Ты мое счастье.

Я не знаю, когда все началось. Может когда я впервые увидела его за гриффиндорским столом, весело аплодировавшего, приветствуя нового члена своего факультета. Меня. А может когда я отчитывала его с братом, за очередную проделку, лишившую нас балов, которые я заработала на первой в жизни трансфигурации. Или когда он кричал, что Живоглот уничтожил его плакат с любимой квидичной командой, поточив об него коготки. Таких моментов было несчитанное количество. Но на четвертом курсе я поняла. Я пропала. Причем пропала давно и кажется навсегда. Я не могла находится рядом с ним Когда он рядом, на меня обрушивается осознание того, что моя любовь бессмыслена, и от этого хочется плакать, нет, даже не так, выть от боли. Ну кому я нужна? Ничем не интересная, скучная, ходячая энциклопедия? Уж точно не главному весельчаку Хогвартса. Смешно даже. До слез смешно. Я стала его избегать. Перестала ругать за проделки. Со стороны наверняка казалось, что Фреда для меня не существует, что и заметил сам предмет моих грез. Я шла на нумерологию, повторяя про себя материал прошлых лекций. Я была настолько погружена в себя, что не заметила как кто-то уже третий раз выкрикивает мое имя, пытаясь догнать. Из моих суждений меня вырвало прикосновение чьей- то руки к моему запястью. Я испугалась и от неожиданности выронила сумку. Напротив меня стоял Фред. Его волосы чуть растрепались от бега, красиво обрамляя его веснушчатое лицо, но вот глаза, никогда еще я не видела его таким серьезным… -Что происходит, Гермиона, — строго спросил он.  — О чем ты? — Я беспокойно стала оглядывать по сторонам, смотря куда угодно, но не на него. Но как же хотелось обнять, еще больше взъерошить рыжую шевелюру и посмотреть в глаза, увидеть в них тоже, что и сама испытываю: нежность, заботу, любовь… Но не нужно напрасно тревожить хрупкое сердце, все равно мечтам не суждено сбыться.  — Не прикидывайся дурой! Ты избегаешь меня и Джорджа! И не смей отнекиваться, — добавил он, видя, что я собираюсь возразить. — Это даже Рон заметил! А это уже дорого стоит, мой братец тупой как…  — Хватит оскорблять моего друга! — Решив, что лучшая защита это нападение, я с рвением, присущим исключительно гриффиндорцем, стала на защиту своего непутевого друга. Он конечно не гений, но уж точно не тупой! Он ведь хороший, очень добрый,и верный, да еще и его брат! Как он смеет так говорить? — Он лучше вас с Джорджем вместе взятых! — Сказав это, я поняла, что сделала это зря. Фред взорвался мгновенно.  — Вот значит как? Я даже знаю почему ты так думаешь! Потому что с такой заучкой как ты, никто кроме моего младшего братца дружить и не станет! Хотя мне его искренне жаль, ты хоть знаешь, что такое дружба? Как тогда Трелони говорила? Ах да, ты сухая и бесчувственная, как страницы книг к которым ты привязана навек! Так вот она права! — Его слова делали мне больно. Знаете как действует сектумсемпра? Так вот, казалось, мое сердце и душу вдоль и поперек исполосовали этим заклятием, а он все продолжал… — Заучка! Уродка! Грязнокровка! «Грязнокровка» Сколько раз Малфой пытался это донести до меня? Сотни раз, а Фреду удалось за одно мгновение убедить меня в том, что его слова — истина! «Грязнокровка» Неужели мне так и не будет нигде места? Ни в волшебном, ни в магловском мире? «Грязнокровка» Слово перевернувшее мою жизнь повисло в воздухе, и Фред мгновенно умолк, смотря по сторонам, буд-то не веря, что все это сказал он, и ища виноватого… Но в коридоре были только он и я. Он сделал шаг ко мне, и я опомнившись, опрометью бросилась прочь… Я не знаю, как долго я бежала, бежала не оглядываясь, не разбирая дороги. В итоге я оказалась на астрономической башне. Я упала на колени, ударившись о каменный пол, но не замечая боли, ссадин, уничтоженных колготок. Я просто рыдала, уткнувшись лицом в ладошки. Казалось я попала в один из своих кошмаров. Но как проснуться? Скажите, как? Я буквально слышала, как сердце, сделав несколько кульбитов упало на дно бездны под названием боль и разбилось на тысячи мелких осколков.Очень больно, когда тебе говорят такие вещи, но еще больнее, если это говорит тебе любимый человек… Что я сделала ему плохого, чтобы заслужить такие слова? А может ничего делать и надо? И действительно достаточно одного моего существования, чтобы портить всем жизнь? Я очень боюсь узнать, что это действительно так. Вернулась я только под утро. Упав на кровать я уснула мгновенно. Мой сон был беспокойным и не позволил как следует отдохнуть. Будильник зазвонил через пару часов. Но я была не в состоянии встать. Меня бил озноб. Болело горло.И тело ломило от слабости. Найдя в себе кое-какие силы, я отправилась к мадам Помфри. Она, увидев меня, тут же уложила в кровать и напоила какими-то мерзкими зельями. Через пару минут я заснула. В этот раз мне не снилось ничего. Я проснулась от того, что кто-то гладил меня по волосам, шепча что-то. Я приоткрыла глаза и резко подскочила с кровати, но из-за головокружения чуть не упала, но меня поймали… Фред. Это он сидел у моей кровати и гладил по волосам. Это он с взволнованным взглядом держит сейчас меня в своих объятьях, но это он наговорил мне вчера кучу гадостей, это из-за него я простудилась, сидя на каменном полу астрономической башни, это из-за него моя душа болит… Он взял меня на руки и уложил обратно, я отвернулась от него.  — Гермиона, — позвал он меня, немного хриплым голосом, я никак не отреагировала, а на глаза снова стали наворачиваться слезы, — Гермиона, прости меня, я наговорил того, чего не надо было и…  — Ты сказал, то что думаешь, — прошептала я, сумев скрыть слезы.  — Нет, Гермиона! Я так не думаю! Никогда не думал! Ты замечательная девушка, красивая, умная, веселая…  — Тогда зачем ты все это говорил?! — Выкрикнула я, вновь перебивая. Я резко повернулась к нему. Пусть видит слезы. Пусть видит как мне хреново! Но я хочу видеть его глаза, лишь они никогда не лгут. — Зачем, Фред?  — Я приревновал, — тихо сказал он и обнял, я не сопротивлялась, а он продолжал, — Ты так рьяно защищала Рона, что я стал жутко ревновать, а когда ты сказала, что он лучше меня, то я взорвался, и наговорил ужасных слов, о которых теперь ужасно жалею, Гермиона, прости меня, любимая, милая, драгоценная, ненаглядная, он говорил и в перерывах между словами целовал мое лицо, буд-то бы убирая слезы, а потом его губы нашли мои, я крепко обняла любимого и ответила на поцелуй. Такой счастливой, как в тот момент я еще не чувствовала себя никогда.  — Гермиона, ты будешь моей девушкой? — спросил он, отстранившись.  — Да, — нежно прошептала я, взлохматив его волосы, - ты мое счастье, Фред.