Много-много лет назад, За тысячи морей, Жили люди с душами, Что были тьмы черней. Принц земли той чёрной Сердцем светлым обладал, И душа блестела, Словно дорогой кристалл. Проклятый с рождения Ведьмою жестокой, Обречен он век прожить Гордыней одинокой. Падали богатства, Власть и земли перед ним. Только был народу Будущий Король чужим. Едва Луна окрасит Свой лик в багряный цвет, Сойдутся в битве день и ночь, Открыв общий секрет…
***
Зимняя вьюга тоскливо завывала за окнами маленькой спальни. Снег и ветер настойчиво бились об стекло, будто бы пытаясь ворваться в комнату, наполнить её холодным дыханием ночи и укрыть белым одеялом. Маленький мальчик ещё больше укутался в старое одеяло — оно было очень тёплым, пусть и заштопанным, но уютным. На грубом деревянном столе догорала свеча. Это было расточительством но, стоило свету гаснуть, по стенам и полу ползли жуткие тени, монстры из-под кровати тянули свои длинные ладони с тонкими пальцами, а створки шкафа ужасающе громко скрипели. Мальчик шмыгнул холодным носом и сжался под одеялом. Дверь тихо отворилась, и в комнату вошла высокая стройная женщина с уставшим видом. Её длинные волосы отливали серебром, голубые глаза смотрели с ласковым укором; бледная кожа и тонкие черты лица выдавали в ней черты аристократки. Пусть и обедневшего, но гордого рода. Она присела на край кровати и положила тонкую ладонь поверх одеяла. Сперва серебряная макушка, а затем и весь мальчик высунулся из своего укрытия. Он был удивительно похож на мать, взяв от отца только страстную любовь к морю и упрямый характер. — Витенька… Снова заснуть без сказки не можешь? — покачала головой женщина. Ребёнок кивнул. Для своих четырёх лет он был необычно умным ребёнком, но признаться в том, что вовсе не сказка помогает ему заснуть, а успокаивающее присутствие мамы, не мог. — Хорошо. Только недолго, ладно? Мама очень устала сегодня, — тонкие бледные губы изогнулись в ласковой улыбке. — Расскажи про пиратов, — шепотом попросил Виктор, когда мама поправила одеяло, и удобнее устроил голову на подушке в молчаливом ожидании. Женщина начала свой рассказ. Витя слушал тихий ласковый голос и медленно засыпал, даже не подозревая, что этой жуткой ночью в замке короля родился тот, кто перевернет его жизнь в будущем.***
Немолодой мужчина задумчиво глядел под ноги, вышагивая по узорчатому ковру из стороны в сторону. В его чёрных волосах и бороде уже появились первые седые волоски, в карих глазах отражались блики многочисленных ламп и хрустальных люстр. Сам он, кажется, ещё больше побледнел и походил больше на неприкаянную душу, терзаемую сомнениями. На диване, подпирая голову рукой, на него недовольно глядела молодая девушка с роскошными волосами цвета огня. — Не мельтеши, дорогой, — она отпила вина из изящного бокала на тонкой ножке. — С малышом, сказали же, все будет в порядке. Или ты, сердце моё, за девку так переживаешь? Мужчина остановился и вздохнул. — Душа моя, разве могу я не переживать? Лекарь говорил со мной. Хироко слаба, роды тяжёлые, она не переживёт их. Мужчина резко сел рядом с женой и запустил пальцы в волосы, взъерошив их. — Ох, Тошия, — тихо позвала супруга. Ответа не последовало. Она скривилась, позвала громче. — Дорогой муж, отбрось мысли об этой женщине, ибо я твоя жена. Какое нам дело до привезённой из-за океана наложницы? Даже если умрёт, оплакивать её некому. — Офелия, как ты можешь, — сокрушенно произнёс Тошия, — говорить такие вещи. Побойся Бога! — В любом случае, — недовольно произнесла рыжеволосая бестия, сверкнув зелёными глазами, — разве не можем мы представить мальчика как нашего сына? К чему нам лишнее имя в роду?! — Нет, мой сын, сын Хироко, наследник трона будет представлен именно так! Не думай, что я не догадываюсь о твоих планах, дорогая жена, — он прошипел эти слова, как змей, а затем скрылся в комнате. Через несколько минут крики стихли, и наступила полная тишина. Когда послышался детский плач, Королева Офелия, наследница римской короны, выданная замуж хоть и по расчёту, но по любви, рассвирепела; она вскочила на ноги, гневно сверкнув глазами в вышедшего из комнаты дворецкого, скрылась за дверью.***
На следующий день, Виктор помнит, они с матерью вышли на площадь, где с раннего утра на рынок привозили различные заморские фрукты и сладости. Они ловко сновали среди разноцветных палаток, пахнущих специями, мёдом и травами. Отец скоро должен был вернуться из моря, так что мальчик старательно помогал матери выбирать продукты, чтобы поскорее приготовиться к приезду главы семейства. — Солнышко, я зайду в лавку, а ты подожди меня здесь и присмотри за корзиной. Мальчик кивнул. Рядом с лавкой специй, в небольшом пабе, уже явно охмелевшие мужчины что-то громко обсуждали. Наблюдать за улицей стало скучно и Виктор прислушался к их речи. — А я слыхал, — мужчина почесал лысеющую голову и продолжил говорить, невнятно, проглатывая буквы, — этой ночью наследник родился у Его Величества. — Где же ты, чёрт старый, мог услышать такое? Едва ли с тобой, пьянчугой, Его Величество за столом сидел, -произнёс его собеседник, и двое других загоготали. — Верьте али нет, но птичка напела. Чернявый, говорят, как ночь, а кожа белая, как снег. Говорят ещё, матушка его… того…душу отдала. Тут в разговор вступил мужчина моложе и более приятной внешности. — Скончалась? То-то во дворце сегодня тихо, даже рождение сына не отмечают. — Ты погоди, — пьяно хихикнул четвёртый, самый старый в компании, — вот через год увидишь, какие фестивали будут! Наверняка уже и принцессу ему в жены подобрали, — он вздохнул, пригладил ладонью бороду, — ох, бедные дети. Наши-то, хоть и бедны, но по любви выходят, а эти и брата с сестрой не гнушаются сводить! Он сплюнул. Виктор, сам того не замечая, погрузившийся в их разговор с головой, вздрогнул, когда дверь лавки отворилась. «Бедный Принц. Трудно представить, какого ему» — маленький Никифоров крепче сжал руку мамы. В Королевстве был объявлен недельный траур и, как выяснилось, причиной этому стала не только смерть любимой женщины Короля. Этим вечером к ним в дом пришёл старый знакомый отца. Разрывая лёгкие кашлем, он разрыдался прямо за столом: всю команду Девы Марии подкосила чума, а те, что выжили, медленно умирали. В ту ночь женщина просидела за кухонным столом, тихо рыдая, а Витя так и не уснул. Тени стали больше, монстры — злее, а маленькая свеча медленно догорала.***
Почти шесть месяцев прошло с тех дней. Юри — так назвал сына Тошия — рос красивым и здоровым ребёнком, окружённый любовью и заботой. Искрящиеся неподдельным счастьем карие глаза радовали сердце отца. Ребёнком восхищались все. Почти все. Чем прекраснее с каждым днём становился наследник — тем больше росла злоба и зависть в сердце Офелии. Муж уделял ей меньше внимания, предпочитая сам воспитывать сына, лишь изредка оставляя Принца на попечение многочисленных нянь и верного дворецкого. «Какой чудесный малыш! Как, должно быть, повезёт его избраннице!» — однажды обмолвилась одна из нянь. Офелия кинула на женщину такой взгляд, что последней захотелось убежать подальше. Будучи в своё время любимой дочерью, женщина не желала делиться вниманием и восхищением других. Поэтому когда пошли слухи о старухе, что живёт в лесной хижине на отшибе города, она не медля направилась туда. — Знаю, знаю я, зачем ты пришла. Пламя в глубокой тарелке вспыхнуло, на миг осветило комнату зелёным светом, затрещало и утихло. Резко запахло пряными травами и горячим деревом. Лицо старой ведьмы в свете огня казалось ещё более морщинистым и жутким. Офелия вздрогнула от скрипучего голоса, когда та заговорила вновь. — Вижу и чёрную зависть в твоей гнилой душонке, и любовь безответную. Только погубит его любовь твоя, так и знай. Королева вспыхнула, не хуже пламени, и процедила: — Не лезь не в своё дело, карга старая. Я пришла сюда с конкретной целью, помоги мне избавиться от этого недоноска! Сделай так, чтобы мой враг получил по заслугам! В ответ раздался смешок. — Дитя невинно. Твой враг — ты сама. А впрочем… Не мне судить тебя за твои грехи. Я помогу, но ты должна заплатить. Офелия восторженно вскинулась. — Все что хочешь отдам! Земли? Драгоценности? Что?! — Душа твоя, Высочество, душа, — усмехнулась ведьма. По спине Офелии пробежал холодок. Тонкая сухая рука положила пергамент прямо перед ней, другой рукой старуха протянула серебряный кинжал рукоятью вперёд, будто намекая. Офелия неуверенно сцепила пальцы на тонкой рукояти. Кинжал обжег ладонь через перчатку. — Кровь твоя, — подсказала собеседница. Королева сглотнула вязкую слюну, глубоко вдохнула и подцепила ткань перчатки зубами. Кинжал полоснул нежную кожу. Несколько капель крови попали на бумагу, тут же впитавшись. Ведьма растянула сухие бледные губы в ухмылке. — Отлично. Он принял твою плату. Выхватив из дрожащих рук окровавленный кинжал, она кинула его прямо в пламя. Огонь вспыхнул сильнее, осветив всю комнату, а через минуту потух полностью. Среди углей и пепла поблескивало кольцо. — Слушай меня, слушай. Это кольцо — сила твоя, жизнь твоя. Не смей потерять, не смей сжигать его, иначе умрёшь. Офелия забрала испачканное в золе кольцо и надела на руку. Серебряная змея, пожирающая собственный хвост, сверкнула глазами-изумрудами. Белый густой дым наполнил комнату. Он окружил Офелию плотным облаком, ослепил; среди сплошного белого света раздался голос ведьмы. Она насмехалась над глупым человеком. — Душа твоя будет ценою! Обратись своей истинной натурой и получишь то, чего так желаешь! Огромная белая змея зашипела, высунув длинный раздвоенный язык и обнажая клыки, а затем вновь обратилась в стройную фигуру женщины. Старая ведьма исчезла, растворилась дымкой в воздухе. Офелия ухмыльнулась, зелёные глаза блеснули в полумраке.***
Спустя год после известия о гибели отца, вслед за ним ушла половина деревни. Виктор, казалось, повзрослел на несколько лет менее чем за полгода — именно столько уже болеет его мать. То, что люди назвали чумой, — оказалось туберкулёзом, который распространили выжившие моряки. Из более семидесяти тысяч человек, живших в городе, выжили всего сорок. Сегодня утром в число умерших вошла и его мама. А он остался. Один. «Прямая дорога в приют» — поправил старый шарф, скрывая в нем лицо от холодного ветра. На главной площади играли музыканты, дурачились шуты, развлекая приезжих гостей, и громко смеялись дети. Со всех сторон доносится запах свежеприготовленной еды и сладкой выпечки. Мальчик опустил взгляд в покрывшуюся инеем землю. Когда умерла мама Принца, целую неделю не снимали траурные флаги. В день смерти его матери устроили праздник.***
«Что ты видишь?» Офелия поправила выбившийся из аккуратной прически локон. Сегодня Юри официально представят как Принца и наследника короны. Сегодня его помолвка с немецкой принцессой Леонор Викторикой Бранденбургской. «Сегодня Принц будет обречен» — снова шепнул бестелесный голос. В этот день Офелия выглядела поистине завораживающе: темное, шёлковое платье в пол волнами струилось к ногам, переливаясь перламутром; многочисленные кольца и корона были начищены слугами до зеркального блеска, но ярче и дороже всех были всего два: первое — кольцо, подаренное дорогим мужем на свадьбу, и второе — перстень, оставшийся от той самой ведьмы. Серебряный ободок в виде змеи, пожирающей свой хвост, с глазами-изумрудами. «Поторопимся же» — нетерпеливо произнёс голос. — Да, верно, — алые губы исказила зловещая ухмылка, — нельзя заставлять гостей ждать. О, это будет чудесное представление!***
Большой зал впервые за долгое время вновь принимал гостей. Дамы в пышных нарядах стучали тоненькими каблучками по начищенному мрамору, торопясь передать последние слухи подругам, мужчины обсуждали государственные дела. Десяток официантов вежливо предлагали гостям напитки и кушанья; несколько холостяков уже утащили за собой служанок. Высший свет собрался здесь, среди хрусталя люстр и звона бокалов, громкого обсуждения и музыки, сплетен и масок… Все гости непременно сперва здоровались с королевским семейством. Главы стран обменивались рукопожатиями, целовали надушенную парфюмом перчатку Королеве и умилялись ещё ничего не понимающему принцу. Маленькому Юри едва исполнился год, принцессе Леонор всего десять месяцев, но эти двое с первого взгляда понравились друг другу. Хотя, быть может, дело в возрасте: других младенцев здесь попросту не было. Офелии пришлось сперва держать пасынка на руках. Позже, сославшись на усталость, она передала ерзающего ребёнка в руки нянь и поспешила окунуться в светскую жизнь. Тошия пока общался с родителями принцессы, Фридрихом I и Софией Шарлоттой. Традицию иметь две жены он перенял именно от прусского Короля. «Пора». Офелия молча улизнула из оживлённой компании, скрылась за дверью. Раздавшийся грохот стал неожиданностью для всех. Гости заволновались, зашумели и стали оглядываться по сторонам в поисках источника шума. В этой суматохе какая-то женщина случайно наступила на что-то мягкое, оступилась и упала. — Змея! — взвизгнула она. — Змея, здесь змея! Гости в суматохе разбежались кто куда, подальше от ползущей твари. Белая лента, извиваясь, ползла прямо к женщине, держащей на руках Принца. Она попыталась сделать шаг назад, но оступилась о ковёр и рухнула на пол. В голубых глазах её читался ужас. Наконец добравшись до желанной добычи, пресмыкающееся закружило вокруг словно стервятник, высматривающий, с какой стороны лучше подобраться к жертве. Сиделка дернула ногой в наивной попытке отпугнуть змею. Но не вышло. Половина длинного, толстого тела змеи поднялась над полом. Она угрожающе зашипела, обнажила острые клыки и длинный раздвоенный язык, распустила капюшон. Хвост твари опутался вокруг шеи женщины и сдавливал сильнее, сильнее, пока вены на лице жертвы не вздулись, а побледневшее лицо не покрылось пятнами. Бездыханное тело повалилось на пол. Юри сидел совсем рядом. Сперва испуганно захныкал, а затем разразился плачем. Змея шире открыла пасть и кинулась на него. Тошия ползком добрался до горящей керосиновой лампы, ухватился за неё обеими руками, а затем швырнул прямо в тварь. Хрупкое стекло разбилось, огонь вырвался наружу, охватывая длинное гибкое тело. Змея зашипела, забилась, и поспешила сбежать. Мужчина кинулся к ребёнку. Юри лежал на полу. Изодранная ткань рубашки стремительно пропитывалась горячей кровью. — Укусила, — обречённо прошептал Король. Ребёнок заплакал пуще прежнего. Шок отразился на лице отца, ведь слёзы сына, капающие на пол, рассыпались по нему маленькими бриллиантами.