Новелла

Казалось, что еще немного, и он ударит, если она ослушается. Новелла вся сжалась - она никогда не видела Франческо таким. Губы Новеллы то открывались, то закрывались, она не знала, что противопоставить ему, ведь он уже давным-давно все решил сам, даже не спросив её. Франческо не дал шанса оправдаться. В её глазах читался страх. Франческо смотрел так грозно, его некогда полные любви глаза сейчас превратились в два темных пустых угля, и взирали на неё темнотой. Все его лицо заострилось, а слова, слетающие с некогда нежных губ, ранили сильнее ножа. Новелла почувствовала, как ком подступает к горлу, но она не станет плакать, это выше её гордости, её воспитания и привычек. Очередное обвинение от Франческо. В её глазах читался страх и растерянность. Франческо вдруг замолчал, он увидел страх в ее глазах, и это напугало его самого. Как далеко он мог зайти, дабы получить от неё подтверждение слов Якопо? Мысли путались. - Франческо, - Новелла не теряла надежды, она протянула руку к нему и сделала шаг. – Я люблю тебя, Франческо, пожалуйста… Если он сейчас послушает её и даст объясниться, то как и любая женщина, Новелла найдет способ, чтобы переубедить его. Франческо не собирался этого допустить. - Собирай вещи, ты возвращаешься к отцу, - отсек он словно ножом. - Нет, Франческо! Новелла цепляется за рукав его куртки, но тщетно, ткань проскальзывает между пальцами, как и любой призрачный шанс, что все будет хорошо. Франческо выходит из комнаты не оборачиваясь. - Франческо, пожалуйста, я прошу тебя, нет… Франческо, я люблю тебя! Она идет за ним по коридору, умоляя не прогонять её. Новелла стучит в запертую дверь, и возможно, эта запертая дверь сейчас немного больше, чем просто дверь. Что она должна будет сказать отцу в Венеции, и что будет с ней самой, когда муж выгнал её из дому по неизвестной причине? - Франческо… В чем я виновата? Она говорит все тише, сдерживаться все сложнее, ком в горле давит со страшной силой и эти слезы должны пролиться. Новелла цепляется за ручку, но это бесполезно. Он не станет слушать её, он уже давно все решил, или его дядя. Новелла сидит на кровати - их кровати. Смаргивает слезы и оправляет складки на покрывале. Слуги так напуганы, что собирают вещи очень быстро. И что? Она уедет, даже не попрощавшись с ним, не поцеловав в последний раз и даже не увидев милого сердцу лица? Разве она может уехать, даже не поборовшись за призрачный шанс все уладить? Сундуки и сумки уложены на крыше кареты, кони запряжены. Дверь, ведущая в дом, перед ней закрыта. Но она продолжает стучать. Новелла до сих пор не проронила ни одной слезинки. - Франческо, пожалуйста, ради всего, что было… Впусти меня, - Новелла стучит со всей силы. – Я не уеду, пока мы не поговорим! – срывается она на крик. Окно в комнате открыто, и он наверняка слышит её. Там внутри по потолку гуляют тени от зажженных свечей, словно призраки их былого счастья - Дай мне объяснить… - она вдруг всхлипывает, - Франческо, умоляю! Новелла встает на колени у дверей, не жалея своего красивого платья. И стучит в дверь так сильно, что кожа на ладонях покрывается ссадинами. - Госпожа, прошу вас, встаньте, - к ней подбегает её верная служанка. – Встаньте, это совсем вас опозорит. - Ну и пусть, - Новелла чувствует горячие слезы на своих щеках. И продолжает стучать в дверь. – Прости меня, хоть я и не знаю за что, - уже почти не слышно, говорит она закрытой двери. - Госпожа уедем… прошу вас, - служанка пытается поднять девушку с колен, но та упирается и одергивает руку, отталкивает её. - Нет, если мы уедем, то уже не вернемся, - говорит Новелла вслух то, чего боится больше всего на свете. - Госпожа, прошу, - служанка тоже начинает плакать, - встаньте, тут так холодно. Вы же заболеете, вы же так подхватите горячку… Уговоры служанки не действует, а руки уже почти обессилены стучать в эту дверь, которая уже никогда для нее не откроется. Новелла роняет голову в ладони, её золотистые волосы рассыпаются ярким всполохом, плечи вздрагивают, а по щекам льются слезы. Новелла никогда ни посмела бы предать Франческо, ведь она так сильно любит его, раз готова, попирая гордость, стоять на коленях на его пороге. - Я буду стоять здесь, пока он не откроет, - сказала она сквозь слезы. Новелла провела всю ночь на пороге дома, который должен был стать ей родным. Но утром никто не вышел, а смилостивившиеся слуги сообщили, что хозяин ушел через другую дверь. Эти новости окончательно обессилили Новеллу, она осела на руках у служанки, бледная и такая беспомощная, на лице будто пролегли глубокие морщины, а весь внутренний свет погасили одной единственной фразой, которая отняла любую надежду. Служанка проводила Новеллу в карету. - Что я скажу отцу? – произнесла Новелла одними губами, лежа в карете на коленях своей служанки, та гладила её по волосам и еле сама сдерживала слезы. Путь до Венеции был неблизкий. Франческо зашел в комнату. Казалось, здесь все еще пахло духами Новеллы, этот запах навевал воспоминания о её поцелуях, игривом взгляде, золотом шелке волос и теплой улыбке, о её руках, которые были готовы принять его в свои объятия в любой из дней. Здесь не могло пахнуть её духами, но Франческо на всякий случай открыл окно пошире. Новеллы не было здесь уже несколько месяцев. И тем страннее были все эти нелепые воспоминания, он избавился от предательницы, сделал то, что должен был, действовал в интересах семьи. Франческо каждый день говорил себе, что поступает правильно, но отчего-то с каждым днем в эти слова верилось все меньше. Возможно, он ошибся… Но Франческо Пацци терпеть не мог признавать свои ошибки. Франческо мотнул головой и подошел к окну, глотнуть свежего воздуха. У дверей он заметил гонца, дядя принимал у него письма. В стопке мелькнул небольшой конверт со знакомым гербом. Гербом, который Франческо узнал бы даже в темноте на ощупь. В сердце неприятно кольнуло, а ноги сами понесли его вниз. Франческо старался не думать о случившемся слишком часто, ему и так иногда нужно было несколько часов все эти месяцы, чтобы заснуть, чтобы не думать о Новелле и том, что между ними произошло. Это давалось ему с трудом и с каждым днем все сложнее. Сердце начинало стучать как бешеное, лишь об одном упоминании или случайной навеянной мысли. Вот и сейчас он запыхался сверх меры, спустившись по лестнице. - Письмо из Венеции? – Франческо был слишком взволнован, чтобы скрыть это. Дядя внимательно смерил племянника своим колючим взглядом, но ни один мускул ни дрогнул на его лице. Он нехотя вынул письмо из общей стопки и протянул племяннику. - Мне приказать сжечь его? – спросил Якопо, испытующе глядя на племянника. - Я сам, дядя. Франческо выхватил письмо из рук дяди, пока была возможность, и поспешил скрыться с его глаз. В комнате Франческо еще раз взглянул на герб, это точно был герб Фоскари, он не ошибся, но на конверте больше не было ни строчки. Он медлил, не ломал печать, колеблясь между волнением и желанием уничтожить это письмо, как и любое воспоминание о Новелле. Франческо положил письмо в стол и нервно зашагал по комнате. Спустя столько месяцев и вдруг весточка от Новеллы - в том, что письмо от нее, Франческо почему-то не сомневался. Сердце вновь пропускает удар, как тогда, в день их первой встречи, когда он был навеки ранен её метким выстрелом из лука. - Госпожа, прошу вас… Служанка подбегает к Новелле и подхватывает её за локоть, помогая сесть. - Вы очень слабы, пожалуйста, вам нужно лежать… - Я должна написать ему, - упрямится Новелла. - Вы пишите ему каждый день, но ни разу не было ответа, не пора ли сдаться? - Нет, я никогда не сдамся. - Госпожа, но вы так больны… - голос служанки дрожит. Она провела столько бессонных ночей подле кровати Новеллы, видела, как та металась в лихорадке, и слышала, как иногда, очень тихо, она звала Франческо в бреду. Тело Новеллы совсем ослабло, а дух был надломлен, вокруг глаз залегли желтые круги, а кожа стала совсем бледной. Новелла почти ничего не ела, и всю еду отправляла обратно, ей не хотелось. Она перестала красиво заплетать волосы, или носить свои чудесные платья, не выходила на улицу и почти никого не принимала у себя. С отцом они больше не общались как раньше, Новелла стала для него позором семьи. Все это очень сильно отразилось на девушке, хоть её горячка прошла, и доктора уверяли, что скоро станет лучше, а девушка поправится. Но лучше Новелле становилось, лишь когда она неустанно, каждый день брала перо трясущейся рукой и писала письмо во Флоренцию. «Дорогой Франческо, любовь моя…» После она обессилено опускала руки и ложилась в кровать, забываясь отрывистым тяжелым сном. Излечить её мог бы лишь ответ, хотя бы одно короткое письмо или даже строчка. Но с каждым днем Новелла все отчетливее понимала, что ответа не будет. И ждать более бессмысленно. Если Франческо хотел, он бы прислал ей хотя бы одно жалкое слово, чтобы дать надежду на прощение. Франческо вернулся поздно и почти забыл о письме, но открыв стол, чтобы достать перо, он снова увидел герб Фоскари. И утренние переживания вновь вернулись к нему. Он принял решение и надломил печать, та красной крошкой осыпалась на пол. Листок был сложен в несколько раз, а на первом отвороте была приписка неизвестным почерком. «Я Вероника - служанка, возможно, вы меня и не помните. Моя дорогая госпожа велела мне отправить это письмо вам, но я искренне уверена, что вы не заслуживаете этого. Бессердечный и черный человек! Надеюсь, когда вы прочтете письмо Новеллы, в вас хоть что-то дрогнет, и вы испытаете хотя бы толику тех мучений, что были у нее… я буду молиться за то, чтобы вы прожили свою жизнь в страданиях». Франческо был несколько обескуражен таким вольным обращением к нему какой-то служанки, но решил развернуть письмо. Внутри был почерк Новеллы, это точно был он, хотя он и был немного более слабый, чем он помнил. Будто бы она совсем не могла удерживать перо, когда писала эти строки, на бумаге было несколько клякс. «Дорогой Франческо, любовь моя… Ты, наверное, очень занят, и сильно устаешь. Надеюсь, ты хорошо себя чувствуешь и не болеешь. Я о стольком хочу тебе рассказать, но еще сильнее я хочу обнять тебя. Ты снишься мне каждую ночь, и каждую ночь мы ненадолго вместе, кажется, только эти сны еще удерживают мою душу на земле. Каждый день я молюсь без устали лишь об одном, чтобы с тобой все было хорошо и возможно, однажды ты простишь меня. Я понимаю, что прошу слишком много, но ты всегда был добр со мной и иногда, возвращаясь мысленно в тот день, я не понимаю, что произошло, почему наша любовь споткнулась на первом же препятствии. Франческо, прошу, ответь мне, разве я давала тебе повод сомневаться в моей верности. Хотя теперь это больше не имеет значения… Мой отец тоже не верит мне, а у меня нет сил убедить его в обратном. Твой дядя прислала ему ответ, где написал, что я не была тебе верна, и тайно встречалась с Медичи. Но ведь это неправда. Это все ложь. Но мне никто не верит…. Я уже и сама, кажется, перестаю себе доверять». Некоторые строчки были сильно размазаны и трудно читаемы. Видимо, она плакала. Франческо вздрогнул, он никогда не видел её слез. И он не мог представить всех мук её сердца в тот момент, когда отец обвинил её во всем. Сам Франческо ничего не знал о том, что дядя отвечал в Венецию, как и о других письмах, которые должны были приходить ему. Внутри зажглась злость, и он с силой сжал листок. Хотелось немедленно выбежать за дверь и все прояснить. Но сделав над собой усилие, Франческо вернулся к чтению. «Франческо, это мое последнее письмо, больше я тебя не потревожу. Я старалась быть сильной, но в последнее время мне кажется, что я уже никогда не оправлюсь после стольких потерь… Сначала я потеряла тебя и это разбило мне сердце, хотя какая-то часть меня еще надеется вернуться к тебе, чтобы мы могли попытаться начать все заново. Но я понимаю, что этого не произойдет, и от этого становится в разы больнее, ведь я не знаю, чем заслужила такое. Затем отец отвернулся от меня. И последнее, что окончательно уничтожило мой дух, это потеря ребенка, я сильно болела и не справилась… Я так мечтала об этом малыше, помнишь, мы вместе мечтали об этом на крестинах у Лоренцо. Но видимо, я недостойна быть матерью. Моя удача отвернулась от меня, как только ты произнес все эти жестокие слова, хотя я умоляла дать мне шанс… как мне теперь жить, потеряв абсолютно всякую надежду? Франческо, любовь моя, я любила тебя всем сердцем, с того самого дня, когда ты подошел ко мне и помог с доспехами. Та твоя улыбка грела меня эти месяцы. Но кажется, этого недостаточно, я не чувствую больше ничего, вокруг лишь холод и боль… Прошу тебя, вспоминай хотя бы иногда тот день. Ведь я благодарна богу, что Джулиано отказался жениться на мне, и Клариче, видевшая нас на свадьбе твоего брата, предложила твою кандидатуру моему отцу. Если можешь, передай ей благодарность. Моему отцу было все равно, за какого банкира отдать дочь, и я очень счастлива, что им оказался именно ты. Я всегда буду любить тебя. Франческо, это мое последнее письмо и больше я тебя не потревожу. навеки твоя Новелла Фоскари» Франческо выронил письмо и оперся руками на стол, будто бы весь воздух выбили из легких. Он почувствовал, как ноги перестают слушаться его, Франческо сполз на пол и уткнулся головой в стол. Перед глазами горела последняя строчка. Он больше не получит ни одного письма. Внутри все сжалось от этого, а сердце, кажется, перестало биться. Как он мог совершить такую страшную ошибку, ведь он любил Новеллу и кажется, любит до сих пор. Пусть он пытался отрицать это все месяцы, но теперь осознание навалилось на него страшным грузом. Он трясущимися руками взял письмо и посмотрел на знакомые завитки и палочки. Пацци неожиданно почувствовал, что это последнее, что останется у него от Новеллы. Больше не будет никаких воспоминаний или надежд, он все разрушил сам, заслужил лишь горечь, бремя её боли. Франческо сжал листок в кулаке, непрошенные чувства нахлынули словно бушующие волны, уничтожая все заслоны на своем пути, все, что он пытался спрятать все это время и все, что так или иначе всегда хотел сказать ей, все слова и чувства, которые больше не имеют значения. Зубы от натуги скрипнули друг о друга, но это не помогло, страшная горечь разлилась внутри. Франческо опустил голову, подперев ее ладонью, и почувствовал, как слезы подступили к глазам. Он совершил нечто ужасное… и уже ничего с этим не поделать. Новелла стояла у самой кромки воды. Солнце еще не встало, и вода в канале чернела больше обычного, тихо плескаясь о каменные улицы. Новелла вышла из дома, накинув плащ с глубоким капюшоном прямо поверх ночной рубахи. Воздух был свежим и очень холодным, хотя это было нормальным для этого времени года. Волосы, свободно раздуваемые ветром, то и дело выбивались из-под капюшона. Новелла шла босиком по холодным каменным улицам, никого не встретив на своем пути, она уже почти не чувствовала этого сковывающего холода. Она пересекла один из многих на ее пути мостов и взглянула на глянцевую поверхность воды. Вода каналов Венеции всегда была готова принять её слезы и печали, она очень часто высказывала ей то, что больше никому не могла рассказать. Новелла оставила свое последнее письмо с указаниями для своей любимой и единственной верившей ей до конца служанки. Идти ей было некуда, у нее больше не было ни денег, ни репутации, ни любви, да и никуда Новелла особо и не собиралась. Ей хотелось взглянуть еще разок на свой любимый город не из окна спальни и почувствовать его запах, раствориться в его ветре. Новелла пересекла очередной мост и вышла к Гранд каналу. Гондолы мерно покачивались на волнах и постукивали бортами друг о друга. Она вспомнила, как они с Франческо часами катались по Венеции, когда приезжали к её родителям, и как улыбались его глаза, полные любви, взгляд, обращенный лишь на неё одну. И воды Гранд канала это тоже хорошо помнили. Новелла скинула свой плащ и заглянула в чернеющие воды канала. Она оправила рукой волосы, и подняв взгляд к горизонту, увидела, как первый луч солнца коснулся небосвода. Новелла не чувствовала солнечного тепла уже давно, да и вообще любого тепла. Внутри неё была лишь терпкая, зажатая в пружину боль, крутящая душу и рвущая на куски сердце. И Новелла больше была не в силах терпеть её, она сдалась. Ветер на секунду стих, первый луч коснулся горизонта и зацепился за прекрасные золотистые волосы Новеллы. Она закрыла глаза и представила, будто это Франческо перебирает её пряди, а после целует в лоб. Новелла сделала робкий шаг вперед и ощутила леденящий холод. Он будто проникал внутрь своими цепкими когтями и разъедал все внутри. Новелла не открывала глаз и чувствовала, как сердце начинает биться быстрее, она попыталась взмахнуть руками, но остановила попытку. В этом не было смысла. В судороге рот Новеллы открылся, и внутрь хлынула вода, заполняя все внутри неё, выгоняя боль и бессилие. Вода примет её, как когда-то принимала её секреты. Вода примет её боль без остатка и наконец успокоит. Вероника очнулась у постели Новеллы, кажется, она случайно задремала. Снаружи занимался рассвет, улицы были спокойны. Вероника осмотрелась и поняла, что Новеллы не было в комнате. Она огляделась и заметила, что шкаф открыт и там отсутствует дорожный плащ девушки. Недолго думая, она вскочила со своего места и выбежала на улицу. Она преодолела бегом все расстояние до Гранд канала, будто предчувствуя нечто плохое. И еще некоторое время она бежала вдоль него, зовя Новеллу, пока не наткнулась на тот самый плащ. - Госпожа… - позвала она неслышно. – Новелла, нет… Страшное осознание накрыло её с головой. Вероника вспоминала, какой умиротворенной была Новелла перед сном, и как сообщила ей, что не будет больше отправлять писем во Флоренцию. – Нет, пожалуйста, господь, смилуйся… - она прижала к себе плащ Новеллы и горько заплакала. Рано утром в дверь Пацци постучали. Франческо спустился. Он очень плохо спал в последние дни, письмо Новеллы и эти бесконечные ночные встречи, где обсуждался заговор. Кажется, его лицо исхудало еще больше, и стало сильнее походить на обтянутый кожей череп, а губы, сухие и тонкие, стали почти бескровными. Франческо был бледен и рассеян. Он написал письмо в Венецию, и ждал ответ в надежде, что все еще можно исправить, но ответа не было. Ответа не было очень долго. Но сегодня в его дверь постучали. На пороге был не гонец, а скромная девушка в темном дорожном плаще. - Франческо Пацци, - обратилась к нему девушка с явным презрением в голосе. – Забери свое паршивое письмо и навсегда забудь об этой семье. Она бросила в него нераспечатанное письмо, что он отправил в Венецию. - Ты опомнился слишком поздно! – выплюнула она ему в лицо - Новелла умерла. И рай ей дарован не будет. Надеюсь, и ты сгниешь в аду! Девушка развернулась и исчезла в толпе, Франческо стоял, замерев, не чувствуя ни жалости, ни боли. Он просто стоял и смотрел перед собой затравленно и испуганно. Письмо Новеллы - это все, что ему осталось. Франческо спускается к завтраку, и дядя смотрит на него, чувствует в племяннике странную перемену, он больше будто не здесь. Его глаза пусты. Франческо не спросит его ни о письмах, ни о том, были ли правдой его обвинения. Дядя начнет его убеждать в правильности решения, но на этот раз Франческо хотелось оставить последнее слово за Новеллой и поверить только ей. Он поднял свои пустые глаза на дядю и необычно тихо произнес: - Если писание не врет, и за убийство попадают в ад, то я убью Медичи.