Will you or something

Тони долго об этом думал. Как, где, когда, зачем, почему и так далее. А потом заново по кругу. И потом ещё раз. И вот ещё. Одна из самых заедающих пластинок за последние несколько лет. Иногда что-то помогает её... Сменить? *** Питер довольно быстро вылетел из больничного крыла. Как и всегда, впрочем, тут вообще нечему удивляться, даже пусть в этот раз было довольно... Херово. Но это же Питер. Пит. Или наигранное "мистер Паркер". Или "Питти-бой". Или "пай". Или "как же ты меня заебал, ты сведёшь меня в могилу раньше, чем очередной косплей на читаури, попомни мои слова, засран... Нет, блять, вы посмотрите, он ещё и ржёт". И правда ржёт почти каждый раз. А потом... — Прости, — тёплым шепотом в затылок, руками вокруг рёбер, крепко и нежно. И Тони выдыхает устало, чуть подаваясь назад, чешет лоб костяшкой большого пальца, пачкается только ещё сильнее и глаза даже почти не мокрые. — Ты же знаешь, что иначе нельзя. Знаешь, потому что сам такой. Сам такой, а я потом плачу, и мы делаем вид, что этого не происходит, и я не хочу думать о том, почему тебе — можно, а мне — нет. Это почти несправедливо. Тони кривит носом, пытаясь незаметно шмыгнуть. "Незаметно" рядом с паучком, конечно, невозможно, но он все равно пытается, потому что пытаться — это уже кредо. У него до сих пор перед глазами Отто, впечатывающий Питера в стену до пыли. В ушах — воющий Дэдпул. А когда воет даже Дэдпул, дело плохо. Когда Питер даже не хрипит, дело ещё хуже. Когда Пятница говорит... Тони резко открывает глаза и шумно вдыхает. *** "Банка, блять, он его убье... — голос Уэйда теряется где-то за грохотом. А потом он переходит почти на визг. — ТОНИ, ОН УБЬЕТ ЕГО, ТОНИ, БЫСТР..." Тони тогда чуть сам вместе с этой стеной не рассыпался. Только некогда было. Он никогда не признает, но если бы не подоспевший потом Уэйд, который внезапно куда-то дел свою истерику (а может там был уже и не Уйэд, может там был кто-то другой из его раковой шизоидной головы, не важно, сработал чувак все равно на все 10000% и Тони ему благодарен) и стал самой крутой опорой, которую Тони вообще когда-либо видел, то так бы там они на пару с членистоногим и закончились. "Давай, хей, старик, эй, смотри на меня, — у Тони перед лицом щелкают красно-чёрные пальцы. — Вот, заебись, реагируем, хорошо. А теперь слушай. Он жив, все хорошо, давай я его в... Нет, понял, ладно, без проблем, давай сам. Только осторожно. Чуток быстрее. Эй! Вот так, смотри на меня! Есть контакт? Есть контакт. Не теряйся, Хьюстон, приём. Зависать будешь потом. Пойдём, твоя электронная крошка прислала Джет, он во-о-он там. Видишь? Отлично. Давай, друг, с ним все будет окей, я обещаю. Он же с тобой. Пойд... " Когда Уэйд ему доливает, у Тони перед глазами стоит вылезшая из мяса кость, пропоровшая латекс. Он вдруг понимает, что никогда в жизни такого не видел. Понимал, конечно, что такое есть, но не видел. Если неправильно случайно сдвинуть, то даже чавкает так противно. Это воспоминание вызывает какой-то булькающий тупой смешок. На фоне слышно Уэйда. Тони в голову приходит мысль, что если бы он сам хоронил самого болтливого наёмника на свете, то на могиле написал бы "Мудак, который спас меня". "... ну и он ему на это: "дорогуша, ты должен понять, что это не женское — это мужское платье". Эх... Крутой был мужик. Или как там он себя... Да и похуй, Дэвид просто Дэвид. Марсианин. Я на него несколько раз передергивал, но, согласись, есть на что..." Тони согласен. Самый болтливый наёмник в мире болтает про Боуи, про Квантовую Теорию, про последнюю коллекцию Шанель, про вкус собственной спермы, про Финляндию, про прокладки, про сказки Крольчихи Флопси, про столы из древесины, про бухгалтерию... И Тони слушает, пьёт, а потом засыпает. Крепко, надолго и без сновидений. Когда просыпается у себя в кровати, раздетый и под одеялом, Пятница говорит ему о записке на тумбочке. "Расчехлил тебя без гейства. Теперь понимаю, на что запал Питти-пай. Грех не запасть, даже порадовался, что я вдовец, а то "словом, делом, помышлением"... Ну ты понял. С паукоебланом все заебись, жив, спит, не ссы. Всегда к твоим железным услугам, Мертвый Бассейн ххх" У Тони мигрень, сушняк и в рот будто бы насрали все кошки мира. Уходит пара секунд на то, чтобы вспомнить, что с Питером. Рядом с запиской бутылка воды. *** 34 часа около койки в тишине. На 35-м из мутной полудремы выдергивает голос, по которому, оказывается, можно скучать почти до слез. Но он все для себя решил уже на 13-м часу. *** — ...  она занимает 303 место в списке "ТОП 500" по версии Rolling Stone. А ещё её Ричардс написал в честь одной своей бывшей, которая снаркоманилась. В шестьдесят, э-э-э-э, чет... — В шестьдесят шестом. Он написал её в шестьдесят шестом. — Ну, меня тогда не было, так ч... — Меня тоже. Питер резко вскидывает голову, отросшая чёлка валится на глаза и делает его похожим на шетлендского пони. Тони смеётся, снова возвращаясь к чертежам. — Черт, а ведь верно, — Питер задумчиво шепелявит, выпятив нижнюю губу и придавив её кончиком ручки, и все ещё смотрит куда-то в сторону Тони, скрючившись на стуле так, что коленка торчит где-то около уха. — А не скажи я тебе, ты бы даже и не подумал. — Ой, да иди ты, а! Подумал бы! — в Тони летит обслюнявленная ручка. Он уворачивается, и она гремит где-то на полу под тихое хихиканье. — И пожалуйста, если бы я хотел, я бы попал. — Конечно-конечно, кто бы спорил... — Тони все ещё смешно. Питер шипит что-то, хмурится и снова разворачивается к записям, шаря по столу в поисках новой ручки. Через несколько минут Тони отрывается от чертежей, опирается локтями о стол, отклячивая зад, и утыкается расфокусированным взглядом в скукоженного Питера. Под лямками белой алкоголички торчат лопатки. Тони смотрит на них и хочет подойти и укусить. Питер, наверное, чувствует это и ведёт плечом, но не поворачивается. Знает, что смотрит. Только поднимает руку и показывает средний палец. Тони смеётся, Питер подхватывает. Оба снова погружаются в работу. Не надолго. — Хей, Пит, — Тони смотрит куда-то в расчеты и хмурится, шарясь рукой в кармане. — М-м-м? — У меня к тебе вопрос. — М-м-м. — Серьёзный вопрос. — М-м-м... Ну давай. Тони вытаскивает руку из кармана и резко кидает Питеру что-то маленькое, а потом снова возвращается к светящейся голограмме с новой моделью. Питер ловит со спины, не поворачиваясь и даже не дергаясь.  Кладёт перед собой, и Тони слышит тихий выдох. Слышит и прикрывает глаза на секунду. — Ну? Питер молчит, но слышно, как скрипит, крутясь, кресло. Тони кладёт ладони на стол, перенося вес на руки, и поворачивается к Питеру, глядя через плечо. — Выйдешь за меня? Перед Питером на столе маленькая чёрная бархатная коробочка. У Питера на пальце блестит небольшой, но неебически дорогой камень абсолютно уникальной огранки. Уйэд сказал, что так будет в самый раз.