Five ways to quit smoking

POV Andy Чувство одиночества равняется пятнадцати выкуренным за день сигаретам. Что ж, добавим к той пачке, что и так не выбывает у меня из рук, еще пятнадцать штук и получим… Туберкулез к тридцати годам. Или даже раньше. Я его ненавижу. Ненавижу за то, что он осмелился вновь попасться мне на глаза. Ненавижу за то, что теперь в присутствии моих знакомых мне придется выяснять отношения. А даже если я этого не стану делать, то они сами надумают, что им надо, и мы получим на выходе историю, достойную голливудского блокбастера, но никак не летопись реальных событий. Скотина. Иначе и не назовешь. Я не выношу, когда люди сначала влюбляют меня в себя, свои манеры и привычки поправлять мои волосы или делать замечание по поводу курения в автомобиле, а затем, нагло усмехаясь, поступают… Вот так. И я даже не могу описать, как именно! Это меня и выводит. То есть, получается, что, в каком-то смысле, Белла была права, а Дин — так и вовсе. Я всего-навсего самовлюбленная истеричная психопатка, которая во всем ищет подвох. Я могла бы обвинить социум в том, что он воспитал во мне эту черту, но, на самом деле, я сама устала от того, насколько часто мне приходится обвинять в своих же бедах кого-то, но только не себя. Это вообще возможно — так долго и, что интересно, безоговорочно убеждать себя в том, что виноват именно он?! Или это какой-то особенный талант, которым обладают только неадекватные и одинокие? Я не могу грамотно сформулировать то, за что злюсь на него. Мне кажется, просто за то, что он сейчас стоит передо мной и абсолютно не расстраивается из-за пощечины. Я ведь ожидала очередного бурного скандала, а он лишь стоит и умиляется тому, как у меня ходят желваки на лице. Ну, чем не сволочь? — Мы можем не разыгрывать драму на глазах у людей? — ласково попросил Сэм, оглядываясь на оживленную толпу охотников, которым так и хотелось разузнать, кто там кого обидел и чем все кончится. — Да, пожалуйста, — поддакнул брат, которому уж никак не хотелось наблюдать за тем, как младшего будет крыть матом какая-то девчонка. Точнее, он бы с удовольствием посмотрел эту мизансцену, да еще и перекрутил бы в начало несколько раз, но исключительно в комнате, где никто больше не услышит этих хриплых выкриков и насмешливых ухмылок Сэма. А вот толпе эта идея явно не понравилась, все они перевели насупленные взгляды на Дина, а затем снова на Андреа, чьи брови грозились вот-вот срастись в одну единую — так сильно она хмурилась. — Какая драма, о чем ты? — картинно удивилась девушка, засовывая руки в карманы. — У меня в планы входило только врезать тебе, да посильнее. А тратить время на итальянские мыльные оперы мне попросту лень. Так что можешь быть свободен, amicone¹. С этими словами Энди поджала губы в издевательской ухмылке и покинула бар, поднявшись по скрипучей деревянной лестнице наверх к своей комнате. — Ами-что? — не понял старший, с прищуром глядя на Сэма. — Зная Морган, это оскорбление. — Вот почему каждый раз, когда я хочу с ней поговорить, говорит она? — хмуро бормотал тот, усаживаясь за освободившийся столик под презрительные взгляды охотников. — Потому что ты только и делаешь, что стоишь да ухмыляешься, Рапунцель, — Джек никогда не отличался излишней деликатностью и тактичностью, а потому и произнес это на весь бар. — Раз уж начали тут бить тарелки, то будьте добры, бейте все до конца. Или ты как те безмозглые девчонки из Стэнфорда — обидишься и развернешься к выходу, раз тебе с первого раза не дали объясниться? — С третьего, так-то… — Сэм был бы не Сэм, если бы не попытался хоть как-то оправдать себя в глазах толпы. В этом он был похож на Андреа. Кто виноват? Он виноват? Да вы вообще в своем уме?! И ведь не стыдно такое заявлять… — Значит, нужно пробовать в четвертый раз! — Джек грохнул кулаком по столу и произнес это с такой интонацией, словно это было ясно как день божий. — Я никогда не любил вступать в дебаты между Джеки и кем-либо другим, а уж тем более — принимать стороны, — да, Дин не врал, спорить с Джеком не хотел никто — уж больно надолго затягивался этот спор. — Но в этот раз я на все сто процентов за него, братец. Младший как будто даже обиделся, хотя в подсознании понимал, что пожилой нетрезвый охотник абсолютно прав, и он ведет себя как девчонка. — Ну, серьезно, я прогнал туда-обратно половину всех ресурсов нефти на планете, бензин нынче дорогой. И все ради чего? Чтобы ты пришел, схлопотал по щам и уехал? — Может, мы еще что-нибудь пообсуждаем со всем баром? Во сколько я лишился девственности? Или вспомним ту ситуацию, когда я напился и признавался в любви плакату Джуда Лоу? — парня начинало неистово выводить из себя то, что брат не стесняется выносить проблему на всеобщее обозрение. Да, он это делал только потому, что Сэму теперь не отвертеться — придется идти и мириться с Морган. Вот только он бы и сам справился! Без толпы полупьяных советчиков. Джек грозно указал Винчестеру на лестницу, по которой поднялась Энди, хотя в этом не было никакой нужды. Он и сам преспокойно поднялся бы, и даже, возможно, не проклинал бы про себя охотника, если бы Андреа была как все нормальные девушки. Не устраивала бы публичных ссор и не швырялась тарелками в людей, которые очевидно лгут о каких-то несуществующих «страстных ночах». Хотя без этого она бы не была той Энди, которую все знают. Если ссориться, то с битой посудой и проклятиями, а если мириться, то со скрипящими пружинами дивана и самой искренней насмешкой над произошедшим спором. Дверь в ее номер была открыта, ведь Морган наверняка знала, что в нее войдет один из Винчестеров. Либо Дин, если Сэм так и останется дуть губы внизу (а он мог), либо его Величество Винчестер младший, если, наконец, вспомнит, что строить из себя обиженку природой заложено только у Энди. Сама девушка сидела на продавленном матраце и самодовольно усмехалась, слыша тяжелые шаги поднимающегося по лестнице охотника. — Ты истеричка и выпендрежница, — похоже, Сэм все еще держал легкую обиду за ту ситуацию в баре. — Неужели нельзя было пройти со мной сюда и уже потом накостылять мне? Обязательно устраивать весь этот концерт? — Ну, если ты настаиваешь, то могу и здесь тебе врезать, — не оборачиваясь, произнесла Энди, щелкая зажигалкой. Этот запах табака уже достал Винчестера, потому он бесцеремонно хлопнул дверью и закрыл ее на замок, а после резко выхватил сигарету из тонких пальцев и выкинул в окно. И без того разозленная Морган сощурила глаза и посмотрела на него разъяренным быком: — Ты приехал, чтобы снова читать мне эти безмолвные лекции о вреде курения и разбрасываться моим имуществом? — Это тоже, — Сэм чуть смягчился в голосе, когда Андреа не включила режим сумасшедшей стервы в очередной раз и не стала распускать руки, а всего лишь уничижительно посмотрела на него. — Лови. В ее руки прилетела тонкая книжка в бумажной обложке, на которой было написано «Пять способов бросить курить». Черт, а он ведь обещал ей, что когда-нибудь подарит этот бестселлер. Бестселлер среди людей, которые и вправду верят в силу убеждения и эффект плацебо. — Это не работает, — Энди быстро переключилась с темы на тему и как-то удрученно посмотрела на цветастую обложку. — Я ее читала. — А это тебе не для легкого чтения, — пожал плечами охотник, забирая книжку из холодных рук. — Каждый раз, когда я буду видеть у тебя в руках сигарету, я буду делать вот так… Девушка не успела опомниться, как Винчестер дал ей смачный подзатыльник той самой книжонкой. Да уж, даже после того, как она закатила истерику на людях, он не стал долго ее ругать за это, а напротив, сделал вид, будто ничего и не было. Он был весьма отходчив, а потому уже готов был плавно уходить от темы скандала и переходить к ненавязчивым шуткам. А после, когда Энди остынет окончательно, он скажет то, ради чего приехал. И это будет последний раз, когда он попробует убедить девушку в том, что она зря так избегает его общества и отрицает очевидное. Если не выйдет и сегодня, то значит, броня Морган слишком сильна, и ее не пробить уже, пожалуй, никому. Слишком долго жила она в окружении собственной злобы и обиды на мир, которую теперь вряд ли удастся так просто разрушить. — Спасибо, что не «Отверженными», — девушка потерла затылок, вспоминая объем того ужасного произведения из школьной программы, печатным изданием которого можно было убить человека, если добротно приложиться. — Ты злопамятная стерва, — абсолютно спокойно и с самым детским добродушием во взгляде начал Сэм. — Истеричная сука, обладающая сумасшедшей эмпатией. А еще ты никогда не признаешь своих ошибок и обвиняешь всех и вся вокруг, даже если знаешь наверняка, что виновата сама. И будь на твоем месте год назад любая другая девчонка, она забыла бы меня через пару дней. Но ты не забыла. Андреа не совсем понимала, к чему ведется эта странная речь с крайне неожиданным финалом? Он хотел лишний раз напомнить ей о том, что ее будущее с таким характером — сорок кошек? Да бога ради, она и так смирилась с этим. — И поверь, у тебя вылетел бы из памяти какой-нибудь Билли или Джон, с которым ты бы точно так переспала по пьяне, — уверенно заявил Винчестер. — Но ты никогда не забываешь тех людей, которые о тебе помнят. Ты всегда будешь скучать по тем, у кого твоя фотография в кошельке. Потому что только они и достойны этого. Он был, как и ранее, прав. Прав во всем. И в том, что Андреа была злопамятной, постоянно металась между «отомстить ему за то, что он бросил ее» и «начать настоящие отношения, забыв обиду». И в том, что она никогда не позволила бы себе опуститься до размышлений о людях, которые не думают о ней. Которые по ней не скучают. Которые не запивают водку абсентом, пытаясь хоть ненадолго стереть ее со страниц своей воспаленной памяти. Так что же получается… — Ты просто хотел подчеркнуть, что ты достоин моих страданий? — не в силах сдерживать какую-то глупую, но счастливую улыбку, Энди сжала скулы и что есть силы съязвила. — И чувство юмора у тебя такое же дебильное, как и у моего брата, — удивительно, но все эти, казалось, обидные вещи Винчестер говорил так, что они звучали как самые льстивые и сладкие комплименты. — Но оно тебе нравится, — заметила девушка, подозрительно глядя на медленно надвигающуюся на нее фигуру. — Честно? Меня от твоих шуточек уже тошнит, — с улыбкой признался Сэм. — Но я люблю тебя. Поэтому потерплю. Она могла бы саркастично попросить не делать ей одолжений и пафосно указать на дверь со словами «к черту — это туда». Но даже Морган иногда поступала правильно. Это бывало очень редко, ведь чаще всего она просто нагло косячила, а затем сваливала вину на плохую погоду и магнитные бури. И это в лучшем случае! Но это был точно не тот день. Возможно, вскоре даже пойдет дождь после того, что произошло буквально спустя пять секунд. Ей было не впервой целоваться с ним. И далеко не в первый раз это было так сладко, и туманило ее мозг похлеще коньяка или виски. Это происходило уже в черти какой раз, но чувствовался он как самый-самый первый. Неловкий, будто они оба в момент разучились это делать по-взрослому, и теперь кротко касались губами друг друга, как восьмиклассники. Энди было простительно. Она девочка, потому, по логике Винчестера, ей простительно вообще все. Для Сэма она была всегда права и никогда не виновата, хотя буквально недавно он обвинял ее в том, что она сама так считает. Даже если бы она вдруг сказала, что шкаф находится на потолке, он только поначалу злился бы на эту глупость. Но затем он обязательно сказал бы: «Он ведь действительно стоит на потолке, если смотреть на эту ситуацию под углом, скажем, соседа снизу. А на чем еще он, с его точки зрения, стоит? Вот ведь я дурак». Наконец, синдром восьмиклассников стал постепенно сходить на нет, в ход пошли даже зубы, что уже было заметным прогрессом. Ее губы дрожали, их было тяжело поймать на весу, потому Сэм осторожно коснулся рукой ее волос, придерживая за затылок. Они насквозь пропахли табаком, и раньше казалось, что этот запах было попросту невозможно вымыть никакими шампунями. Теперь же он его даже не ощущал. Как будто Энди и не брала в рот никаких сигарет, да и вообще пропагандировала исключительно здоровый образ жизни. Удивительно, но сегодня от нее впервые пахло свежестью. Какой-то зеленью и совсем немного виски. Дорогим, выдержаным виски, который очень любил Винчестер. Андреа менялась с каждой секундой, с каждым его движением. Что так действует на девушек, когда их целуют? Они ведь в буквальном смысле расцветают на манер нежных бутончиков лилии, даже если до этого больше напоминали усохший колючий кактус. Энди никогда не проявляла такой умилительной неуверенности и не казалась настолько… Настоящей, как сейчас. Сэм никогда не видел на ее лице этой тени невинного смущения, которое наступило даже до момента, когда он хотя бы забрался к ней под кофту. И да, он был в курсе, что ее будто било разрядом, когда он к ней прикасался, но никогда не ощущал этой физической дрожи ее всегда холодных рук и не замечал дрожащих ресниц. Все это и составляло ту Энди, которая очень давно скрывалась за завесой сигаретного дыма и загоняла себя все глубже, в самые недры сознания. Нежную, хрупкую, требующую заботы и ласки 24/7. Торчащие ребра покрылись мурашками, как только широкие теплые ладони легли на них, чуть сжимая пальцами кожу. Внутри все напряглось до предела, Андреа не желала даже открывать глаза, не понимая, почему сейчас ей так… Одновременно страшно и хорошо. Нет, почему ей хорошо, было совершенно очевидно. А вот почему страшно… Неужели после всего, что уже успело произойти и что наговорил ей Винчестер, она по прежнему боялась повторения того, что ломало ее целый год. Неужто она и впрямь считала его таким бездушным дьяволом, способным еще раз провернуть такое? Да сам Сатана на такое не пошел бы! ВКЛ: Rock Privet — «Выхода нет» (кавер на группу Сплин) Между тем, стеснение хоть и выполняло свою задачу, но природные инстинкты побороть было не в силах. Как будто у Морган в генетическом коде было прописано жирным шрифтом: «Заводится с полоборота, стоит младшему Винчестеру подойти ближе, чем на метр». Через этот непонятный и очень глупый страх она становилась все смелее, наперекор ему. Медленно, но уверенно снимая с охотника тяжелую куртку и расстегивая пуговицы на его рубашке, она старалась ни о чем не думать. Ни о чем, прямо вообще, лишь бы не зарыться вглубь себя снова и не превратиться в ходячую табачную фабрику, начав ненавидеть весь мир. В этот раз уж точно никого не удастся обвинить, кроме себя самой, а это раздражало бы ее пуще прежнего. Могло пройти столько лет, что к тому времени люди бы уже спокойно бороздили космические просторы, а дети, придя первого сентября в школу, хвастались бы одноклассникам, что провели свое лето на Плутоне. Изменилось бы все, Землю бы снова считали плоской, а сами земляне, возможно, даже подружились бы с Анунаками с планеты Нибиру, если бы та, конечно, существовала. Даже Вселенная, и та могла бы позабыть какие-то детали своего существования! Но этих двоих она будет помнить вечность. Вечность, вечность и еще парочку вечностей. Пока все не взорвется и не превратится в кромешную тьму, в которой ничто живое или мертвое не способно будет существовать. И даже там, восседая на разрушенном троне из некогда человеческих черепов, Сатана вспоминал бы о том, как на четвертом этаже дешевого мотеля на скрипящей кровати признавалась в любви девушка, которая за год до этого проклинала лежащего рядом охотника и ненавидела каждую клеточку себя за то, что чувствует. В деталях воспроизводил бы он в памяти то, как тот улыбается, без слов говоря то же самое, и прижимает ее, вечно замерзшую, к горячей груди, впервые в жизни так боясь за ее хрупкое тело. Он помнил бы каждый невидимый монолит, из которых состояла ее мнимая токсичная защита, разрушившийся в ту самую долю секунды, когда их губы соприкоснулись, а руки сплелись в замок. — И что теперь? — поинтересовалась Андреа, по привычке выводя холодным пальчиком простые узоры на его разгоряченной коже. — Я буду с вами? Дин не станет возмущаться? — Ну… — Винчестеру никак не удавалось отдышаться. — Вкус на музыку у вас одинаковый… Одинаково отвратный, что кстати! Вы оба останавливаетесь каждые две заправки, чтобы поесть, травите пошлые анекдоты и считаете меня идиотом, хотя каждый раз ваши задницы спасаю я. Мне кажется, он будет только рад. — А ты? — зачем-то спросила девушка, будто сама не знала очевидный ответ на свой глупый вопрос. — А я… А что я? А я, скорее, брошусь под колеса Импалы, чем еще раз упущу тебя. — Ох, как драматично, — в первый раз ее сарказм не был едким и злобным. — Преподаватель философии в Стэнфорде любил подобные фразы, — усмехнулся Сэм, наматывая на палец прядь ее волос.

***

Тем временем, на улице стремительно темнело. Внизу, в баре, уже давно забыли о том, что где-то наверху происходили то ли ожесточенные споры, то ли зашивались старые раны. Лишь изредка, слыша поскрипывание пружин матраца, посетители с интересом поглядывали в потолок, а Дин спешил отвлекать их внимание: — Ну, мирятся люди, что вы ханжествуете, ей-богу! В какой-то момент по лестнице спустился его брат, подав руку стройной яркой красотке, робко улыбающейся и закусывающей пухлые губы. Винчестер не сразу узнал в этой девчонке, на которую были напялены отвратительно мрачные серые балахоны, ту самую мисс Мальборо, которая смотрела на мир из-под всегда полуопухших насупленных век и шмыгала носом от непрекращающегося холода. Более того, он даже хотел было наехать на младшего за то, что тот оставил Энди, пусть истеричную и раздражающую, справляться с болью в одиночестве, променяв ее на эту дамочку. Просто слишком уж тяжело было узнать в цветущей мадемуазель ту Энди, которую знал Дин. Для этого нужно было внимательно присмотреться к чертам лица и заглянуть в знакомые родные глаза, которые так и выблескивали на свету фразой «я счастлива». Из мотеля они вышли молча. Даже старший ни разу не съязвил на счет скрипящей кровати и неоднозначных стонов, что иногда отвлекали пропоиц в баре. Скрывая искреннее восхищение, он открыл дверь перед Андреа и, как только она присела, широко распахнутыми глазами посмотрел на брата. «Хвала небесам, не я сумасшедший. Это она сводит с ума всех вокруг» — подумал тот, равнодушно пожимая плечами и присаживаясь рядом с ней на заднее сидение. Энди не стала закуривать сигарету, как делала это всегда. Более того, бело-красная пачка больше не торчала у нее из кармана, да и противный табачный запах улетучился прочь. Все произошедшее с подругой напоминало Винчестеру трансформацию в мультфильме про «Винкс», пусть и не превратилась она в фею, а просто стала… Какой-то живой. Она наверняка все так же была способна выиграть его в споре «Кто кого перепьет» и была иногда в разы сильнее их двоих. По прежнему язвительно шутила и периодически даже грубила, если не младшему Винчестеру, то окружающим, попавшимся под горячую руку. Но она больше не страдала. Ей больше не было больно. Глаза больше не сверкали от пелены слез, а светились. И с этого момента она сто процентов бросила курить. — Значит так, тачка моя, поэтому выбираю музыку и устанавливаю правила здесь тоже я, — невероятно деловым тоном произнес Дин, хмуря брови. — Правило первое: не лизаться в моей машине. Никогда. Ни под каким предлогом. Иначе будете шлепать по лужам на своих двоих до самого Висконсина. Энди с младшим Винчестером переглянулись, сдерживая ухмылки. — И второе: если вдруг, Сэмми, она залетит… — мужчина замолчал, подумав. — Вам, впрочем, лучше даже не знать, что я с вами сделаю в таком случае. Это было невероятно смешно, сидящие сзади парень с девушкой буравили водителя взглядом, дабы не засмеяться в голос. — Мне не нравится ваш взгляд, — Дин нахмурился еще больше. — У меня такое чувство, что вы хотите мне что-то сказать. Они молчали, продолжая смотреть на то, как он меняется в лице несколько раз за одну секунду. — Вы ведь не хотите мне что-то сказать? На этом моменте оба не выдержали и прыснули, а у старшего, кажись, отлегло от сердца. — Езжай спокойно, Дин, — попросил его Сэм, обнимая тонкие плечи Андреа. И тот тронулся с места. Дорога. Ночная дорога, пропахшая лесом, мокрым асфальтом и ароматом влажных кожаных курток. Итак, меня зовут Андреа и я курю уже несколько лет. И вот вам моя проверенная методика под названием «Пять способов бросить курить». Вам понадобится: 1. Окситоцин 2. Вазопресин 3. Шевроле Импала какого-то там года 4. Самый дешевый мотель в вашем (или не вашем) городе 5. Охотник, готовый терпеть ваши идиотские истеричные замашки и каждый раз отвечать на ваши визги всеми вариациями слов «я тебя люблю». Вот и все. Просто до неприличия. Не верьте Карру. Не портьте легкие. Любите. Хотите. Живите. И никогда не отвергайте людей, достойных второго шанса. Не обвиняйте других в своих проблемах и не становитесь черствыми сухарями из страха остаться одинокими. Ведь только так вы и придете к этому жуткому исходу. И бога ради, не целуйтесь в машине Винчестеров! Пешком до Висконсина идти реально тяжело… Это я вам с высоты своего опыта говорю! Надеюсь, он не такой придурок, и остановится через пару сотен метров… Иначе следующим моим советом будет «Как дойти до Висконсина и не стереть ноги об асфальт».