Кончалась эпоха поездов

      Кику толкнул реверсер вперёд, с умилением пронаблюдал, как рычаг с громким лязгом отскочил обратно. Кику прокрутил кран, включил фары, дёрнул свисток, сигнализируя о том, что поезд уже совсем скоро отправится в путь. В последний. Ладно, теперь есть пара минут. Кику с удовольствием закурил. Шёл 1947ой год. Поезда быстро выходили из употребления. Шла транспортная революция. Появились дирижабли. Железнодорожная эпоха подходила к концу, приближалась воздушная. Кику отпустил тормоза и дал газ. Пора.       Кику двадцать пять лет работал машинистом, и вот теперь ему придётся искать новую работу. Это последний поезд в городе. И он едет в депо, вслед за остальными.       Машинист снова закурил, и уставился из окна вперёд. До следующего поворота далеко, и ускоряться пока тоже не нужно.       Интересно, что думают люди? Кондуктор, с которым Кику попытался заговорить сегодня, ответил ему безразличием. «Если придумали что-то эффективнее, то почему бы и нет?» — он сказал так. Разумеется, ему всё равно — пойдёт, в конце концов, работать на те же самые дирижабли. А вот у Кику вся жизнь — поезд. С самого детства. Машинист бросил окурок в окно. Вот он стоит, совсем ещё маленький, около железной дороги. Она проходила совсем рядом с его домом, и туда он ходил играть с друзьями. Там ведь была не только железная дорога, а, например, лесок, холм, заброшенный сарай. Когда никто не шёл гулять, Кику один спускался к дороге и ждал поезда. Почти всегда дожидался. И почти всегда думал, что однажды тоже будет ездить на таком. Может быть, даже станет машинистом, и будет во главе поезда, в кабине, рассекающей носом воздух, будет нестись вперёд и, наверное, кричать от радости. Кику дал свисток — первый поворот. Свист вытащил машиниста из воспоминаний. Но теперь хотелось вернуться, и Кику сумел, хотя мысли и путались. Первый раз отец взял его в поездку на поезде в другой город, когда Кику было двенадцатилетний. В ночь перед поездкой он не спал, как не спят дети в канун Рождества или своего Дня Рождения. И поезд оправдал все его ожидания, он мчал Кику и его отца прочь от их родного города, мчал по железной дороге, мимо леса, ручья, заброшенного сарая… Наверное, теперь какой-нибудь двенадцатилетний парень будет восторженно хлопать в ладоши, стоя в каюте дирижабля, когда тот взмывает в небо. Всё таки, дирижабли очень хороши, и с этим не поспоришь. Кику потянул рычаг, прибавляя скорость. Наверное, это сам он сам стареет. Старое уходит, новое приходит, так было всегда. На самом деле, от этого не легче. И тут дело не в поиске работы. В конце концов, есть пенсия. Кику достал третью сигарету, щёлкнул зажигалкой. Надо будет потом поболтать с растопщиком. Посмотрим, что он скажет. Кику дёрнул свисток на следующем повороте, чуть сбавил ход. Завтра Кику поедет на другом поезде, уже как пассажир. И будет искать работу. Может, пойдёт работать на фабрику шестерней. Чем не работа. Кику выдохнул дым. Глаза слезились. Хотелось пить. Машинист вытащил из кармана комбинезона фляжку с водой и отпил немного, вытер капли с бородки, которую неплохо было бы подравнять по прибытии в пункт назначения. Кику прибавил скорость, вытянул руку из окна, чтобы ветер дул между пальцев. Всегдашнее развлечение в долгой поездке. Докурив, Кику достал из кармана книжицу. Он прочитал её наполовину, и за эту поездку намеревался дочитать. Роман. Кику не любил романы, но в последнее время почему-то захотелось чего-то такого. Машинист сел на привинченную к полу скамейку и погрузился в чтение.