Самоуничтожение

Тухлый запах дохлятины распространился по квартире уже давно, и никто не собирался тут проветривать. На полу везде валялись пустые банки из-под пива и соджу. Если хорошо поискать, то в огромных кучах мусора можно было бы найти пустые пачки от рамена, но такое попадалось очень редко. Окурки, бухло, грязные вещи – пожалуйста, но только не еда. Его тошнило от еды, и казалось она совсем не требовалась. Энергию ему прекрасно давал алкоголь и сигареты. Иногда секс. Хотя как такое вообще возможно, он не понимал. В пьяном или накуренном состоянии он иногда приводил сюда таких же баб, которым было похуй на обстановку, они лишь хотели, чтобы им хорошенько засадили, и Юнги давал им это. Единственное, о чем он не забывал — это презервативы, он ведь не хочет сдохнуть через пару лет от СПИДа. От чего угодно, только не от этой заразы. Он живет развязной холостяцкой жизнью, и хоть ему уже 25 он не собирается ничего менять. Ему так нравится сжигать себя изнутри, выжигать счастье, боль, эмоции. Он каждый день умирает морально, надеясь, что однажды все-таки встретит свою смерть, и перестанет чувствовать. Он каждый день курит, смотря в захламленное окно, и думая, почему он превратил свою жизнь в это. Объяснение простое – просто так. Он не видел своего будущего, смазливой семейки, детишек, нудной работы и всего прочего. Он не хотел загибаться на работе до вечера ради каких-то копеек, поэтому ради этих же копеек ночами впахивал в клубе, читая рэп. И на перерывах выходил потрахаться и покурить. Ему было похер кому вставлять, да хоть всем, кто попросит, смотря на жертву своим замыленным взглядом, он только видел очертания тела, не более. Поэтому, когда в очередной раз, к нему танцующему в клубе прилипла какая-то девица, он оттолкнул ее, и начал прорываться через толпу, зажимая рот ладонью. Ее руки обвивались вокруг его талии, когда она поворачивалась то пыталась бедрами пройтись по его ширинке, но это все уже сидело в горле. Выбегая на улицу с заднего входа, он попал в какой-то узенький, но безлюдный, переулок. Вдохнув воздуха полного машинных выхлопов и запаха мусорки, он не выдержал, и согнувшись, выблевал все что выпил за последние два часа в клубе. Утерев рот рукавом Юнги достал табак и начал крутить самокрутку. Длинными пальцами разгладил листочек, проходясь по нему влажным языком, насыпал табака и склеил концы бумажки. Послышались какие-то хлопки и словно удары, громкий крик раздался из-за двери, и Юнги отошел на безопасное расстояние, прикуривая. Дым, проникая в легкие, отравлял горечью, придавал этой жизни еще более говняного вкуса. Он ненавидел курить. Ненавидел и обожал одновременно. Ему нравилось чувство увядания его организма, он знал, что, скуривая по 2 сигареты в час, он наносит себе неплохой такой урон, и это его радовало. Поэтому сигареты он запивал алкоголем, и снова курил, курил – пока голова не начинала кружиться, и в сознании не оставалось ничего, кроме дыма. Сменив сигареты табаком, потому что так он мог больше скурить, находясь в нормальном состоянии, он, кажется, еще больше насладился процессом скручивания самокрутки. Из этих мыслей его вырвали внезапно резко открывшиеся двери. Они со стуком влетели в стену, сбивая с нее кусочки кирпича, заставляя Юнги сморщиться от громкого звука. На землю, приземляясь на колени упал какой-то парень, а за ним вышел огромный амбал охранник. - Чтобы я тебя тут больше не видел, понял, педик? – выплюнул он, стирая со своего кулака чужую кровь. - Иди на хуй, сладенький, - пропел тот, утирая свою губу, и сплюнул на дорогу. Охранник усмехнулся, и кивнул Юнги. - Привет Шуга, ты сегодня снова тут. Если хочешь сбросить напряжение, можешь его отколошматить. Мы с парнями, конечно, неплохо его проучили, но, думаю ему понравится, если его будет избивать такой красавчик. Юнги не отрывал взгляда от лежащего на холодной земле парня, и единственное что он хотел сделать, это поднять его, никак не бить. У того были глаза полные грусти. Даже несмотря на синяк под глазом и кровь, сочащуюся с уголка губ, видно было насколько он красив. И что он забыл в таком месте с такой внешностью. - Можешь идти, я с ним разберусь, - прошептал Юнги, туша окурок, прогоревший до фильтра, об стену. Не смотря в сторону огромной туши, уже направляющейся внутрь здания, он медленно подходил к пареньку. А тот, кажется, смирившись со своей ролью груши для битья, лег на землю, и закрыл голову руками, ожидая ударов ногами. - Как тебя зовут? Юнги присел на корточки, и с силой оттащил руку того от лица. Он смотрел ошарашенно, как загнанный зверек, никому не доверяющий. Не дождавшись ответа, Юнги цыкнул и уселся рядом, вытаскивая очередной листочек и фильтр. Джин завороженно наблюдал за выверенными движениями незнакомца. - Я Ким Сокджин. - Сокджини, тебе сколько лет? – зажимая сигарету зубами, невзначай спросил он. - 26, а что? – Джин не понимая, что происходит, даже привстал. Ошарашенное выражение лица все никак не собиралось его покинуть. - А мне 25. Значит, я должен называть тебя хёном? – Юнги обернулся и смерил Джина оценивающим взглядом, из-под опущенных ресниц. Джин закусил губу и, отведя взгляд в сторону, кивнул. Выпуская дым из потресканных от холода губ, он поднял голову вверх, смотря как смог поднимается все выше, затягивая городское небо. В Сеульском небе никогда не видно звезд. Но этот парень, побитый, страдающий, светится как чертова звезда. - А тебя как зовут? – тихо спросил Джин, смотря на него вплотную, не стесняясь смотреть откровенно. Он пробежался взглядом по четким линиям подбородка и шеи, оценивая худые ноги и острые коленки, торчащие из вырезов на джинсах. В горле першило и вышло немного хрипло и смазано, но он ответил, прокашлявшись: - Мин Юнги. - Ты красивый. Юнги хмыкнул. Его внешности не раз делали комплименты, хотя он не понимал с какого такого счастья. Вечные синяки под глазами из-за недосыпа и употребления всего и побольше. Бледная кожа, из-за недостатка пребывания на солнце, ведь чаще всего днем он отсыпался, за зашторенными окнами своей долбанной угрюмой квартиры. И выходил оттуда только вечером, когда тьма опускалась на город, и никто не обращал на него особого внимания. - Хочешь меня трахнуть? – Спокойным голосом предположил он, снова затягивая очередной порцией дыма. Парень рядом закашлялся и начал бить себя по груди, мотая головой. - Я не гей вообще-то, - краснея. Значит гей. - И я не гей, но я не против тебе вставить, - прошептал Юнги, раздавливая остатки горящего табака ботинком. – Так что, хочешь? Пытливый взгляд пал на Джина, и тот загорелся смущением. Казалось, ему действительно не место тут. Он хоть и старше, так мило смущается. Его одежда чистая и выглаженная, волосы красиво уложены, а во взгляде плещется какое-то бремя всего мира. Юнги встал и рывком поднял Джина за лацканы серого пиджака. Тот не боялся, но был все еще смущен, и Юнги, не сомневаясь ни секунды дольше, впился в его губы требовательным поцелуем. То с каким рвением ему отвечали, доказывало, что он сильно понравился. Даже несмотря на его зачуханный и уставший вид, ко всему прочему еще и приторный запах женских духов, который на нем оставили прошлые пассии. Джин крепко обхватил его талию руками и сжал до боли, прижимая к себе поближе, не оставляя между ними ни сантиметра. Губы проходились по чужим, едва касаясь, они делили ускоренное дыхание на двоих. Мажа по щеке едва ощутимым поцелуем, Юнги перешел на шею Джина, слизывая горькие парфюмы с кадыка. Он, правда, не гей. Но ему так нравились сильные руки на своих ягодицах, взамен тем наскучившим, ласковым, женским прикосновениям. Нравится, как его с силой прижимают к стене, толкаясь бедрами в его возбуждение, чтобы быть ближе. Джин вгрызался в его губы, оставляя маленькие ранки, тут же их зализывая. Эта боль была такой приятной, что Юнги застонал, прижимаясь шеей к кусающим зубам. - Пойдем ко мне, - прошептал он, и потянул его через клуб на выход. Охранников поблизости не было, поэтому Юнги вывел Джина, с другой стороны, без происшествий и устремившись вперед схватил его за руку, чуть ли не срываясь на бег. Когда они наконец добрались до подозрительного на вид дома, Джин не сдержавшись прижал Юнги к входной двери, оглаживая большими ладонями худые бедра. Он заглянул ему в глаза. Там он увидел только желание, порочное, оно полностью затянуло сознание Юнги. Черная длинная челка спадала на глаза контрастируя с белой молочной кожей. Скулы поблескивали, кажется, от маленьких капелек пота, а шея покрылась испариной. «Красивый, сияет, словно отбивая лунный свет, как звезды» - думал Джин. Он притянул Юнги за бедра к себе, и дыша в приоткрытые губы прошептал: - Ты уверен? В ответ на это Юнги шумно выдохнул и медленно прижался бедрами к чужим, вклинивая ногу между ног парня. Он облизал свои губы, понарошку задевая губы Джина. - Честно? Не помню, когда в последний раз хотел кого-то так же, как сейчас тебя. Подтверждая свои слова действиями, он мягко скользнул рукой по шее Джина, зарываясь в волосы на затылке, и потянул назад, прижимаясь губами под подбородком. Лишь сухие прикосновения, без языка, сводили старшего с ума. И он толкнул Юнги к дверям сильнее, отдавая тому страстный поцелуй, скользя по губам языком, ненадолго проникая внутрь. Так как тот был немного ниже ростом, Джину приходилось нагибаться, и даже это нереально заводило. Казалось, что все в этом парне его заводит. Дрожащими руками Юнги вынул из джинсов ключи и спустя пару попыток попал в замок. Ввалившись в квартиру, он понял каким хорошим решением было открыть окно сегодня перед выходом в клуб. В квартире царил полумрак, а морозный воздух гулял мимо них, даря мурашки по всей коже. Этот холод добавлял остроты ситуации, и Юнги не подумал закрывать окно, сразу толкая Джина на удивительно чистую постель. Поддавшись чувствам, они не обращали внимания на окружавший их бардак и полностью посвятили свое внимание друг другу. Поначалу Юнги хотел взять его грубо, как ему самому нравится, но этот незнакомец влиял на него сильнее, чем кто-либо. И вот он, даже не заметив, как, нежно гладит того по оголенным плечам, слизывая капельки пота с шеи, всасывает ее оставляя багровые следы. И сам наслаждается этим. Агрессия сменилась нежностью, но сейчас мозг успешно отключен, и ощущения настолько захватили Юнги в свой плен, что тот подчинился, не задумываясь. Кожа под его ладонями была такой теплой и мягкой, он не мог насытиться этими прикосновениями. Сильные руки Джина подхватили его и опрокинули на спину, сам же Джин угрожающе навис над лицом Юнги. Задавая безмолвный вопрос, он принялся расстегивать свободную белую рубашку, стаскивая ее с бледных плеч. Испустив восхищенный вздох, он спускался поцелуями по груди, прихватывая кожу зубами. Юнги, кажется, парил где-то высоко, его глаза закрывались в наслаждении, и руки едва сжимали плечо Джина. Когда тот касался языком уже где-то над полоской пояса джинсов Юнги потащил его на себя и впился поцелуем, сжимая тому шею, перекрывая доступ к кислороду. Он не сжимал сильно,всего лишь немного, в особенном месте, чтобы сделать ощущения еще более острыми. Джин, кажется, был не против, еще более распалившись, он резко сорвал петлю на джинсах с пуговицы, и дернул их вниз, настолько, насколько мог в таком положении. Юнги помог стащить с себя, а заодно и с хёна одежду. Соприкоснувшись кожей к коже, он зашипел слишком эротично. Тела сплетались в каком-то безумном танце, уже не разобрать, где чьи руки. Они изводили друг друга до исступления так искусно, полностью предаваясь наслаждению. Юнги застонал, когда в нем оказалось сразу два пальца, но насадился только сильнее, следуя за этой болью, он жаждал ее так же сильно, как и наслаждения которое последует потом. Сжимая до боли соски младшего, Джин осторожно растягивал его облизанными пальцами. Нависая над ним низко, он горячо дышал прямо ему в губы, не касаясь. Было в этом что-то такое интимное. Они знакомы всего час, но такое чувство будто всю жизнь. Оставляя влажный след от поцелуя на щеке, Джин прижался рукой к паху партнера, проводя медленно, вяло, но сжимая так чувственно что у Юнги искры из глаз посыпались. Он испугался этих ощущений, в сердце внезапно защемило, и он сжал зубы силой. В глазах потемнело, а Джин оставлял дорожку из поцелуев около пупка. Он относился к нему настолько бережно, насколько это вообще возможно с пальцами в заднице. Он думал, что бурная реакция Юнги, вытекает лишь из боли. Но тот так любил боль, что кажется потерял себя в этой жизни, заставляя себя страдать по поводу и без. Он так глубоко забился в свой угол, что не мог взглянуть на свет. Когда его ослепило, он испугался. Так сильно испугался что потеряет свою боль. Что же будет с ним? Неужели он сейчас счастлив? Чужие губы бережно обхватили головку, а рот Джина опускался все ниже, заглатывая больше. Губы нежно скользили по стволу, а зубки еле ощутимо проходились по тонкой коже. Это заводило еще больше. Юнги не мог отвести взгляда. Этот парень не был сломан, его не надо было лечить, в отличии от самого Юнги. Он был хорошим человеком, не сливавшим свою жизнь в унитаз, он просто оказался не в том месте не в то время. А может все-таки, то, что он там оказался, это судьба? Пальцы Юнги зарылись в волосы старшего. Пропуская прядки в ладони, он сжимал их не сильно, не надавливая, но и не отстраняя. Джин поднял взгляд и Юнги не смог сдержать стона, настолько это было эротично. Ему впервые в жизни сосал мужчина, и это определенно лучшее что с ним случалось за последнее время. Язык того прижимался к члену, а головка упиралась в заднюю стенку горла, проскальзывая дальше, Джин не разрывал зрительного контакта, и Юнги просто снесло крышу. Он, сжав копну волос на макушке, дожал его голову, заставляя принять до конца. Шумно выдохнув, он отпустил волосы парня, позволяя тому делать все, что тот захочет. Джин гортанно простонал, посылая вибрацию по всему члену, заставляя Юнги вздрогнуть, он начал очень быстро двигать головой вверх-вниз, просто забирая у младшего навык дыхания. Подмахивая бедрами, Юнги сбивал темп, но было так охренительно, и совсем не важно в каком темпе. Не выдерживая и чувствуя, что подходит к крайней точке, Юнги рванул Джина на себя. Выпустив влажный член изо рта, он упал тому на грудь и покорно раскрыл рот для поцелуя. Стоит ли говорить, что Юнги никогда не целовался с шлюхами которых трахал? Но сейчас трахали его, уже тремя пальцами, и кажется все правила испарились. Ему безумно хотелось целовать эти губы, посасывая нижнюю, отпуская, приступая к верхней. Проводить языком между ними, по зубам, врываясь во внутрь и ведя целый бой языками. Он никогда не был таким развязным в сексе, но он всегда делал только то, чего действительно хочет. Если он подцепил кого чисто чтобы избавиться от напряжения, то так тому и быть. Но Джин не такой. Джина хотелось гладить, целовать, шептать страстные «еще», «глубже», «быстрее». Он стонал от удовольствия, не стесняясь этого, и раздвигал ноги как отборная блядь, насаживаясь на пальцы с диким остервенением. Ему было мало. - Трахни меня, – жарко зашептал он, - хочу твой член в себе, сейчас же, - приказным тоном. Даже если снизу, все равно пытается контролировать ситуацию, Джин на это усмехнулся и снова потянулся за поцелуем. Посасывая язык старшего он входил медленно, удерживая бедра нервно дергающегося Юнги. - Пожалуйста, я хочу всего тебя. Он протяжно застонал, когда Джин наконец вошел до конца. Больно, но так приятно. Кажется, он не сможет отказаться от этого ощущения. Гниль, заполняющая его душу, которая раньше разрасталась с каждым днем все больше, сейчас уступила место чему-то новому и светлому. Он напрягся всем телом пока Джин плавно покачивался, доводя его до исступления. Хотелось больше и быстрее. О чем он не постеснялся сказать, но Джин медлил, наращивая темп слишком постепенно. Они прижались друг к другу, смотря только в глаза, не отводя взгляда даже на миллиметр. Юнги срывался на всхлипы и задушенные мычания, когда Джин входил до конца, он позволял ему управлять собой, пусть даже только в сексе, но ему нравилось. Джин немного поменял угол, удерживая ноги младшего на своих плечах, при каждом толчке проходясь по простате. Он начал вбиваться в него быстрее, не оставляя шанса сбежать. Держа ноги так крепко, что на утро останутся следы от пальцев, он прикусил нежную кожу над косточкой, сразу зализывая. Юнги стонал не прекращая, держа Джина за бедра, он не позволял тому отстраниться и только притягивал для толчков все ближе. Он хотел слиться с ним воедино. Боль от первого раза только возбуждала, боль от всего процесса вдохновляла. Мышцы растягивались в такой позе, заставляя его шипеть, но ему нравилось. Когда Джин расставил его ноги, и схватив за бедра попросту начал натягивать его на себя, вколачиваясь, весь здравый смысл Юнги растерялся, и он просто начал кусать собственную руку, чтобы не закричать. Этот маневр мало помог, потому что стонал он довольно-таки громко. Кончая, Юнги выгнулся в спине так, словно его подкинуло над кроватью, выплескиваясь на собственный живот. Оргазм был настолько сильным, что он не мог открыть глаза, и пошевелиться, хотя все тело было напряжено. Продолжая сильно сжимать в себе чужой член, он завис в одной позе, позволяя Джину дойти до пика. Когда тот излился прямо в него, не возникло никаких мыслей о том, что это неприятно. Ему понравилось ощущение выскользнувшего из задницы члена, и вытекающей оттуда спермы. Старший упал на спину рядом, пытаясь отдышаться. Они совсем не разговаривали, но это не было им нужно. Ведь сбитые дыхания и очень громкое сердцебиение говорило за них. Внезапно они встретились взглядом, и Джин, заметив, что Юнги жует губу, засмеялся. Второй присоединился к веселью, и напряжение совсем спало на нет. - Не думал, что у тебя такой грязный язык, Мин Юнги. - Заткнись, не то выставлю за дверь. Голым. Юнги бегло осмотрел свою квартиру, и ему почему-то стало стыдно. - Ты пьян? – спросил Джин напряженно. - Нет, абсолютно трезв. Если ты боишься, что завтра я выгоню тебя под предлогом, что я ничего не помню, то ты очень ошибаешься. Потому что это был лучший секс в моей жизни. Черт возьми! Меня трахнули в зад, и я готов повторить! Юнги, кажется, не ожидал от себя такого восторга, а Джин лишь облегченно засмеялся, опуская руку на ладонь Юнги. Он не переплетал их пальцы, не желая спугнуть любовника. Но нежно проводил своими пальцами по чужим, и выводил какие-то причудливые рисунки. Он такой романтик. Полная противоположность Юнги. И это сейчас волновало меньше всего, потому что Юнги отвернулся от Джина в другую сторону, чтобы скрыть свою смущенную улыбку. Спустя пару минут Джин прекратил насиловать его пальцы, уснул. Юнги долго разглядывал спящего, бережно держа его руку в своей, и тогда вспомнил, что уже долго не курил. Он поднялся с кровати так, чтобы не побеспокоить Сокджина, и прошел к балкону, навстречу отрезвляющему порыву ветра. Он не понимал, что происходит прямо сейчас. Почему он чувствует себя счастливым? Он боялся утра. Боялся, что Джин уйдет, но и боялся, что останется. Так не хотелось усложнять, но внезапно так захотелось просто жить. Юнги никто не способен спасти. Так он думал. Возможно, он ошибался? Возможно его самоуничтожение было вынужденной мерой, чтобы сейчас встретится с этим человеком и измениться? - Придумал себе, вы же только переспали, ничего больше, - прошептал Юнги, держа в зубах самокрутку. Но это не был просто секс, что-то более чувственное, более личное. Все еще горели на коже места, где Джин оставлял десятки поцелуев. Он просидел на балконе, встречая рассвет, с тупым карандашом, и оборванным клочком бумаги, строча текст к своему новому треку. Возможно, в жизни его ждет что-то большее чем вонючие клубы, полные пьяных и накуренных людей. Возможно, Джин ему в этом поможет? Огромный солнечный диск уже показался над горизонтом, когда он лег в кровать к мирно сопящему парню. Он позволил себе прижаться плечом к чужой спине, и заснул, первый раз в трезвом состоянии. Когда он проснулся, шторы были открыты, и яркий свет ненавистно попадал в глаза. Юнги завозился и сопровождал все это чертыханиями, слишком громкими и недовольными, учитывая то, что он выспался. Когда взор прояснился, он заметил, что что-то не так. Квартира сияла чистотой, нигде ни одного фантика, ни одной бутылки, ни одной выкуренной сигареты. Но ковры тоже пропали. Но это не важно. Идеальная чистота, почти стерильность. Юнги подорвался с кровати, и начал бегать вокруг, не понимая, что произошло. Понимание свалилось, когда он увидел записку на холодильнике. «Я приготовил тебе завтрак-обед, поешь пожалуйста, как проснешься. Я был в магазине, и купил еды. Если для тебя это слишком, то напиши мне на этот номер, и я исчезну >>> 946-34-98 П.С. Ты выглядел очень соблазнительно, когда спал, я не удержался и сделал себе фото. Прости, сладенький. Джин, ххх» Юнги прыснул смехом дочитав последние строчки. Это «сладенький» почему-то прозвучало у него в голове голосом Джина, как тогда, возле клуба. Он уселся за чистый стол, и такая же улыбка не сходила с его лица. Он чувствовал себя так глупо, но ничего не мог поделать, чертовы губы не хотели смыкаться. Он улыбался даже когда ел приготовленные Джином панкейки, и когда пил собственноручно приготовленный говенный кофе. Сообщение он, конечно же, не отправил, покорно ожидая возвращения Джина. А вот номерок сохранил. Если уж нашелся кто-то кто заставил его испытывать такие чувства, то он должен держать его возле себя и никуда не отпускать. - Привяжу к батарее, и не отпущу, - пробубнел Мин, пожирая очередной кусочек блинчика, макая предварительно в мед. Любовь к еде возвращалась, а значит все налаживается. Мин набивал щеки до отказа, пока в дверь не постучались. Встречая смущенного Джина, он подарил ему первую искреннюю улыбку. И Джин знал, что не сможет отказаться от этого. Никогда.