Песня твоего имени

Елизар все же решил вернуться вместе с Эвой в гостиную. Они быстрым шагом прошли туда и сели посреди ребят на диван, делая вид, будто вовсе и не прятались. Девчонки за это время уже успели умять все пирожные, а мальчишки - выпить весь чай. - Что делать будем? - протянул Сережка, вальяжно рассевшись на кресле. - Давайте по домам. - предложил Громов, пользуясь моментом, но не все согласились с ним. - Нет, рано еще. - возразил Витька. - Мы так и не поговорили насчет пантомимы. - Точно! - воскликнул Димон. - Надо все спланировать! - А что планировать? - отозвалась Лена. - Зачем велосипед изобретать? Вон у Мишина планы репетиций завалялись. Да, Витенька? - Да, Леночка. - саркастически улыбнулся Витька. - А ты не думаешь, дорогая, что Маринка запретила нам пользоваться прошлогодними сценариями? Она сказала, что мы должны придумать сами. - Вот бы ты был таким послушным и на контрольной, когда я у тебя решение к задаче спрашивала. - скривилась в ухмылке Ленка и откинулась на спинку дивана. - Тащи план! Будем сейчас лепить снежный ком! - Это как? - удивилась Уля и громко икнула. - А вот как. - ответила Вершинина и щелкнула пальцами перед ее носом. - Мы будем придумывать новый сценарий по прошлым. Все соединим, все намешаем и выступим, а Маринка ничего не заметит. Ребята одобрили эту идею, и Витька поплелся к шкафчикам над рабочим столом, чтобы найти папку с планами репетиций. Но не успел, потому что в дверь позвонили. - Кого это нелегкая занесла? - недовольно пробурчал Сережка. - Витька, ты кого-то еще пригласил? Мишин пожал плечами и поставил папки обратно на полку. - Я открою. - сказал он и, поспешно встав с дивана, вышел в коридор. Елизар вышел за ним. Витька повернул щеколду двери, заранее поглядев в дверной глазок, но вот Елизар точно знал кто стоит на лестничной клетке. Сердце Громова отстукивало бешеный ритм, когда он открывал дверь. Но вместо добрых глаз своей матери, он увидел перед собой проницательные большие глаза незнакомой девчушки, которые остановились на нем изучающим взглядом. - Чего тебе? - бросил Витька. - Ты к кому? - Я к Фадеевой. - отрезала девчонка и глаза ее блеснули. - Она у вас. - А что тебе до нее? - послышался голос Елизара позади Витьки. - Я ее сестра. - выпалила незнакомка и глаза Громова расширились от изумления. А ведь действительно она была очень похожа на Эву. Такие же большие голубые глаза, круглые брови, и русые длинные волосы, заплетенные в хвостик на затылке. Только сложена в теле девчушка была нескладно: плечи широковаты, руки большие с неухоженным маникюром. И одета она была вовсе не по-девчоночьи: вместо платьица и гетр - мешковатые зимние штаны, а сапожки заменяли грубые берцы. Витёк подошел поближе к ней и усмехнулся насмешливо. - А ты хорошенькая. - сказал он и расплылся в широкой улыбке. - Позови Эву. - невозмутимо ответила девчушка и подошла вплотную к Мишину. - Гостей на пороге я не привык держать. - промурлыкал Витёк. - Может зайдешь? - По харе давно получал? - рявкнула девчонка, и Елизар с Витьком вздрогнули. - Нет? Так я могу добавить. Витька сглотнул, а Елизар от неожиданности закашлялся. - Эва! - крикнул Мишин в коридор. - Фадеева! К тебе пришли! Из гостиной выбежала Эва и, встретившись взглядами с незнакомой девчушкой, улыбнулась едва заметно и подбежала к ней. - Что, уже? - спросила она, и девчонка кивнула. - Ладно, подожди меня, я сейчас оденусь и выйду. Та кивнула во второй раз и молча, развязно засунув руки в карманы штанов, вышла за дверь. Эва шустро набросила на плечи куртку. Витька остолбенело поглядел на непоколебимое лицо сестры Фадеевой, затем на саму Фадееву, а потом вздохнул, и вернулся в гостиную. Елизар остался и помог одеться Эве. - Я пойду. - улыбнулась она. - Ты же скажешь ребятам, что я ушла? Громов кивнул и помахал ей рукой, закрыв за ней дверь. И тут же понял, как сильно он устал. - Пойду и я. - решил парень и накинул куртку, зашнуровал ботинки и крикнул: - Всем пока, до понедельника! Кучерявая голова Витьки показалась в дверном проеме гостиной. - Уже уходишь? - пробормотал он и сожаление отразилось в его глазах. - Может посидим еще немного? - Нет, мне пора. - ответил Елизар и, открыв дверь, вышел на лестничную клетку. - А пантомима как же? - крикнул ему вдогонку Витёк. - В понедельник разберемся. - отрезал Громов и поспешил вниз по лестнице. Краем уха он услышал только, как обреченно вздохнул его друг и как дверь квартиры Мишиных со скрипом захлопнулась. Елизар стремительно выбежал на улицу и понесся вниз по ступенькам. Морозный ветер бросил ему в лицо горсть маленьких снежинок и парень зажмурился. Вьюга не испугала его, ведь главное - это вовремя прибежать домой. Он не решался посмотреть на часы, или позвонить маме, а понесся вперед по темным улицам проспекта. - "Я больше никогда, - думал Елизар, учащенно дыша полной грудью, - больше никогда так не поступлю! Какой же я эгоист! Буду теперь уборку делать во всей квартире!" Вдалеке показалось знакомое кирпичное здание, и Громов улыбнулся, когда увидел свет в окнах своей квартиры. Дошел. Добежал. Вот он, его дом. Двери в подъезд были открыты, кто-то подпер их большим кирпичом. Елизар, не веря своему счастью, вбежал внутрь и понесся вверх по ступенькам. Осталось совсем немного, и словно на крыльях юноша влетел к себе в квартиру. - Мам! - крикнул он и поправил слетевшую набок шапку. - Мам, я дома! В ответ ему была тишина, совсем как вчера вечером, когда он пришел после школы. В волнении комкая в руках края шерстяного шарфа, Громов прошел вперед по коридору не разуваясь. На кухне горел свет, но за столом Маргариты Павловны не оказалось, а в ее комнате было темно, но оттуда доносился тихий разговор. Елизар остановился у приоткрытой двери и прислушался. Из динамика телефона раздавался приглушенный голос какого-то мужчины. Мать почему-то зажимала рукой телефон и тихо обращалась к нему, как к некому Михаилу Петровичу и отчего-то просила прощения. Разговор их был долгим, но по квартире разлилась нагнетающая тишина, и только недовольные возмущения доносились из динамика телефона. - Михаил Петрович, я прошу вас, - шептала бедная женщина и изо всех сил сдерживала слезы, - я все отработаю, обещаю. Елизар понял, что это был начальник джутовой фабрики. Пальцы с силой сжались в кулаки, а ногти впились в ладонь. - Но пожалуйста, - взмолилась Маргарита Павловна, - послушайте! Это какое-то глупое недоразумение! Я выйду на работу в предпраздничные выходные, отработаю весь заказ...могу даже завтра!...но...нет, прошу, не надо! У меня сын, как я буду без работы?... А затем вновь разлилась тишина. Сердце Елизара бешено стучало от переполнявшего волнения. - Простите, - всхлипнула мать, - простите меня...я искренне прошу прощения... Маргарита Павловна не выдержала и громко разрыдалась. Отрывистые гудки, которые донеслись сразу же после ее слов, больно резанули сердце Громова. Тот пошатнулся и с силой вжался в стену, чтобы не упасть. Кровь ударила в голову. Он понимал, что мать только что уволили с фабрики. Унизили ее, быть может, перед всеми сотрудниками. Может, все это, из-за него? Елизар устало опустился вниз по стене и сел на пол, уставившись пустым взглядом в стену. В глазах защипало от досады. - Эгоист! - прошептал он, и задержал дыхание, смахивая с ресниц затаившиеся слезы. - Почему ты опоздал? Почему ты не пришел раньше и не поддержал ее?! Глухой прерывистый всхлип вырвался из его уст, и Громов с силой зажал рот обеими ладонями, чтобы мать не услышала, как он плачет.