Панацея

Дыхание перехватило, и из груди вырвался прерывистый стон. Закусив губу, он запрокинул голову, и короткие серебристые пряди беспорядочно разметались по подушке. Пальцы вцепились в белоснежную простынь, с силой потянув ее на себя. В горле пересохло, и слова вырывались с трудом: — Подо.... жди... Кан.... Одно резкое движение где-то внизу живота — и все его тело содрогнулось в приступе сладостной боли. И без того большие серые глаза широко распахнулись, хриплый шепот сорвался на крик. Спина выгнулась дугой, приподнимая его навстречу источнику боли. Сильные руки мечника легли на обнаженный торс, властным движением прижимая его обратно к кровати. Обдавая его шею горячим дыханием, в ухо прозвучало негромкое: — Да заткнись ты, Мояши... Чужие пальцы мягко провели по губам, вынуждая его приоткрыть рот, и внутрь скользнуло что-то влажное. Его язык отреагировал сам собой, дернувшись навстречу и охотно принимая эту единственную панацею от наполнившей все тело боли. Казалось, что прошла целая вечность, когда все, наконец, было кончено. Боль ушла, оставив лишь ощущение покоя и безграничной благодарности своему спасителю. Однако выразить это благодарность уже не осталось сил, и перед тем, как расслабленно откинуться на подушку и задремать, он еле слышно выговорил: — Спасибо... Канда... Скупым движением головы откинув назад длинные темные волосы и облегченно выдохнув, он выпрямился на постели, окидывая взглядом бледное почти в тон обрамляющим его серебристым прядкам лицо. — Тч, — на лбу выступили капельки пота, и он немного раздраженно смахнул их тыльной стороной ладони. — Чертов недомерок, ну почему у тебя все, не как у людей?.. *** В дверь вежливо постучали, и, не дожидаясь ответа, в комнату вошел встревоженный Джонни: — Канда, ну как он? — Да что с ним будет, дрыхнет себе, — мечник поднялся, уступая новопришедшему место. — Ты сделал все, как я просил? — присаживаясь на край постели, Джонни внимательно оглядел рану на животе ПрОклятого. — Если б не сделал, этот придурок уже давно сдох бы, — сложив руки на груди, отрезал Канда. — А таблетку растер в воде, прежде чем давать? — Да растер, растер, твою мать! — взорвался длинноволосый экзорцист. — Какого хрена я вообще должен торчать здесь, как сиделка, и заниматься всякой херней?! Удовлетворившись состоянием больного и ответом Канды, Джонни поднялся с постели и открыто улыбнулся ему: — Потому что он тебе дорог. И я это знаю. Багровея от злости, мечник открыл рот, чтобы разразиться гневной тирадой, когда ученый сделал серьезное лицо и поспешно добавил: — Ну и тебе, я думаю, все же доставила некоторое садистское удовольствие необходимость прижигать его рану, судя по тому, как громко он орал в этот момент. От подобной наглости Канда на мгновение потерял дар речи. Но только на мгновение: — Тч! Да пошел ты! В два шага пересекая небольшую по размерам комнату Аллена, он пинком распахнул дверь и вышел, растворяясь в бесконечных коридорах Центрального подразделения. "Чертов мелкий бобовый паразит, только очухайся, и я еще устрою тебе "сладкую" жизнь, — он ухмыльнулся собственным мыслям, — так орать и стонать заставлю, что весь Орден на уши встанет, и никакие раны мне для этого не понадобятся, учти!"