lirica

Уже три дня Джэ замечает, что что-то не так. Все хорошо в группе, нет никаких жизненных проблем, новый альбом достиг высот - но Енкей все эти три дня выглядит наполненным тяжелыми думами и напряженным. Его взгляд теплый, как и всегда, но отдает искусственностью. И если в первый день Джэ тонул в полном непонимании происходящего, то на второй понял все. Понял и чуть не зарыдал сразу же от страшного осознания. Конечно, высший обо всем узнал. И как низший мог надеяться на что-то другое, особенно после того вопроса? Енкей узнал обо всем, и поэтому все изменилось. Когда Джэ оставался один, он не сдерживался и выражал все свое отчаяние разрывающей игрой на гитаре или надрывным плачем на всю комнату. Почему, почему так произошло? Почему он не смог скрыть своей любви, ведь его так долго учили прятать чувства? Он до последнего не хотел верить, что конец уже близко. Но приходилось мириться с реальностью, и Джэ обнимал ещё крепче, говорил еще чаще, просил играть вместе еще больше, напоследок. И видел, как после такого усиления Енхен погружается в свои думы еще глубже. И на это очень больно было смотреть. Поэтому сейчас, когда Енкей немного мрачно окликнул его, к горлу подступил комок. Западный на ватных ногах поплелся на зов, неосознанно идя медленно, лишь бы оттянуть этот страшный момент конца. Лишь бы задержаться в ускользающем прекрасном прошлом, которое пока еще здесь, которое - до предстоящего разговора. Он входит в комнату и обессиленно опускается на диван, куда ему указали присесть. - Джэ, мне нужно очень серьезно с тобой поговорить, - Его лицо насквозь пропитано тяжелой сосредоточенностью, а напряженный взгляд холодит душу. - А точнее, все объяснить. Складывается такое ощущение, будто высший и сам хочет оттянуть этот реквиемно-печальный момент. А Западному, конечно, понятно, что именно ему сейчас будут объяснять. Что высшие не могут любить низших, да и Западный лишь путает привязанность с чем-то высоким. Что Енкею тяжело дальше жить с человеком, который безответно его любит. Что будет лучше, если они расстанутся. Да, Джэ понимает, Джэ не нужно все это объяснять. Джэ нестерпимо больно внутри. - Я, как высший, не могу... Так и происходит. -... любить тебя, как низшего, и ты понимаешь.. Все и правда так. - Нет, пожалуйста, пожалуйста, не отдавайте меня! Я убью любовь в себе, я правда смогу все уничтожить, я клянусь, это не будет Вас беспокоить, Вы забудете обо всем, я обещаю! Я знаю, что Вы не можете любить меня, я знаю, что я не могу любить Вас. Но пожалуйста, не отдавайте меня! Я смогу сохранить прежние отношения, я правда смогу, все будет как раньше. Я обещаю Вам, все будет как раньше, только пожалуйста... - низший резко замолкает, поняв, что только что сейчас сказал. Что только что он позволил себе перебить высшего, что вылил целую тираду своего нежелания расставаться, что умолял о неосуществимом по умолчанию. Истерика охватывает его, но он из последних сил держится, не давая слезам окончательно все испортить. - Простите... - поникший голос звучит тихо и слишком отчаянно. - Я понимаю... -...как тяжело придется мне в обществе, если кто-то узнает, что я на самом деле люблю тебя. Стыдливо опущенный взгляд резко вздымается вверх, пропитанный глубоким изумлением от только что прозвучавших слов. Енкей говорит это приглушенно и будто на автомате, будучи немного в шоке от произошедшего. Выражение его лица наполняется кислотной грустью. Боже, неужели Джэ действительно думал, что его отдадут обратно, что его чувства невзаимны, что Енкей один из тех, кто отрицает любовь между разными классами? Это получается, что он, Енхен, своим поведением в последние дни создал такие муки для своего Западного? О господи, как он мог быть таким невнимательным и не заметить всего этого? Ему не по себе от мысли, что Джэ все-таки страдал из-за него. Ах, своим глупым страхом перед обществом Енхен вверг в отчаяние такого дорогого ему человека... Эстафета шока теперь передается Западному. Енкей правда сейчас сказал, что любит его?! Любит его, низшего, любит, будучи высшим? Правда любит? То есть Джэ не отправят обратно? То есть чувства Джэ даже... взаимны?? Его глаза широко распахнуты, он с остановившимся дыханием замер, ожидая, пока высший продолжит говорить. И Енкей продолжает, с болью замечая, что все так оно и было... - Придется тяжело даже среди моего близкого окружения, ибо очень мало высших смогут понять мои чувства. И поэтому я хотел бы попросить тебя никак не проявлять их перед кем-то, не показывать никому, что между нами есть нечто большее, чем коммуникативная связь. Пусть это будет нашей тайной, Джэ. Низший до сих пор пребывает в шоковом состоянии, медленно осознавая, что Енкей и правда говорит, что чувства низшего взаимны. - То есть... Вы... любите меня? - он все же решает уточнить, что Енхен сказал именно это, не шибко доверяя в такие моменты своему воспаленному сознанию. - Да, я люблю тебя, Джэ, - грустные глаза отдают растерянностью, но голос как никогда серьезен. Видя непрекращающееся изумление на его лице, Енкей сочувствующе смотрит ему в глаза. - Но... Я ведь всего лишь Западный... А Вы... - слезы выступают на глазах, не выдержав напряжения, но Джэ все еще не может оторвать взгляд от его лица, что на удивление кажется печальным. Он не верит, просто не может поверить в происходящее, ведь как это возможно? Ведь между ними 3 класса разницы: Енкей - возвышенный и совершенный Восточный, а Джэ - просто обыкновенный Западный. Как его могут.. любить? Привязаться, испытывать влечение и интерес - да, оно понятно, но любить? И тем более, как его может любить такой, как Он? Ведь Он слишком высоко, за миллионы километров к небесам... - Мне больно это слышать, Джэ, - скорбно говорит Енхен, которому действительно так больно это слышать эту вполне ожидаемую фразу. Больно от того, что это общество с его законами заставляет низших так страдать. Больно от того, что, в понимании Джэ, низший не может быть любим. Больно от того, что это он заставил почувствовать Западного так. Енкей перемещается ближе и проникновенно обнимает его, и в этих объятьях - все сострадание и сочувствие. - Мне не важно, из какого ты класса, Джэ, - его тихий, но размеренный и серьезный голос пробирает до глубины души. - Южный, или Северный, или Западный. Мне нравится то, какой ты есть. Я люблю твою душу, и мне все равно, какой статус она имеет. Мне плевать, что общество навязывает нам, будто высшие не могут любить низших. Я люблю тебя, Джэ, люблю твой характер, твое стремление развиваться, твою бесконечную заботу, люблю твое тонкое понимание этого мира. И я ни за что не сдам тебя, что бы ни произошло, слышишь? Я не хочу, чтобы ты еще когда-либо думал о классовых различиях между нами. Когда я обнимаю тебя, я чувствую, как наши энергии становятся одним целым, Джэ. И это единственное, что может что-либо значить. Никогда больше не говори так, - оканчивая свою речь полушепотом, он прижимает Джэ к себе еще крепче, просто не представляя, что тому пришлось пережить, желая всеми силами успокоить. Этот монолог, от первого до последнего слова, произвел на Джэ колоссальное впечатление. Столь значимые и кружащие голову слова медленно оседали в самом сердце. Он его правда любит. Несмотря ни на что. - Я не знаю, чем смог заслужить Вашей любви... - низший уже тихо плачет, уткнувшись в такое родное плечо, плачет, освобождаясь от такого огромного количества переживаний. - Любви заслуживает каждый, - и вновь тихий голос прикасается к душе; Енкей тихо гладит Западного по волосам, кажется, передавая свою любовь через каждое прикосновение. - Что я могу сделать для Вас в качестве благодарности? - единственное, о чем Западный думает сейчас. - Любить меня в ответ, Джэ. И новая волна тихих всхлипываний счастья раздается по комнате. - Я... люблю Вас больше жизни, Енхен. Он так безумно счастлив от того, что действительно может сказать высшему эти слова его самого сокровенного чувства. Джэ постепенно успокаивается, и в Енкее растворяется жгучая кислота печали, освобождая место лишь для любви. Они все еще продолжают сидеть, не желая отпускать друг друга. Они растворяются в теплых объятьях, и Енкей чувствует, будто внутри рождается что-то особенное, чего он никогда прежде не ощущал. Их прекрасное будущее Только началось.