двадцатый далек, когда она почувствовала чье-то присутствие.  — О нет. Этого Доктор никак не предвидела. Недалеко от неё, совсем недалеко, спиной к Доктору стояла Мисси — то есть то, что ею притворялось. Она выглядела также, как и в последний раз, буквально месяц назад: та же одежда, тот же нелепый зонтик, та же прическа, с, господи, теми же по-идиотски торчащими в разные стороны волосами, только она была немного примята. Она внезапно развернулась к Доктору (ладно, ещё отличие: тушь у неё почему-то была нелепо размазана по всему лицу, а ещё одежда была вся в траве) посмотрела на неё, прищурилась и едко произнесла:  — Если вот это вы называете Адом, я не знаю, зачем я вообще так старалась. Доктор резко подорвалась с места и начала быстро-быстро идти в прямо противоположном от неё направлении — если понятие направления здесь вообще существовало.  — Нет, нет, нет, это несправедливо! Почему всем достаются нормальные приведения, а меня как обычно дурят? Эй, вы, слышите, — Доктор остановилась и обратилась к местной вселенной, будто бы она собиралась ей отвечать, — почему вы не могли выбрать хотя бы Адрика?!  — Доктор?  — Если вы не поменяете мне приведение, я отключу свои жизненные функции — тогда вы просто перестанете существовать.  — Доктор! Доктор упорно продолжала идти вперёд прямо в пустоту.  — Откуда вы вообще взяли её сознание? Она сейчас слишком занята, планеты со своим дружком взрывает. Лицу Доктора сначала стало холодно, а потом больно — от пощечины, обычно действие немного другое, она проверяла.  — Ты вообще хоть когда-нибудь затыкаешься? Мисси, ТО ЕСТЬ ТО, ЧТО ЕЙ БЫЛО, теперь стояла прямо напротив Доктора. Ну конечно, вселенная могла её телепортировать. Бежать было некуда — совсем непредвиденная для Доктора ситуация. О, от неё ещё пахло сырой землёй.  — Ну и что, как же мы умерли? Пытались вывести телепузиков и перепутали пробирки? Сарказм — лучшая защита, когда не понимаешь, что происходит. Стоя прямо перед симуляцией Мисси, Доктор с некоторой долей превосходства отметила, что выше неё на несколько сантиметров. А симуляция-то была точной.  — Рассилоновы подштанники, — Мисси закатила глаза, — он действительно настолько тупой. Ах да, прости, тупая.  — Спасибо.  — Вот скажи на милость, мне, что, тем ножичком нужно было в лицо тебе пырнуть, чтобы до тебя наконец хоть что-нибудь дошло?  — Подожди, — взгляд Доктора вдруг стал абсолютно стеклянным, — это был нож?  — Нет, что ты, это просто я была рада тебя видеть! Мисси могла поклясться, что точно слышала, как в голове у Доктора что-то щелкнуло.  — Господи, ты правда его убила.  — Ну наконец-то, паровозик Томас, с прибытием.  — А он убил тебя, когда ты пыталась вернуться ко мне.  — Агась, мы потом провели несколько увлекательных минут, потешаясь над неловкостью ситуации.  — Ты бы умирала ещё несколько месяцев, и я бы могла вернуться туда и забрать тебя с собой.  — Было бы неплохо.  — Но я всё взорвала.  — Да, бывает.  — Почему ты не могла убедиться, что он регенерирует, и только потом поворачиваться к себе спиной?! Мисси подошла к Доктору чуть ближе.  — Потому что у нас с тобой, дорогой Доктор, один ум на двоих. Доктору стало холодно. — Объятия — это всё-таки достаточно неплохо. Нужно было попробовать заняться этим пораньше, как думаешь? Хотя, сейчас даже удобнее, мы ведь совсем одного роста. Доктор протяжно вхлипнула. — Ну, плакса, чего ты раскисла? Знаешь, я, оказывается, соединена с сознанием этой вселенной. Я могу создать нам целые новые миры, планеты, звёзды. А ещё глупых людей, которых ты будешь от меня спасать. - Я знаю. Это было бы прекрасно. Вокруг все было белым-белым, а, может, здесь просто не существовало цветов. Интересно, а есть ли здесь понятие времени, и существует ли оно вообще? Или время — это лишь только то, что происходит в данный момент? Так или иначе, что-то точно прошло, прежде чем Мисси заговорила вновь — то есть то, что ей было. Похоже, всхлипывая.  — А знаешь, чему я действительно научилась? Она почему-то убрала руки, и Доктору стало действительно холодно.  — Мисси?  — Тому, что я не смогу терпеть тебя целую вечность. Доктор не успела ничего сказать, как обнаружила себя на полу комнаты Ханны — вселенная быстро схлопнулась, унося за собой тот злачный коридор, из которого все уже и так успели выбраться, и кое-кого другого. Ещё одного сжатия пространства вокруг себя Доктор уже не выдержит, голова у неё раскалывалась. Она посмотрела наверх: на потолке были неаккуратно приклеены звёздочки, те самые, которые ещё светились в темноте. Доктор подумала, что девочке они были ни к чему, она все равно их не увидит — наверное, остались от прошлых хозяев. — Знаю.