Игра

      Ничего не начинается так, как пишут в хвалебных романах. Мы стоим, друг напротив друга и на расстоянии тысячи миль одновременно, смотрим в глаза, отводя взгляд, и делаем все настолько чертовски неправильно, что самим противно от иррациональности происходящего. Но не прекращаем. Одновременно и друг, и враг, кто ты для меня, Александр? А я для тебя? Почему твои вечные письма, что ты каждую ночь, словно какое-то волшебное произведение, пишешь до первых лучей утреннего солнца не могут ответить на это? Александр такой громкий, но когда я задаю этот вопрос вновь и вновь, ты так оглушительно молчишь.       А ты пишешь, пишешь, пишешь, и легкие разрывает от недостатка воздуха, и время, события, все пролетает так быстро, шумно и незаметно в вихре и шелесте страниц. Все кружится, стремится неизвестно куда, а ты не успеваешь, н е у с п е в а е ш ь , не успеваешь за этим потоком строк его пера, за потоком времени, что не желает остановиться хоть на минуту ради твоих слов, даже твой великий талант не способен соблазнить это. Твои крики, мольбы и просьбы тонут в этом ворохе бумаге, почему ты пишешь так много? Почему ты пишешь так, словно у тебя кончается время? Почему стремишься так высоко? Подожди. Подожди, остановись, передохни, с т о й. Остановись, оглянись, ты один впереди - все позади, ты доволен, Александр? Ты бежал так много, так быстро - смотри, к чему это привело. Твои руки покрыты чернилами, твой путь усеян словами, твое имя полно одобрения. Но оглянись. Ты один. Один, в этом ворохе, шторме писем. Ты - ураган. Словно смертельный вихрь уничтожаешь все, не оставляя после себя ничего живого. Оглянись! Кругом ни души. Ты сам создал это. Твои строки - твоя компания, твое перо - твой ночной друг. А твои мысли, домыслы, раздумья - всеуничтожающая сила, бушующая кругом. Твои руки пишут, пишут, до крови вцарапывая в бумагу тысячи, миллионы слов. Но ты не остановишься. Ты не сделаешь перерыва, ты не оглянешься на то, что оставил позади. Ты идешь вперед, усыпая все бесчисленными листами бумаги, покрывая реками чернил. Не утони, Александр. Даже ураган заканчивается, рано или поздно, все замрет, погрузившись в разрушения, что ты оставил после себя. Твое наследие, твоя разруха, твои мысли, твоя душа, изложенная в строках на твоей бумаге, ты никогда не остановишься. Этого ли ты хочешь?       Все идет так быстро, быстро, быстро. Статьи, законы, памфлет - все вылетает из под твоего пера с такой скоростью, что никто не поспевает за тобой. Но ты пишешь, пишешь, веря в то, что мы сможем это все принять, осознать, прочувствовать, узнавая тебя лишь по строкам исписанной бумаги. Ты переписал свою душу на пергамент? Ты превратил ее в слова и излил на белый клочок бумаги? Ответь мне, Александр. Подними свою голову от бежавших в бесконечность строк, п о с м о т р и н а м е н я. Дай мне понять, не по строкам, буквам, дай мне посмотреть в твои глаза, покажи мне свои чувства не через бумагу, посмотри на меня. Мне плевать как, на расстоянии семи футов или в зале конгресса практически касаясь друг друга в споре. Посмотри на меня. Сдавливает. Сердце меняет ритм, грудь давит, все так быстро и мимолетно, но ты откладываешь перо и смотришь. Бросаешь взгляд, тут же отворачиваясь и скрываясь в толпе, но мне кажется, что тут чертовски пусто для нас двоих, я не вижу никого кроме тебя.       Я уверен, ты оставил письмо Элайзе перед тем, как прийти сюда. Опять излился речами в бумагу вместо устного прощания. Оставил после себя холодный пергамент, покрытый мертвыми и безэмоциональными чернилами букв и слов у давно затухшего огарка свечи. Так ли это? Бумага всегда была твоим лучшим другом, слова - твоей любовью, а споры - родителем. Черт, даже само твое рождение - ублюдок, сирота, сын шлюхи, так полно противоречий и нелестных высказываний. Но ты игнорируешь их. Правда, что нам, людям, до твоего совершенного пера.       Ты холоден. Я мельком замечаю твой взгляд. Вероятно, вся его теплота и жизнь осталась там, на подушке в кровати с Элайзой. Женщина с чистой, искренней улыбкой и добрыми речами. Лучшая из жен, лучшая из женщин. Ты не заслуживаешь ее. Я лишь мимолетно знаком с нею, но такой светлый и чистый человек просто осквернен тобой. Ты не заслуживаешь этого. Ты, чертов ублюдок, не заслуживаешь н и ч е г о. Твой дом, твоя жена, твои дети, твоя репутация, твоя одежда, твоя бумага и чернила, твое главное оружие, ты не достоин всего этого. Ты должен был остаться там, на своем маленьком Карибском островке, уснуть вечным сном во время шторма, а не приносить ураган сюда. Ты поразителен и ужасен одновременно. Ты принес в мою жизнь так много непокорства и разрухи, что я сам стал частью этого. Эй, посмотри, благодаря моим импульсивным действиям, мы сейчас стоим на этом сером берегу. Расскажи кому - не поверят, ведь как это! Аарон Берр и импульсивный, необдуманный поступок - просто несочетаемые вещи. Однако, полагаю, завтра люди будут рассказывать совсем другие истории и сплетни. Ты понимаешь, что это последний раз, когда мы видим друг друга вот... так? Ничего больше не будет как прежде. Кто умрет сегодня, ты или я, кто отдаст свою душу ради слов другого? Можно ли это назвать жертвой? Не знаю, и не хочу узнавать. Я не так эгоистичен, как ты, не так мерзок и тщеславен. У меня есть моя Феодосия, что ждет меня дома, я не могу оставить ее одну, сиротой. Это то, за что я сражаюсь сегодня, Александр.       А что насчет тебя? Если ты победишь, и твоя пуля разорвет мое тело, не дав в конце и сделать предсмертного вздоха, когда я упаду на холодную землю безвольным трупом, что ты тогда будешь делать? Продолжишь писать, находя свои руки по локоть в крови, готов осквернить свои пергаменты ею? Готов ли лечь в постель с женщиной, зная, что вес убийства все еще на твоих плечах? Воспитывать детей, зная, что кровавое прошлое не оставит тебя. Мы были на войне, сражались бок о бок, но за тысячу миль друг от друга. Это началось тогда, да? Ты, в поразительном танце, с саблей и пером в руке, с мушкетом и пергаментом, мог ранить как и пулей, так и словом. И неизвестно, что нанесло бы больше вреда. Вашингтон увидел это первый. Заметил тебя, такого маленького выскочку, никому не нужного, но талантливого и решительного сироту. И тогда, ровно тогда ты положил начало этому, опять забрал все самое лучшее, славу, обожание, должность. А все благодаря твоим глупым, но удачным поступкам, а также отсутствию способности держать свой мерзкий рот на замке. Послушайся ты моего совета, скольких бед ты мог бы избежать? От скольких бед избавил бы других, сумев просто помолчать хоть минуту. Возможно, ты бы спас этим жизнь. Или отобрал ее в решающий момент. Я не знаю, Александр, я не живущий на небесах старец, чтобы судить тебя и твои поступки. Зато сегодня, похоже, кто-то из нас перед ним все же предстанет. Этот прекрасный берег станет чьей-то могилой, погибелью в мрачно-золотистом рассвете.       Холодно. Тут довольно прохладно, что дует морской ветер с воды, или же моя кровь стынет в жилах от осознания того, что последнее, что я могу увидеть в своей жизни, это серая гладь воды и черная земля далекого острова? Моя ли кровь прольется сегодня? Я не знаю. Вероятно, никто из нас не надеется на это. Если так хочешь умереть, всегда можно пустить себе пулю в лоб, а не ждать на промозглом далеком острове рассвета и секундантов с пистолетами. Но дуэль считается благородным делом, хоть и запрещена законом. Поэтому мы так далеко, поэтому кто-то из нас в последние мгновения будет смотреть на чужую воду, а не на земле, за свободу которых отдал большую часть жизни. А еще я не считаю тебя столь благородным человеком, чтобы оправдывать свою смерть в дуэли. Для меня ты всегда останешься тем наглым и незатыкающимся юнцом, что с радостью игнорировал любые правила. Вот и сейчас - мы оба стоим здесь, и я готов поклясться, что у тебя где-то там не играет совесть по поводу того, что наша милая встреча тут перечит законам твоего любимого Вашингтона. Мне кажется, нарушать правила у тебя в крови, это твоя природа, твоя сущность. Ты нарушил простой ход истории, когда никому ненужный парень родом из Карибского бассейна вместо того чтобы остаться там, где ему и законное место, приезжает сюда и сразу начинает вершить разруху кругом. Я думаю, тебе не важно, чьи именно правила ты будешь нарушать - короля Георга или нашего дорогого президента Континентальных Штатов. Ты будешь их нарушать, как нарушал и до этого. Сносить любые стены и ограды, убирать препятствия на своем пути, несмотря на мораль и принципы. Вот таким я вижу тебя, Александр. Возможно, ответ на эти обвинения ты похоронил где-то в кипе бумаг твоего стола. В любом случае, мне не интересно. Мне кажется, что твой почерк будет преследовать меня до смерти. Если она, конечно, не наступит сегодня от твоего пистолета.       На самом деле, мне нравится то, как ты пишешь. Мне нравятся твои слова. Но не так, как ты их используешь. Подумать только, с таким талантом, как у тебя, сколько ты еще мог бы достичь? Миллион вещей, которые ты еще не сделал, и не сделаешь никогда более, так как все оборвется сегодня. Столько возможностей и шансов ты упускаешь держа в руках пистолет вместо пера. Ты поразительно глуп. Удивительно, что такой недалекий, неспособный использовать свои таланты человек, смог подняться столь высоко. Но всему есть предел - ты, словно Икар, подлетел так близко к солнцу, что твои крылья мигом сгорели и ты вновь упал на грешную землю. Упал ли ты на этот остров? Знал ли ты, что все так закончится? Или твоя импульсивность снова сыграла с тобой злую шутку? Я бы посчитал это забавным, если бы взгляд вновь и вновь не натыкался на пистолет в твоих руках. Мы стоим друг напротив друга, отсчет вот-вот начнется и я просто не могу не посмотреть на тебя еще раз. Ты, разумеется, не отвечаешь мне хоть каким-либо взглядом. Но зато я вижу тебя так близко, что могу почувствовать всю тоску и боль, исходящую от тебя. Является ли эта боль от падения с вершин или же это лишь тоска по дому, жене, детям? Возможно, ты сожалеешь о своих поступках, хотя я сомневаюсь в этом, зная тебя уже не первый десяток лет.       Александр. Всегда был так близок и так далек. Неоднозначный. Я до сих пор не могу понять, стреляю ли я в друга и товарища или же во врага и соперника? Кто ты мне? Я возвращаюсь к этому вопросу вновь и вновь, стоит завидеть тебя. Я не знаю как к тебе обращаться, как с тобой себя вести, как просто существовать близ тебя и не быть повергнутым в руины, как маленький город в океане после разрушительного урагана. Но тем не менее ты так притягателен, так обаятелен, что кажется просто невозможным порвать все связи с тобой. Я пытался, правда. Но после ты все равно находил меня, мы соприкасались мнениями, но не встречались взглядами. Но сегодня, кажется, все поменяется, наш мир, маленький мирок для нас двоих, перевернется. И наши мнения, столь противоположные, будут отстаиваться свинцовыми пулями, а ты впервые будешь неотрывно смотреть на меня, направляя дуло пистолета мне в грудь. Но не волнуйся, я сделаю тоже самое, и наш немой разговор наконец состоится сегодня. Хотя мне всегда казалось дико странным, чуждым то, что свое мнение, позицию нужно отстаивать не словами, а бойней, словно война еще не закончилась и мы продолжаем убивать "красных", сражаясь за свободу нации. А знаешь что еще более чуждо моему пониманию? Тот факт, что ты, хваленый мастер речей, каждый свой спор стремишься решить за пистолетом, а не за мудрым разговором. Вот поэтому я считаю тебя глупым, впустую растрачивающим свои таланты, человеком. Хотя и это, если честно, спорно. Хоть раз, смотря по сторонам, ты хоть раз задавался вопросом, может ли человек совершить столько разрушений? Быть может, ты лишь монстр в человеческом обличье. Или же неугомонная стихия, вихрь, но не стремительный ветер, а пугающие слова и уничтожающие памфлеты. Я думаю, у тебя всего два таланта - разрушать и писать, и один неотделим от другого. Вот только интересно, чью жизнь ты разрушишь сегодня?       Наверное, наше "соперничество" напоминает детские игры. Я уверен. что моя - гляделки, в которые я жалко проигрываю, ведь ты постоянно меняешь правила и прячешь взгляд. Невозможность нормального соперничества так злит, ведь я не могу так просто сдаться, поэтому что пытаюсь еще и еще, раз за разом поймать тебя, остановить. Похоже, это плавно перетекло в прятки, а после - в догонялки. И мы, два осиротевших, но никак не выросших ребенка, продолжаем играть в это не первое десятилетие, гадая, кто же выиграет и заберет себе награду. Вот только награды нет. Есть лишь триумф, слепая радость от поражения другого, но ради этого чувства мы готовы сносить стены. Я не отрицаю, я тоже далеко не идеален. Я даже уверен что несмотря на заслуги моего отца, меня ждет далеко не золотые ворота в облаках. Но там, где мы находимся, во времени, в котором мы живем, нельзя иначе. Жестокие, первобытные порядки царят в обществе - убей или будь убит, донеси или донесут на тебя, оскорби или оскорблен будешь. Вот только сейчас мы используем не клыки и когти, а остро заточенные перья и пергаменты. И ты больше всех овладел этими умениями. Поразительно. Словно играючи пишешь сотни строк в день, это твоя игра? Писать, пытаясь разрушить все больше и больше жизней? Вот только на чьем имени твое перо поставило крест сегодня? Знаешь ли ты сам, или же дашь судьбе решить этот вопрос? Как хорошо, что меня не будут томить ожиданием - пару жутких мгновений, шагов, по ритму схожих с моим же биение сердца, и мы вновь предстанем друг перед другом. И наша общая игра на этот раз будет ужасно короткой, но зато по всем правилам, которые хоть здесь, я надеюсь, ты не дерзнешь нарушить. Ну что, Александр, давай наконец-то закончим нашу партию.