«Я хочу, чтоб счастье длилось вечно!»

      Холодный серебристый свет луны, струившийся через прорехи между тучами, заливал уже прихваченную осенними заморозками землю. Несколько неподвижных фигур, лежавшие в лужах крови, казавшихся почти чёрными по контрасту с покрытой инеем пожухлой травой, были распростёрты возле крыльца Чахендана*. А чуть поодаль от них виднелась сжавшаяся от страха фигурка юной девушки, склонившаяся над телом лежавшего на земле молодого человека.       — Господин… Господин, вы живы? — вопрошала Ра Он, всё ещё будучи не в силах поверить в случившееся и испуганно глядя на распростёртого возле её ног юношу, облачённого в светлое парчовое одеяние, окрашенное алой кровью, струящейся из нескольких ран на его теле.       Он не должен был этого делать, не должен был за неё заступаться и рисковать ради неё жизнью. Ведь, если так подумать, этот человек и пришёл-то сюда только лишь для того, чтобы избавиться от неё, от Ра Он, и всё же… Вместо того, чтобы убить девушку по приказу своего деда, снова, вот уже в который раз он защитил её. Но какой же дорогой ценой! Выдержать бой с шестью профессиональными наёмниками, победить их всех и в итоге умереть от полученных ран — разве этого желал тот, кого девушка знала, как любимца всех столичных кисэн и баловня судьбы, разве к этому он стремился?..       — Господин?! — во взгляде Ра Он, устремлённом на Юн Сона читалось такое отчаяние, что, казалось, в эту минуту весь мир для неё остановился. — Господин, ну, почему же вы меня не слышите? Скажите хоть что-нибудь, умоляю!       Почему? А разве, это не очевидно? Ра Он, глядя на то, как быстро окрашивается кровью парчовый топхо**, в который был одет юноша, невольно поймала себя на мысли, что, наверное, получив такие тяжёлые ранения, просто невозможно было бы остаться в живых. Глубокая резаная рана на боку — в том месте, по которому прошёлся меч уже поверженного противника, колотая рана справа на груди и рубленная — на плече — да каждой из них, наверное, достаточно было бы, чтобы отправить этого молодого дворянина на тот свет! Но как же так? Ведь не может же, в самом деле, всё вот так вот закончиться? Неужели он и вправду может умереть? Ведь этот молодой господин был для Ра Он тем, кто всегда был так ласков и добр с ней, кто старался утешить и приободрить её в трудные минуты жизни и с кем ей так приятно было посидеть под деревом и просто поболтать ни о чём и обо всём на свете сразу…       Девушка попыталась зажать рукой глубокую рану на боку парня, из которой толчками вытекала кровь, но понимала, что это всё бесполезно: кровотечение слишком сильное, ей самой его так просто, голыми руками, не остановить. Тут явно нужен лекарь, а также хирургические инструменты, шовный и перевязочный материал, а, иначе…       Внезапно Ра Он почувствовала, что Юн Сон хватает её за руку.       — Прошу, не плачь… — услышала она его тихий, как всегда, спокойный и лишь самую чуточку насмешливый голос, а потом, сквозь слёзы, мешающие ей видеть, заметила, что он, несмотря на боль и слабость из-за потери крови, улыбается ей слегка смущённой и немного виноватой улыбкой. — Я не хочу, чтобы ты запомнила меня таким. Мелочным мужчиной, который доводил девушку до слёз.       Казалось, внук первого министра и сам не верил в то, что такое могло с ним случиться. В его туманящемся от боли взгляде читалась тень недоумения и отчаяния. Ведь никто и никогда прежде не осмелился бы назвать Кима Юн Сона плохим фехтовальщиком, что он неоднократно и доказывал прежде в поединках с многочисленными и сильными противниками. Так как же сейчас получилось, что он пропустил три удара мечом подряд?       — Наверное, это просто потому, что я очень хотел тебя защитить, — всё так же улыбаясь, и, словно бы отвечая на свой же собственный вопрос, пробормотал парень, чувствуя, что сознание медленно покидает его, а перед глазами начинает клубиться тёмная дымка, затмевающая весь мир и такое милое и столь дорогое для него лицо любимой девушки… Увы, его любовь к Ра Он оказалась безответной. Бывший евнух Хон, ныне превратившись в дочь государственного преступника Хон Гён Нэ, будучи ослеплённой любовью к другому человеку, не замечала его чувств к ней, или же, просто не придавала им никакого значения. Так, может быть, это и к лучшему — уйти вот так вот, совершив почти невозможное и оставшись в её памяти настоящим героем, не пожалевшим жизни ради спасения женщины, которая, возможно, через несколько дней о нём и не вспомнит?.. — Извини… Я теперь не смогу быть рядом с тобой, не смогу ничего для тебя больше сделать. Наверное… Я был не очень хорош для тебя как друг, верно? — добавил Юн Сон, всё ещё силясь улыбаться, хотя от боли и кровопотери он уже и дышать-то мог с трудом.       — Господин… — Ра Он, чувствуя, как по её щекам катятся слёзы и будучи не в силах ничего с этим поделать, сжала его руку в своих ладонях. — Господин, вы так сильно ранены, но всё ещё пытаетесь шутить?       С трудом удерживая остатки сознания, Юн Сон протянул руку и осторожно вытер слёзы с её лица.       — Не печалься… — снова улыбнувшись, произнёс парень. — Ты должна быть сильной для того, чтобы выстоять перед лицом всех бурь и потрясений, которые, возможно, ждут тебя в будущем.       — О чём вы только говорите, господин? Как я могу не плакать сейчас, когда доставила вам столько страданий? — снова зарыдав, покачала головой девушка. — Вы всегда были рядом со мной в самые трудные минуты, всегда дарили мне радость и улыбку… А я вам такой болью за вашу доброту и участие ко мне отплатила!       — Всё… хорошо… — с трудом улыбнувшись, произнёс Юн Сон. — Ты — та девушка, которую я всегда, с первой нашей встречи мечтал нарисовать. И если ты была счастлива, в те моменты, когда я тебя рисовал — то… большего мне и не нужно.       Из уголка его губ, всё ещё изогнутых в нарочито легкомысленной улыбке, вытекала тонкая алая струйка и Ра Он сейчас не в силах была отвести от неё взгляда. Девушка понимала, что это был скверный признак, указывающий на внутреннее кровотечение, а, значит, надежды на спасение почти не было. И всё же, она не могла просто так сдаться и отдать смерти человека, которого она пусть и не любила как мужчину, но который был бесконечно дорог ей как друг и защитник.       — Будь… счастлива… — внезапно услышала она едва слышный шёпот молодого дворянина. — Просто… будь счастлива… вопреки всему, ладно?..       В этот миг гримаса боли исказила красивое, аристократичное лицо Юн Сона, а затем вдруг девушка почувствовала, что его рука больше не сжимает её ладонь.       — Нет!.. Этого не может быть!.. — Хон Ра Он, всё ещё не веря в то, что непоправимое уже произошло, осторожно, словно бы боясь причинить боль, провела пальцами по его закрытым векам и по заострившимся скулам и вздрогнула, почувствовав, как ей почудилось в тот миг, вдруг повеявший на неё могильный холод. — Господин! Господин, прошу вас, поднимайтесь! Не нужно лежать здесь: земля всё-таки, мёрзлая! Пожалуйста, давайте вместе уйдём сейчас отсюда!       Из-за того, что слезы мешали ей видеть, девушка не заметила того, как внезапно дрогнули веки раненого, она-то полагала, что он умер. И в это самое время вдруг снова почувствовала лёгкое, почти невесомое прикосновение его пальцев к своей руке. Показалось?..       Ра Он, затаив дыхание, вытерла краем рукава чогори слёзы и более внимательно присмотрелась к лежавшему на её коленях юноше. Тот действительно, был ещё жив, хоть и выглядел сейчас так, что краше в гроб кладут. Окровавленный, с лицом бледным, как сама Смерть, он даже почти и не дышал.       — Господин?.. — не зная, для чего она это делает, девушка склонилась над парнем и осторожно прикоснулась губами к его губам, ощущая при этом солоноватый и терпкий, отдающий металлом вкус крови и чувствуя, как Юн Сон, даже будучи в полузабытьи, непроизвольно пытается ответить на её поцелуй. А, может быть, он просто хотел ей что-то сейчас сказать? В любом случае, это не имело сейчас для Хон Ра Он никакого значения. — Так, значит, вы всё ещё живы? — произнесла она, медленно отодвигаясь от него. — Что же… Думаю… Я всё-таки, попытаюсь спасти вас. Только уж вы, пожалуйста, дождитесь меня. Вы слышите, господин? Не вздумайте тут умереть до моего возвращения, это вам ясно?       Говоря так, девушка осторожно переложила его со своих колен на террасу, после чего, всё ещё давясь слезами, которые помимо воли отчего-то продолжали течь по её лицу, бегом направилась к дворцовым воротам, ведущим в город.       *****       Примерно через полчаса или чуть больше, Ра Он уже стучалась в двери дома, где теперь жила её мать и человек, которого девушка считала своим дедом, хотя, на самом деле, они с мастером Чоном не были и очень дальними родственниками.       — Кто это там стучит в такое время? — услышала она голос Чон Як Ёна, подошедшего к воротам.       — Дедушка, открой, это я, Хон Ра Он! — взмолилась девушка. — Пожалуйста, открой, мне очень-очень нужна твоя помощь!       — Что такое?! — удивился пожилой господин, открывая створку ворот. — Это и вправду ты, Ра Он? Чего это тебе взбрело в голову бегать по ночам, да ещё и в женском одеянии? — произнёс лекарь, качая головой. — Разве ты не знаешь, что ночные улицы — не самое подходящее место для прогулок в одиночестве, тем более, для юной девушки? Это может быть по-настоящему опасным для тебя!       — Дедушка, я вовсе не гуляю! — замотала головой Ра Он. — Я… Я пришла к тебе потому, что нуждаюсь в твоей помощи.       — Ох… Что ещё случилось? — произнёс мастер Чон.       — Вопрос жизни и смерти! — внезапно разрыдавшись, и, тем самым, сильно напугав старика, воскликнула девушка. — Один человек… который мне дорог, был сильно ранен, возможно, он умирает! Нет, не так! — добавила она, покачав головой. — Он точно умрёт, если вы не поможете ему!       — О, боги! — вздохнул Чон Як Ён. — Ну-ка, заходи в дом и быстро говори, что там ещё у тебя случилось.       — Дедушка, на человека, которого я считаю своим другом, напали наёмные убийцы! — решив не вдаваться в подробности, чтобы не тревожить «деда» ещё больше, произнесла Ра Он. — Его ранили… Очень сильно! Прошу вас, идёмте со мной, так как только вы один можете его спасти.       — Хорошо-хорошо! — решив, что лучше будет разобраться на месте, произнёс пожилой лекарь. — Подожди только минуту: я захвачу свою сумку с инструментами и перевязочным материалом, ладно?       *****       К тому времени, когда они пришли на место недавнего сражения, там всё было по-прежнему. Тела поверженных наёмников по-прежнему лежали в изрядно потемневших лужах крови, а на террасе возле крыльца виднелась неподвижная фигура молодого дворянина в дорогом парчовом наряде, запятнанном уже слегка побуревшими алыми пятнами.       Ра Он, опасаясь, что уже может быть слишком поздно, первым делом подбежала к неподвижно лежавшему на досках террасы Юн Сону, и, склонившись над ним, встревоженно прислушалась, стараясь уловить звук пусть и поверхностного дыхания. Парень всё ещё был жив, но из-за того, что он пролежал на холодных досках довольно много времени, его тело теперь сотрясала мелкая дрожь. И хорошо ещё, что Ра Он догадалась перед уходом оставить его на деревянной террасе, а не прямо на прихваченной морозцем земле: в сочетании с тяжёлыми ранениями и сильным кровотечением это бы точно оказалось для парня смертельным.       — Божечки! — вскакивая на ноги, воскликнула Ра Он с испугом глядя на старика. — Дедушка, его трясёт от озноба! И он… такой холодный, что кажется, от него веет могильной стужей!       — Ну-ка, отойди в сторону, дай глянуть, что там происходит, — произнёс лекарь, присаживаясь на корточки рядом с раненым и приступая к осмотру. — Так… Ну, что я тебе скажу? — добавил Чон Як Ён через несколько минут, убирая в сумку инструменты и выпрямляясь. — Ранения этого юного господина слишком серьёзны, чтобы я мог с полной уверенностью сказать, что он выживет. Но шансы, сколь бы малы они ни были, всё же, имеются. Но для этого… Нужно забрать его отсюда как можно скорее. Если он после такой кровопотери проведёт на холоде ещё хотя бы час, то уже никто и ничто не сможет его спасти… Ну-ка, быстро сбегай за какой-нибудь тележкой, нужно увезти его отсюда, пока не набежала стража. А то знаю я их: им нет дела до людей, им лишь бы выяснить обстоятельства происшествия.       Девушка, кивнув, убежала, мысленно молясь, чтобы та тележка, которую она видела накануне оставленной под одним из деревьев в саду, всё ещё была там. И, подбежав к этому месту, Ра Он действительно увидела стоявшую там повозку достаточных размеров, чтобы в неё можно было уложить взрослого человека.       — Хвала богам, она ещё здесь! — воскликнула девушка, подходя к повозке и пытаясь сдвинуть её с места. — Тяжёлая-то какая… Но выбора у меня нет, а искать другую тележку нет времени, так что, придётся воспользоваться этой.       Сказав так, она взялась за две оглобли по бокам повозки и, прикладывая немало усилий, покатила её по направлению к посыпанной мелким гравием дорожке, ведущей к Чахендану.       *****       — Дедушка, мне удалось раздобыть повозку! — воскликнула Ра Он, подкатывая тележку к тому месту, где её дожидался пожилой лекарь, уже заканчивавший перевязку. — Ну, что, всё нормально? Ничего тут без меня больше не произошло?       — Во всяком случае, всё не так плохо, как могло бы быть, — выпрямляясь, покачал головой мастер Чон. — Давай, помоги мне перенести его на повозку, а то нам нужно поспешить, если мы не хотим попасться на глаза дворцовой страже или полицейским чинам, которые вот-вот уже будут здесь.       Пожилой лекарь и девушка вдвоём перетащили парня с террасы на повозку и, кое-как прикрыв его соломенной циновкой, по счастью, отыскавшейся неподалёку, взявшись за оглобли, покатили тележку к воротам, стараясь при этом придерживаться наиболее удалённых от зданий дворца дорожек сада.       *****       Всё то время, которое заняла у них обратная дорога до дома, Ра Он молчала, встревоженно вглядываясь в ночную тьму и мысленно молясь всем известным ей богам, чтобы навстречу им не попался отряд стражников или, что было ещё хуже, людей из личной охраны первого министра, решившего выяснить, что там такое произошло и почему это его обожаемый внук до сих пор не вернулся в родной особняк. Но городские улицы, укутанные покровом ночи, были безлюдны и лишь где-то в отдалении можно было услышать шаги стражников, обходящих с патрулированием город.       Оказавшись же дома, господин Чон Як Ён немедленно приступил к осмотру и перевязке ран. Перенеся парня в отдельную комнату и уложив его на кровать, лекарь без всякой жалости разрезал ножом парчовую одежду, которая сейчас мешала ему проводить осмотр и, сорвав её со своего пациента, бросил обрывки светло-золотистой ткани на пол.       — Помоги-ка мне! — приказал мастер Чон отчего-то вдруг смутившейся девушке. — Чего это ты вдруг так покраснела? — добавил он, едва заметно усмехнувшись. — Я, разве, что-то неприличное тебя попросил сделать?       — Н-нет… — покачала головой Ра Он, старательно отводя взгляд в сторону. — Просто… Господин Юн Сон… Дедушка, я же никогда прежде не видела его без одежды!       — Ну, если ты и впрямь намерена его спасти, то тебе часто придётся его таким видеть, — усмехнулся лекарь, доставая из сумки ранорасширитель и зонд, необходимые ему для осмотра и обработки ран. — Даже больше тебе скажу: тебе ещё и прикасаться к нему в таких местах придётся, в которых женщины, обычно, касаются только мужей и любовников… Что поделаешь? — добавил он, покачав головой. — Я не смогу находиться рядом с твоим другом круглосуточно, а это — непременное условие для его выздоровления.       — Дедушка! — умоляющим тоном воскликнула Ра Он. — Вот, зачем вы так говорите-то? Я не говорила, что не стану ухаживать за господином и понимаю, что, кроме меня, это никто не станет делать. Что же… Я готова к этому. Пусть я проведу без сна не одну неделю, но я сделаю всё возможное для его спасения, вот!       — А это уже другой разговор, — перестав усмехаться, произнёс мастер Чон. — Тогда, слушай, что тебе придётся делать и постарайся в точности следовать моим советам, ладно?       — Хорошо, как скажешь, — покорно кивнула девушка. — Тебе сейчас нужна будет моя помощь, дедушка? — добавила она.       — Да, разумеется, — кивнул Чон Як Ён. — Постой рядом, пока я буду осматривать раны и обрабатывать их, а, как я скажу, будешь мне подавать те инструменты, которые я назову. Справишься?       — Дело-то нехитрое! — пожала плечами Ра Он, не отводя при этом взгляда от лежавшего на постели парня.       Никогда прежде она не видела его не то, что без одежды, но даже и просто одетым как попало. Всегда, когда Юн Сон появлялся перед ней, он был в одном из своих умопомрачительно дорогих парчовых или шёлковых нарядах, которые носил с некоей небрежностью, делающей его ещё более неотразимым в глазах женщин. Теперь же, когда на молодом дворянине были только белые шелковые паджи длиной чуть ниже колен, девушка могла почти беспрепятственно любоваться его красотой, хоть это и казалось ей неприличным и странным.       — Нет… Это — нехорошо и неправильно! — ни к кому не обращаясь, прошептала девушка, даже помотав головой. — Как я могу вот так вот беззастенчиво разглядывать сейчас господина Юн Сона, если люблю совсем другого человека? Но почему же тогда… Почему я просто взгляд не могу сейчас от него отвести? И почему я невольно сравниваю его… кое с кем ещё, а?..       Под «кое-кем ещё» Ра Он, само собой, подразумевала наследного принца Ли Ёна. Но вот сказать, чтобы сравнения были бы исключительно в пользу кого-то одного из этих двух молодых мужчин, девушка не могла бы. Оба её поклонника были прекрасны, но каждый по-своему. Красота одного из них была подобна ярко сверкающему свету солнца, второй же своей мечтательностью, задумчивостью, неизменной любезностью и добротой по отношению к Ра Он, был для неё подобен лунному свету — неяркому, но рассеивающему ночную тьму именно тогда, когда солнце заходило за горизонт.       — Рана на боку слишком глубокая и широкая — придётся её зашивать, — внезапно услышала Ра Он голос человека, которого она считала своим дедом. — Так что, это даже хорошо, что он без сознания — по крайней мере, боли во время операции не почувствует.       Дальнейшие пару часов девушка помнила смутно. Она изо всех сил помогала пожилому лекарю, пока тот накладывал швы на те раны, что были на боку и на левом плече у парня. Рану на его груди и глубокий порез на левой ладони мастер Чон зашивать не стал, просто наложил на них мазь из растёртых листьев лекарственных растений и, прикрыв чистым куском ткани, перебинтовал. Так же он поступил и с двумя другими ранениями после того, как наложил на них швы.       — Вот и всё, — сказал лекарь, выпрямляясь и вытирая рукой пот, выступивший на лбу. — Как ты и просила, Ра Он, я сделал всё, что от меня зависело для спасения твоего друга. Дальше тебе придётся самой о нём заботиться. Я буду, конечно, заглядывать к тебе каждый день, но обстоятельства складываются так, что мне придётся почти всё время теперь проводить во дворце. Так что, заботиться о нём придётся не кому-то, а именно тебе… Уверена, что справишься?       — Дедушка, я же уже говорила, что справляюсь со всем, что бы мне ни потребовалось для спасения господина! — умоляюще глядя на него, слегка обиженным тоном воскликнула Ра Он. — Говори, что мне нужно будет делать?       — Много чего, — покачал головой Чон Як Ён. — Менять время от времени его одежду и постель, следить, чтобы повязки не загрязнялись, в случае появления лихорадки сбивать жар при помощи влажных обтираний, а если его начнёт снова трясти в ознобе — то согревать любым возможным способом. Главное, не пытайся накормить его или напоить водой прежде, чем он очнётся. А вот целебный отвар, который я тебе оставлю, нужно будет давать ему каждый час по две ложки. Но смотри, пока твой друг без сознания, вливай лекарство очень осторожно: сбоку и почти по каплям. Надеюсь, я понятно объяснил, что от тебя требуется?       — Конечно, понятно, — кивнула девушка. — Не беспокойся ни о чём, дедушка, я сама прекрасно с этим справлюсь.       — Господи, что тут такое у вас происходит? — внезапно послышался в коридоре женский голос, а через пару минут дверь распахнулась, явив взглядом присутствующих уже немолодую женщину с лицом, на котором, кажется, отразились все тяготы в жизни, которые ей пришлось вынести, но при этом всё ещё сохранившим следы прежней миловидности.       — Мама?.. — Ра Он слегка встревоженно посмотрела на мать.       — Ты почему в столь поздний час ещё не спишь? — произнесла та, устремив на дочь укоризненный взгляд. — Чем это вы тут с господином Чоном занима… — В это время женщина увидела обмотанного бинтами парня, лежавшего в постели дочери и на её лице отобразилось неподдельное изумление. — О, боги! — воскликнула она. — Если я не ошибаюсь, это же тот самый молодой господин, что приходил к тебе! Почему он здесь, да ещё и в таком состоянии? Что там ещё у вас случилось?       Ра Он, вздохнув, повторила матери ту же историю, что уже рассказывала «деду»: о том, что на её друга напали наёмные убийцы, которые его ранили. Девушка знала, что мать не станет расспрашивать о том, откуда, собственно говоря, взялись бы те убийцы и кто мог приказать им отправить на тот свет любимого внука первого министра, если бы, разумеется, её история оказалась правдой.       — Ладно, — в конце концов, с некоей обречённостью махнула рукой её мать. — Делайте, что хотите. Всё равно ведь, хуже, чем было, уже и быть не может.       — О чём это ты, мама? — в недоумении воззрилась на неё Ра Он.       — Да о твоих отношениях с наследным принцем, о чём же ещё?! — воскликнула та. — Разве это нормально — то, что ты до сих пор надеешься и дальше с ним встречаться? А когда услышала о том, что он выпил яд, ты, не помня себя, следом за господином Чоном помчалась во дворец так, как если бы за тобой все демоны ада гнались... Скажи, неужели ты, дочь моя, не можешь найти себе подходящего жениха, а не бегать за наследным принцем подобно собачонке?       Ра Он, услышав о принце Ли Ёне, невольно всхлипнула. Разорванный браслет, ставший символом конца их отношений снова возник перед её мысленным взором, на несколько мгновений даже отодвинув далеко в тень её беспокойство по поводу Юн Сона и тяжести его состояния. Она ведь, вовсе не собиралась рвать отношения с Его Высочеством, да и он сам… Кто знает, почему наследный принц так тогда с ней поступил? Ли Ён говорил девушке, что это лишь ради её безопасности они должны расстаться. Но разве можно до конца быть уверенной в этом? Особенно сейчас, когда она даже не дворцовый евнух, а дочь изменника и государственного преступника, которому лишь чудом удалось ускользнуть от наказания.       — Точно! — с уверенностью кивнула девушка. — Именно в этом всё и дело! Он не хочет иметь со мной ничего общего потому, что я — дочь Хон Гён Нэ. Зачем ему нужна такая женщина, если любая барышня самого знатного происхождения всё на свете готова отдать за один только его взгляд, устремлённый в её сторону?       — Можно вас на минутку? — произнёс лекарь, обращаясь к её матери. — Давайте выйдем в коридор, мне нужно кое-что вам сказать.       — Это так срочно? — обернувшись в его сторону, произнесла женщина.       — Да… Это… касается вашей дочери. И её отношений сами-знаете-с-кем, — добавил Чон Як Ён, понизив голос почти до шёпота.       — Ну, хорошо, если вы так настаиваете… — пожав плечами, женщина вышла из комнаты и направилась в противоположный конец коридора. — Ну, так и о чём вы хотели мне сказать, уважаемый? — добавила она всё ещё шёпотом.       — Я хочу сказать, что вам не следует возражать против пребывания в этом доме того молодого дворянина, — произнёс мастер Чон. — Может быть, это даже и к лучшему, что так получилось. Ра Он теперь будет не до переживаний о разбитой любви некоторое время. А позднее, когда она оправится от пережитого горя и разочарования… Кто знает, может быть, этот юный господин станет для неё тем, кого она безуспешно пыталась увидеть в наследном принце, да только так и не нашла: человеком, который беззаветно её любит и готов защитить её пусть даже ценой собственной жизни.       — Боже, эта их любовь… — покачала головой женщина. — Она изначально была обречена на провал. Моя дочь не может стать женой принца, но и быть наложницей тоже не согласна, да он и сам, насколько я понимаю, слишком благороден для того, чтобы попользоваться ею как игрушкой, а потом выбросить за ненадобностью, как наскучит. Их отношения могли бы со стороны выглядеть милыми и вполне невинными, но при этом у них с самого начала не было, да и не могло быть никакого будущего. И что же теперь, я вас спрашиваю? Моя дочь страдает из-за разбитого сердца, а принц, уж конечно же, недолго будет тосковать по ней. Очень скоро у него появится новая возлюбленная. А, может быть, и не одна.       — Вот потому-то я и говорю: хорошо, что ей есть сейчас о ком заботиться. Меньше будет думать о наследном принце Ли Ёне и больше о господине Юн Соне — быстрее оправится от разбитой любви… Прошу вас, просто предоставьте Ра Он самой себе, не вмешивайтесь в её дела. Пусть она заботится о нём, а потом, когда этот молодой человек придёт в себя, то он уже сам сумеет позаботиться о вашей дочери и, возможно, подарит ей то счастье, которого она заслуживает. Уверен, что он ей не совсем безразличен: иначе ведь, этот ребёнок не прибежал бы ко мне глубокой ночью, заливаясь слезами и умоляя спасти его любой ценой… Скажите, вы сделаете так, как я говорю?       — Ох… — покачала головой мать девушки. — Сложно-то вы как говорите! Я не вполне уверена, что понимаю, чего вы хотите добиться. Но у меня нет повода хоть на миг засомневаться в том, что вы желаете моей дочери только добра и что никогда не стали бы советовать что-то, не зная, что это наверняка пойдёт ей на пользу… Хорошо, я сделаю всё так, как вы говорите, — добавила она. — Пусть время течёт своим ходом и всё будет так, как должно быть. Я уверена, что мой ребёнок… Она заслуживает счастья в этой жизни. И, я уверена, она ещё будет счастлива, но… С кем-нибудь другим, а не с Его Высочеством. У них с ним изначально были разные дорожки в жизни, которые не должны были бы пересечься, и всё-таки это случилось… Что же, думаю, будет лучше, если их пути снова разойдутся в разные стороны, но теперь уже навсегда.       — Рад, что вы это понимаете, — кивнул мастер Чон. — Ладно, а теперь, мне уже нужно идти. Надеюсь, Ра Он хватит силы духа справиться со всем тем ворохом проблем, которые на неё навалились.       Сказав так, он поклонился и, надев шляпу, вышел на улицу.       Из комнаты снова послышались сдавленные рыдания. Женщина, решив, что больше так продолжаться не может, поспешила вернуться к дочери.       *****       Зайдя в комнату, мать увидела, что девушка сидит на полу возле кровати и, закрыв лицо руками, рыдает так отчаянно и безутешно, как если бы случилось что-то непоправимое.       — Ра Он, ты чего?! — бросившись к дочери, женщина опустилась на колени рядом с девушкой и обняла её. — Что-то случилось с тем господином? — добавила она, кивком указывая на Юн Сона, по-прежнему лежавшего без сознания.       — Н-нет, — покачала головой девушка. — Просто… Наследный принц… он… Он больше не желает меня видеть, мама! И то, что он разорвал тогда тот браслет, это лишь подтверждает. Как же мне теперь без него жить? Ответь мне, ну, пожалуйста!       — Как теперь тебе жить без наследного принца? — переспросила её мать, смерив дочь неодобрительным взглядом. — Точно так же, как ты жила все те годы, пока была с ним незнакома. Просто, представь, что ты и не знала его никогда лично, что он для тебя был всего лишь символом преемственности королевской власти — и не более того.       — Но я всё равно не могу его понять! — покачала головой Хон Ра Он. — Принц говорил, что он никогда и никому не позволит причинить мне вред, что мы всегда будем вместе и что ему нет дела до моего происхождения, если он меня любит. А теперь получается, что и не любит он меня вовсе и что теперь мне уже больше не на что надеяться и нечего ждать чего-то хорошего… Моя жизнь кончена, мама! Я просто не знаю, как, зачем и ради чего мне теперь вообще жить дальше!       Женщина сочувственно посмотрела на дочь и немного грубовато отёрла тыльной стороной ладони слёзы, катившиеся градом по щекам девушки.       — Ты спрашиваешь, как тебе теперь жить дальше? — тихо произнесла она. — Что же… Я скажу. Да, Ра Он, пережить предательство любимого человека — это больно, даже очень. Кажется, что и жить-то после такого незачем. Но… Знаешь, не ты первая и не ты последняя девушка, брошенная неверным возлюбленным. Даже когда твой отец ушёл ради того, чтобы поднять мятеж, я, зная о том, что он пытается изменить будущее Чосона, а не бросил меня ради другой женщины, всё равно была и обижена на него, и разочарована. Я понимаю, что ты сейчас должна чувствовать, — добавила она, успокаивающе гладя дочь по голове. — Но ты должна осознать и то, что рано или поздно, это всё равно бы случилось. Наследный принц при всём желании не смог бы на тебе жениться, а сделать тебя своей наложницей он не пожелал бы из-за своего благородства. Да ты и сама бы не захотела для себя такой участи: всегда и повсюду ловить на себе презрительные взгляды людей и слышать перешёптывания за своей спиной — это очень сомнительное удовольствие… Знаешь, очень хорошо, что отношения между вами ещё не успели перейти за ту черту, из-за которой нет возврата. И счастье ещё для тебя, дочь моя, что ты не успела переспать с ним и понести от него ребёнка. А такое вполне могло бы случиться, учитывая, что опыта в этом у тебя пока что нет никакого, а принц, забывшись, мог утратить в порыве страсти осторожность…       Девушка, глотая слёзы, молча кивала, почти не слыша при этом слов матери. Но когда та заговорила о несостоявшимся младенце, она вдруг оживилась.       — Вот! Точно! — воскликнула Ра Он, вскакивая на ноги. — Матушка, и как это я сама не подумала об этом? Ребёнок, ну, конечно же! Мне просто нужно было родить от наследного принца ребёнка, тогда бы у меня хоть что-то от него осталось на память. То, чего уже никто и никогда бы не смог и не посмел у меня отнять! Но… Может, ещё не слишком поздно? — понизив голос до шёпота, добавила она, отводя взгляд в сторону. — Матушка, как думаете: если я вернусь во дворец, Ли Ён… То есть, Его Высочество, я хотела сказать… Он согласится со мной… ну, того, переспать, в общем?..       Оплеуха, полученная от матери мигом вернула бывшего евнуха Хона с небес на грешную землю.       — Дура! Идиотка! — воскликнула женщина, с силой встряхивая дочь за шиворот. — Ты что, вообще, болтаешь?! Совсем рассудка, что ли, с этой своей порушенной любовью лишилась?! Даже думать не смей ни о чём подобном, ясно? Если же тебе так нужен ребёнок, — добавила она, немного успокоившись. — То найди себе достойного человека, который женится на тебе, и рожай от него столько детей, сколько тебе вздумается! Пока же… Если ты уже забыла, дорогая, то позволь мне тебе напомнить о том, что у тебя сейчас и так дел выше головы. И вместо того, чтобы глупости всякие языком молоть, ты бы лучше подумала о том, как лучше позаботиться о том молодом господине, который за тебя жизнь готов был отдать.       — Ой… А ведь, верно! — воскликнула девушка, хватаясь за голову. — Мама, наверное, час уже прошёл? Мне же нужно ему сейчас лекарство дать, а заодно проверить, нет ли жара… Божечки… Как я только об этом забыть-то могла?       И, сорвавшись с места, девушка, оставив мать, поспешила в соседнюю комнату, где Чон Як Ён перед уходом оставил на столике лекарство в виде настоя и написанную им от руки инструкцию по его применению.