Солнце восходит над Испанией

Одного солнечного утра, шестого июля 1937 года, двадцатисемилетний капрал Энрике проснулся рано утром не от крика командира, и не от собственной бессонницы, даже не от будильника, что очень любил звонить раньше времени. Его разбудила тряска, из-за которой он упал на пол со своей койки. Успел он только открыть глаза, как на его мирно спящего сослуживца обрушилась стена, отчего последний даже не успел вскрикнуть. — Бомбят! Бомбят! — послышалось где-то на улице. Энрике мгновенно пришел в сознание. Он встал на ноги и в спешке надел солдатские сапоги. Сейчас он поддался инстинктам самосохранения, которые приказали ему взять у стены MP-38, этим оружием, наряду с «Маузерами», Германия активно снабжала силы франкистов. Энрике выбежал на улицу и случайно упал в кратер от авиабомбы, которые республиканская авиация сейчас активно скидывала на Брунете. Он, кажется, вывихнул левую руку и разбил себе нос, отчего негромко вскрикнул. Да и кричи он так, чтоб аж связки рвались, никто бы его не услышал. Царил полный хаос — солдаты не знали, что им делать и где искать своих командиров для получения приказов, бомбы взрывались прямо перед ногами бойцов, заставляя их кричать от боли. Это было воистину чудовищное зрелище. Парень вздрогнул от страха, но встал и побежал за своими сослуживцами к грузовику, у которого уже собрались несколько человек. Как вдруг один из офицер остановил его и спросил: — Эй, ты кто еще такой? — Я Энрике Гонсалес, из группы сержанта Мартинеса! — прокричал в ответ солдат. — Так уж и быть, садись! Мы едем на фронт, коммунисты атаковали наши позиции! Авиация не останавливалась. Штурмовики открывали огонь по броневикам и грузовикам, но этот, к счастью, они оставили на ногах…

***

Вот и он. Фронт. Везде без перестанку стреляет артиллерия. Повсюду стоят вырытые бункера и множество систем окопов, через которые солдаты передвигаются прямо на фронт. Энрике эти окопы напомнили африканские улочки — никогда не знаешь, из какого переулка стоит ждать врага. Впрочем, его данный факт никак не смутил и он вместе с группой безымянного офицера побежали на небольшой холм, где располагалась пулеметная точка, с которой видно чуть ли не все поле брани. Это было действительно громадное сражение, в котором наибольшую роль играла артиллерия, танки и авиация. В воздухе велась кровавая битва, явную победу в которой одерживали республиканцы. Один из штурмовиков франкистов, хвост которого пылал огнем, сделал несколько кругов и упал на один из бункеров, погребя под бетонными блоками всех его обитателей. Это немногим подорвало дух мятежников, но те продолжали бороться против коммунистов, не прекращающих наступление. Минометы поливали снарядами поле, убивая наступающих. И вот, уже через десять минут затишья из-за холмов показались сотни солдат, вооруженных оружием преимущественно советских образцов. Вновь раздались выстрелы. Затрещали пулеметы и загремели пушки. Из-за обстрелянного холма, на котором красовались перемешанные с грязью трупы, выкатили бронебойные гаубицы. Началось наступление, которое заставило бежать франкистов сломя голову. Энрике побежал вслед за отступающими товарищами. Грузовики на прицепах откатывали найценнейшие орудия с поля боя. Схватка в небе завершилась провалом восставших, хоть и при многочисленных потерях именно наступающих. Через несколько минут разразился гром. — Тучи сгущаются над новой Испанией, — говорил офицер Родригез. — Нет, это они предупреждают об опасности старую, — с усмешкой говорил ему рядовой Хуан.

***

И вот, прошло почти три недели. Он был теперь бойцом, отстоявшим право на существование своей родины, своей отчизны. Их было много. Все вместе они казались сущей силой. Армией, уверовавшей в свою победу и стремившихся к ней. Несмотря на то, что силы республиканцев не были разгромлены на этом направлении, потери в живой силе и технике казались трудновосполнимыми. Правительство Испанской Республики не подтвердило того, что их войска ее способны на полноценные прорывы.