окно

Хосок уже месяц подходит ровно в полночь к окну дома Юнги. И ждет. Просто сидит под окнами и не важно, сколько минут, часов или же всю ночь, он не интересовался с того момента, когда жизнь потеряла смысл, а лицо привычную улыбку-сердечко, ведь улыбка предназначалась только одному, только одному человеку, который только своим дыханием непонятные ему чувства будил. Для некоторых людей, которые проходили мимо - это уже обычная картина. Сначала люди пугались. Потом смирились, даже смотрели с жалостью, а Хосоку все равно было на взгляд, которым на собаку смотрят - грязную, серую дворнягу, с желанием покормить, погладить, но боятся подойти, за кого только? И он уверен, что за себя, ибо знает, что на их месте не подошел бы, не обратил внимания. Осудил бы людей за равнодушие и пошел бы дальше, а ведь причина этого жалкого взгляда, тона с которым они разговаривали с ним, в том, что взгляд пустой, да и знают его прекрасно. Потому что постоянно приходил в квартиру Юнги с котами, крича что-то вроде «Хен, смотри, он на тебя похож» или же сидел под окнами, пока Юнги не выглянет или выкинет что-нибудь из окна. На последний их совместный день Хосок принес Юнги ножницы, розовые, которые не резали даже. Юнги злился, ибо негоже ему использовать розовые ножницы, так еще маленькие, на руку какого-то ребенка, а не его. Когда только Хосок сказал, что устал от него, то, что достал, бесит, ненавидит, оставил синии синяки на теле, убил его словами, вонзил клинок предательство в спину и смотрел, как Юнги мучается, истекает теплой кровью. Только вот Хосок эту кровь выпить готов, чтобы только ему достался, готов каждый кусок его тела проглотить, а после и самого себя убить. Ведь не сможет прожить без Юнги, только что осознал, когда в каждом прохожем его видел. Мин Юнги. Бывший смысл жить Чон Хосока, да и сейчас найти и вернуть его как смысл жить, обнять, задушить в своих объятиях, чтобы больше никогда не ушел. Страдающий из-за любви и умерший из-за нее. Юнги готов был гореть в этой любви и сгорел полностью. Он бы посмеялся. Если бы мог, но не может, ведь мертвые не смеются, мертвые ничего не чувствуют, так он решил. Ведь теперь он мертв. Когда Хосок потерял Юнги, понял, что у него больше нет сердца, потому что свое он отдал Юнги. Полностью и без остатка, даже кровь, но и то, не любил также сильно как он. А ведь Хосок не знал, что Юнги вырезал в календаре даты ножницами, что были помечены крестиком, потому что важно, ведь его Хоби не любил, когда Юнги забывал важные даты, вроде первого поцелуя или первой прогулки, Хоби злиться, а если его разозлить, то будет очень больно и страшно, очередные синяки и ссадины, после которых Юнги чувствовал себя куклой, а ведь так и есть. Вырезал свою память теми розовыми ножницами, а после выкинул их в реку, хотел и себя, но понял, что не может, ведь Хосок любил, когда он радовался и он уверен в том, что ему не понравилось бы увидеть его куклу, как утопленника, человека которых настолько слаб, что покончил с собой. Юнги сжигал общие фотографии. Чтоб забыть. Хотел вырезать из памяти и сердца Хосока, но не смог. Ведь каждый поцелуй на теле как клеймо, каждое слово в памяти врезалось, его имя на сердце, как клеймо выжжено. И прямо сейчас пытается забыть, испить другого человека, но в голове только один. И подсознание твердит имя только одного. Ведь любовь просто так забыть нельзя, особенно настоящая, полная самоотдача человеку, когда уже забываешь, что твое тело только твое, когда каждый момент разлуки длится вечность, когда ты счастлив только с одним человеком. Кто бы сказал Юнги, что это все ложь и напускные чувства, а ведь ему говорили, чтобы не влюблялся. Ведь человек слабее из-за любви становится, слепым, ведь любовь слепа сама по себе, да и человек ослепленный любовью самую важную войну проиграть может, а Юнги отшучивался, мол, вы, что я сам Мин Юнги полюблю, да никогда. И влюбился. Кто бы сказал ему, что слово никогда говорить вслух нельзя, даже про себя, сбудется, запомнил и испытал на себе. У Юнги теперь Чимин, невинный мальчик, который даже привязанность от любви не различает, но Юнги сейчас до тепла падок и на любой источник света как мотылек летит, только вот покалечить себя рискует. И не только себя. Чимин он ведь как зефир, мягкий, нежный и до жути глупый, касательно любви. Ребенок, только так Юнги его может назвать. Но он раны готов зацеловывать, если понадобиться даже сам плацебо станет, да вот плацебо Юнги в Сеуле остался и он уверен, что каждый день к окну подходит.