Каникулы

Цзян Чэну было все равно где и как провести летние каникулы, у черта на рогах или же дома, выслушивая бесконечные придирки драгоценной родительницы. «По-фи-гу» — лениво размышлял он, глядя из окна университетской аудитории на стоящие в пробке автомобили. Уже началась жара, она вместе с бензиновыми выхлопами и пылью медленно сводила с ума. Хотя будь даже воздух свеж и напоен прохладой, Цзян Чэну было бы по-фи-гу. Так же как отлично сданная сессия и похвалы преподавателей. Пф-ф, как будто могло быть по-другому. О причинах своей апатии он знал, но думать о них не хотел. Он занял позицию, которую вообще-то всегда презирал у других людей — «если я не буду думать о проблеме, значит, ее нет». Потому что чувства — глупость и обман! Скоро позабудутся вместе с именем того, кто их пробудил, истлеют как старая ткань и развеются по ветру. Цзян Чэн верил в это и проваливался в апатию все глубже. Не иначе как на ее волне он и согласился погостить у Незнайки на каникулах. Бестолочь Не Хуай Сан, сокурсник, который и раздражения-то у Цзян Чэна не вызывал, не то что интереса, подошел в столовой и попросил разрешения присесть рядом. Потом поговорил о погоде и, наконец, заикаясь, пригласил в гости. Мол, и он, и его старший братец будут очень рады, если он посетит их загородный дом. А там и чудесный лесной воздух, и красота, и тишина, и все что только душа Цзян Чэна пожелает. Рай, одним словом. Незнайка замолчал и покраснел как маков цвет, в смущении прикрыв лицо бамбуковым веером. Забавно. Цзян Чэн брякнул, не раздумывая: — Поехали. Он устал думать за последний месяц, устал и дошел до точки, после которой… что там дальше за по-фи-гу? * * * Загородный дом семьи Не оказался большим и пыльным. Большинство комнат стояли закрытыми, в тех же, которыми хозяева пользовались, чувствовался дух времени. Он впитался в старые ширмы с выцветшими пейзажами, скрипучую мебель, пахнущую бесчисленным количеством лет и зим. Жара почему-то не ощущалась в этом доме, неизвестно откуда взявшиеся, тут гуляли сквозняки даже в раскаленный солнцем полдень. Старший брат Незнайки, Не Мин Цзюэ появлялся дома поздно вечером, и не считая жесткого разноса за плохую учебу, который он устроил Незнайке в первый день приезда, больше они не общались. Но их взаимоотношения не касались Цзян Чэна, он и сам многое мог бы рассказать о своей семье, если бы вдруг ударился головой и решил об этом поговорить. Незнайка показал ему свои сокровища: коллекцию старинных вееров, ваз эпохи Мин, еще какого-то антиквариата. — Хм, твой брат не скупится на подарки. Здорово. — Ох, если честно, брат давно грозится все сжечь. Ничего же не понимает в искусстве. Большинство ценностей подарено мне родственниками или друзьями брата. Сам он только орать иной раз может из-за учебы. — Хочет, чтобы у тебя было блестящее будущее, всего лишь. — Лучше бы он хотел узнать мое мнение. Цзян Чэн пожал плечами: — «Да какое у тебя может быть свое мнение, пустая ты погремушка» Дни катились однообразно, солнце к обеду сменялось тучами и дождем, заставляя уходить в дом. Цзян Чэну не было скучно: он нашел и читал интересную книгу, перевод западного детектива. Потом еще одну. Он всегда считал детективы низкосортным чтением, но тут вдруг увлекся. Мелкую речку, что текла рядом с домом, он переплыл уже несколько раз, Незнайка в воду залезать отказывался, визжал как девчонка, что холодно, и наверняка его покусают пиявки. Что с него взять, в самом деле. Незнайка не только приставал к нему с разговорами, но и нашел себе занятие: разрисовывал бумажные дешевые веера цветной тушью. Старательно и медленно, чуть ли не высунув язык. Цзян Чэн отложил книжку на траву, поднялся и встал у него за спиной. — Хм, а у тебя неплохо получается. Рисунок на веере изображал два пиона, цветущих почему-то на грубой, сосновой ветке. Но на вкус Цзян Чэна он выглядел красивым. — О, ты, правда, так считаешь? — Ага. Зачем мне врать. — Знаешь, это же все ерунда. В смысле я рисую только то, что уже видел и не могу придумать свое. Я всего лишь повторяю. — Повторить тоже надо уметь, так что это тоже хорошо, наверное. Цзян Чэн присел на корточки, открыл бутылку с холодным чаем: они принесли с собой на речку напитки и еду, чтобы не бегать в дом. — Будешь? — спросил он, наливая чай в разовый стаканчик. — Угу. — Незнайка сделал аккуратный глоток. — Я бы еще и мяска поел. Мы же его взяли? — Если ты взял, значит, взяли. — Даже не знаю. Мог и забыть. Цзян Чэн поймал себя на том, что улыбается. Незнайка копался в корзинке для пикника, выставив зад, обтянутый старыми трениками, продолжая что-то говорить и смеяться. — Все-таки не взял, как же так? — Кто бы сомневался, — Цзян Чэн снова было начал читать, но передумал. — Слушай, Хуай Сан, а ты бы не хотел перейти учиться на отделение графики и дизайна, что-то вроде того? — Братец в жизни не разрешит и выкинет меня из дома. А бедствовать и голодать я не хочу. — Твоя мечта не стоит того, чтобы поступиться своим комфортом? — Думаю, нет. То есть, наверное, я и не смогу выжить один. — Ну, тогда не ной, что он тебя не понимает. — Я и не ныл. Ты первый начал этот разговор. — Просто ты бесишь. — Ох, ну прости. — Что с тобой нужно сделать, чтобы ты настоял на своем? Только ныть и умеешь и глупо улыбаться! — Да что тебе надо от меня? Что я сказал или сделал не так? За что и ты злишься на меня? Незнайка, не разбирая дороги, убежал в сторону дома. — Твою ж мать, — Цзян Чэн в сердцах пнул корзинку, та отлетела к речке и, видимо, уплыла. — Похоже, я не умею разговаривать с людьми, — сделал он вывод. Он поднял свою книжку и решил прогуляться до магазина, купить мороженого. Незнайка наверняка сейчас окунает рукава в сырость, может, мороженое его утешит? Цзян Чэн не понимал, почему вспылил, перегрелся, должно быть. Ему же все равно, что происходит в жизни других людей. Незнайка сидел на веранде и с отрешенным видом рассматривал темнеющее от туч небо. Но молча принял подтаявшее мороженое и начал есть. Цзян Чэн составил ему компанию. — Хуай Сан, прости меня за то, что сказал тебе. И вообще, я не должен был лезть с советами. — Да брофь, — Незнайка доел, скомкал фольгу от мороженого и зашвырнул в кусты, — Слышал бы ты, как брат словом может приласкать. Но все же для моего блага? Эх-х. — Что же, мне жаль. — Забей! Как на счет по стаканчику выдержанного вина? Братца сегодня можем не ждать. — Кот из дома — мыши в пляс? Давай, почему нет. — Ну, я ведь очень плохой мальчик. — Представляю. За бутылкой вина они устроились на кухне. Древняя глиняная печь, вкопанная в пол, добавляла колорита полуподвальному помещению. С потолка свешивались связки чеснока и красного жгучего перца. — Где-то было вяленое мяско на закуску, — неуверенно поднялся со своего места Незнайка. Бутылка вина уже наполовину опустела. — Мне казалось, ты должен любить шоколад или макаруны, или парфе, например. — То есть девичьи радости, что ли, любить? — Ну да, ты же такой, — Цзян Чэн показал руками почему-то округлый предмет. — А их любит как раз мой брат, вот ведь как можно обмануться. О, нашел кусочек! Острое какое, м-м-м. Давай выпьем за наши прекрасные каникулы! — Давай! Цзян Чэн выпил и вгрызся в кусок вяленого мяса. Вторую бутылку пили уже на веранде, захотелось свежего воздуха. Пьяного Незнайку, как Цзян Чэн и предполагал, было не заткнуть. Он нес все, что взбредало в голову. — Но вообще я очень, очень рад что ты приехал, то есть поехал со мной сюда, — подвел он итог своей длинной и путаной речи, — я думал, ты с Вэй Ином на каникулы поедешь. Вы же всегда вместе раньше. А сейчас что? Поругались? — С чего бы. У него своя жизнь, у меня своя. Я не обязан проводить с ним свое свободное время. — А, понятно. Ты, значит, захотел провести свое время со мной, — Незнайка растянулся на полу. Повозился немного и положил Цзян Чэну голову на колени, потом обнял его рукой за талию. — Так удобнее, да? — Делай что хочешь, — Цзян Чэн пил вино из чашки. Его мысли смешивались, и зачем только Незнайка вспомнил Вэй Ина? Зачем сам он его то и дело вспоминает? Он ушел в себя и неосознанно поглаживал волосы Незнайки, даже стянул резинку с хвостика, распустил пряди. Интересно, у того, другого, чьи волосы хотелось потрогать больше всего на свете, они такие же мягкие? — Мне так приятно, — прошептал Незнайка. Цзян Чэн вздрогнул и удивился тому, как его растрепал. Но вместо извинений, вдруг притянул к себе и поцеловал. Теплые губы Незнайки были сомкнуты, но Цзян Чэн целовал его, не обращая внимания на реакцию, потянул за волосы и навалился сверху, сжимая и не давая вздохнуть. — Пожалуйста, не надо, отпусти меня, я так не хочу, — Незнайка под ним трясся и дрожал. — Думаешь, мне интересно, как хочешь ты? — Цзян Чэн пьяно рассмеялся, отталкивая от себя Незнайку. — Я пошел спать. Утром у Цзян Чэна болела голова, и хотелось уехать. В доме никого не было, но с улицы доносились звуки разговора. Цзян Чэн вышел в большой двор и увидел Не Мин Цзюэ отрабатывающего каты кендо. Старший Не был одет в черные хакама, голый торс блестел от пота. У него были правильные, классические стойки, удары красивые и сильные. Цзян Чэн засмотрелся, потом только обратив внимание на Незнайку, стоящего чуть поодаль брата. Не Мин Цзюэ закончил занятие, взял из рук Незнайки влажное полотенце и подошел к Цзян Чэну поздороваться. — Вы еще не сбежали от этого плаксы Хуай Сана? — Собирался, честно говоря, и прямо сейчас. — Жаль, сегодня я дома, думал, составите нам компанию. Ну, так как? — Оставайся, братец Вань Инь, — не поднимая глаз, попросил Незнайка. «Уеду, но вечером» — решил Цзян Чэн. Не Мин Цзюэ плавал в речке, Цзян Чэн уже накупался и отряхивал с ног песок. Незнайке тоже пришлось окунуться в ненавистную ему воду, брат столкнул, но сейчас он сидел на берегу и пытался расчесать волосы. — Похоже, я извиняюсь перед тобой каждый день, — тихо сказал ему Цзян Чэн, — прости за вчерашнее, я слишком много выпил. — Да ладно. — Вырвешь же волосы, дай помогу. — Попробуй, — Незнайка вручил ему расческу. Цзян Чэн присел рядом, наклонил его голову и начал осторожно прочесывать тонкие пряди. Уши и лицо Незнайки стали ярко-розовыми, он шумно вздохнул и поерзал. Цзян Чэн порадовался, что не остался в плавках, а надел свободные шорты. — Прекрати, — потребовал он. — Я ничего не делаю, — в доказательство своих слов Незнайка облизнул губы. Засранец! Цзян Чэн потянул его за волосы на затылке. — Прекрати, сказал. Незнайка окинул его поплывшим взглядом, но облизываться перестал. — Ты не должен извиняться, я же сам начал и тоже перепил, мне вообще нельзя пить, наверное. — Хм. В таком случае, забудем. — Хорошо, и ты же не уедешь сегодня? Лицо Незнайки оказалось так близко к лицу Цзян Чэна, что стали видны веснушки и шелушащаяся от солнца кожа на лбу. — Снова напьешься и будешь приставать? — Ну, даже не знаю… но я хочу провести с тобой еще один вечер. — Закончишь сам. — Цзян Чэн вернул ему расческу и растянулся на полотенце в теньке от ивы. К нему вернулось хорошее настроение. Находиться рядом с Незнайкой то же самое, что быть одному, он ему не мешал, даже развлекал своей нелепой влюбленностью. Цзян Чэн лишний раз убеждался, как глупо выглядят люди, не скрывающие своих чувств. — У меня есть кое-что, — наклонившись, шепнул Незнайка, — тебе понравится. Потом вскочил, услышав голос брата. — Опять сидишь на солнце, бестолочь. Прикрой хоть голову, — упрекнул его Мин Цзюэ. — Хорошо, — Незнайка вернулся в тенек к Цзян Чэну. Мин Цзюэ позвонили, он громко заговорил по телефону, одновременно надевая штаны, потом прервался и сказал им: — Я уезжаю, вечером позвоню. Незнайка помахал рукой ему вслед. — Фух, уехал, меня больше пугает его хорошее настроение, чем плохое. К плохому-то я привык, — засмеялся он. — Вот как. Цзян Чэну было лень говорить, его разморило. От завалившегося рядом Незнайки шел жар, его влажные шорты прилипали к животу Цзян Чэна, и нестерпимо хотелось подрочить. Цзян Чэн закрыл глаза и подумал, что надо подняться и идти в дом, почитать свою книжку, кто же там убийца все-таки? — Что ты делаешь, Хуай Сан? Кх-х, не надо. — На что же это похоже? Тише, — хихикнул Незнайка. Цзян Чэн посмотрел вниз на свой стоящий член в его руке, красную головку, скользящую между пальцев и зажмурился от удовольствия. — Извращенец мелкий, а вдруг увидят? — А ты не шуми и не увидят, ох, можно я потрусь об тебя, чуть-чуть, вот так… — Больной совсем? — Цзян Чэн попытался оттолкнуть его от себя, но Незнайка сделал еще пару движений по его члену и Цзян Чэн обмяк в оргазме. — Полежи так, недолго совсем, — Незнайка держал его за плечи и продолжал тереться об его бедро. Цзян Чэн не сопротивлялся тому, что его используют, и рассмотрел жалобное лицо Незнайки, когда тот кончал. — Тебя заводит присутствие брата, я понял. Ну ты и придурок, — Цзян Чэн поднялся и привел себя в порядок. — Я сейчас тоже соберусь и пойдем домой вместе. — Прекрасно дойду один. — Но ты же не уедешь? — Достал уже, — бросил Цзян Чэн, не оборачиваясь. Вечером они валялись на кровати в комнате Цзян Чэна, накурившись травы, которая и оказалась тем самым «тебе понравится», что Незнайка обещал днем. — А ты нормальный? То есть, для тебя жить, делая вид что ты один во всем мире и никто тебе не нужен, нормально? Ты робот, может? — Заткнись, вот просто заткнись. И с чего ты взял вообще, что я делаю вид какой-то там? Я вообще такой. Какого черта привязался? — Цзян Чэн разогнал дым рукой. — Потому и привязался. Ты всегда мне нравился, я смотрел на тебя и восхищался, но понимал, что мне ничего не светит. — Сталкер, тоже мне. И что теперь, счастлив? — Да, наверное. — Забирай эту гадость и больше не предлагай. — Цзян Чэн отдал Незнайке косяк и упал на подушки. Пока Незнайка оседлывал его бедра, растягивал себя и насаживался на член, Цзян Чэн думал о том, что должен уехать, вернуться к нормальной жизни, побывать дома. Незнайка стонал и о чем-то попросил, Цзян Чэн не стал переспрашивать что, и дернул его за волосы, заставив наклониться, долго целовал, кончая. Потом поставил на четвереньки и снова трахал по мокрому и растянутому. «Завтра уеду» — удовлетворенный этой мыслью, он заснул. Но каждое утро хотелось спать, потом есть или купаться. Цзян Чэну казалось, что он провел в этом доме много времени, настолько знакомым и привычным было каждое действие. Или как будто он проживал один и тот же повторяющийся день. Он не хотел об этом думать, потому что его все устраивало, никакие глупые чувства больше не терзали его, и уезжать не хотелось. Незнайка все так же разрисовывал свои веера, Цзян Чэн молча читал, либо смотрел на реку. — Ограбил наркопритон, что ли? — Цзян Чэн не отказался покурить, ему понравилось состояние легкости и пустоты под кайфом. — Да, прям, тут же совсем немного, — оправдался Незнайка. — Тебе же хорошо со мной? Диван был старым, облачка пыли вылетали из него с каждым движением бедер Цзян Чэна, пока он методично трахал Незнайку, вжимая спиной в скрипучие пружины. Тот ударялся головой о деревянный подлокотник дивана и тихо постанывал, закатив глаза. Цзян Чэн потискал его горячую задницу, мазнул губами по сгоревшей коже груди, на языке остался вкус крема после загара. Незнайка зашипел и поморщился, но глаза не открыл. Они трахались второй раз этот день, точнее за полдня. Незнайка был сгоревший и несчастный, у него вроде даже поднялась температура, поэтому они не придумали ничего лучше, чем накуриться и искупаться. Там же, на пустом берегу речки, Незнайка отсосал Цзян Чэну, а потом в нетерпении потащил в дом. У Незнайки знатно стояло после травы, да и не только у него. Они поднялись на чердак, где и стоял этот древний диван. Хотя в доме кроме них почти никого не бывало, но трахаться Незнайка предпочитал именно на нем, стеснялся что ли? — Фуух, — Цзян Чэн вытер пот со лба, кончив до кровавых мушек перед глазами. Снял презерватив, аккуратно завязал в узел и подумал, что надо не забыть выкинуть. — Почему ты стесняешься? — спросил он Незнайку. — М? Чего стесняюсь? — Почему мы в этом пыльном склепе старой мебели предаемся утехам плоти? — И? — Что и? — Ты задал два вопроса, вообще-то. На какой отвечать первым? — Уже ни на какой, — фыркнул Цзян Чэн и улегся с Незнайкой рядом. Хотелось пить и есть, но еще больше полежать с закрытыми глазами. — Ты хочешь, чтобы мы отметились в парадной спальне, где пыли еще больше? И чтобы в самый интересный момент нагрянул мой братец, с саблей наперевес? — У него катана, а не сабля… Заткнись, будь добр. — Ага, — Незнайка зевнул и затих. — Ты погремушка и дурак. Но с тобой хорошо, очень, — добавил Цзян Чэн.