В дальний путь.

Сегодня им предстояла дальняя дорога. Середина лета, самое время для того, чтобы развеяться и привести свои мысли в порядок, внести тонкую лаконичную гармонию и равновесие. Скинуть с плеч тяжелый груз ответственности и перешагнуть полугодовую черту, чтобы впустить в душу по-осеннему теплый сентябрьский ветер, который должен был согревать двоих всю зиму. Ярко-желтый стремительный кабриолет, более похожий скорее на стрелу с двигателем под стеклянной крышкой вместо оперенья, а «четырехглазые» кругляшки задних фонарей с двумя парами выхлопных труб ассоциируются с ракетой-носителем, готовой взлететь тотчас после включения зажигания. Именно такая картина сейчас перемещалась по трассе, ведущей за город. Характер у обладателя этой ракетой соответствующий: не знает скоростного предела, поддаваясь потокам ветра, такой же своевольный и требующий внимания и строгости. Ничего не скажешь, настоящий гонщик, а точнее гонщица, которой все еще приходится скрывать свой пол от любвеобильной публики. Харука Тено. Когда она привезла машину в мастерскую, новенький автомеханик с восторгом ахнул: «Разве можно так ездить или летать?». Это осталось загадкой для него, когда через пару часов светловолосый высокий юноша, по его мнению, умчался прочь, оставляя за собой клубы пыли. Харука видела в этой машине стихию ветра и обладала ею, не переставая сбегать для прогона по шумным трассам. Но сколько бы она не выжимала из железа, предела эта машина не знала. А сейчас, она гордилась своим верным железным «слугой» вдвое сильнее, ведь в двухместном кабриолете на соседнем сиденье удобно разместилась девушка с альбомом в руках и под шум ветра разрезающего лобовое стекло, делала аккуратные наброски. «Помнится, однажды, я уже повелась на эту удочку отдохнуть и отправиться на природу, чтобы встретиться с друзьями. А еще я отчетливо помню, что те сутки длились, чуть ли не всю мою жизнь, последствия которых пришлось расхлебывать не малое время. Только подумать, побывать в этих непривычных платьях, побывать в твоем теле, потерять и вновь обрести тебя, побороть свои страхи и покалечить Феррари. Посадить тебя за руль, непостижимое насилие. Хотя есть нюанс, который был положительным во всей этой чертой околесице. Кто бы мог подумать, что твоя сдержанность сможет сочетаться в моем теле. Да и чувствовать прикосновения своего тела, применяемого мною чаще для жестоких схваток, могут быть такими нежными и приятными. Так вот что тебе нравится.»- напряженная скула немного дернулась, образуя легкую привычную задумчивость на лице Харуки, мышцы руки натянулись до предела, крепче сжимая под пальцами покладистый, шершавый руль, в момент, когда на губах заиграла насмешливая кошачья ухмылка. «Прошел год, а ты вновь настаиваешь на таких культурных мероприятиях. Когда я перестану покупаться на твое кокетство и соблазнительный взгляд, а ты перестанешь заманивать меня хитростью? Такого не произойдет. Ты непоколебима, в этом вся ты. В этом мне тебя не обогнать. И если только ты попробуешь измениться, я обязательно выставлю тебя прочь. Но такого не случится. Я слишком хорошо тебя знаю, но разгадывать тебя с каждым разом становится труднее,» - на лице заиграла некая удовлетворенность собой, что приковало взгляд напарницы к водителю. Но белокурая голова не подумала обернуться на чувствовавшийся, на плече, ласковый взгляд. Рука лишь изредка поворачивала руль, переключая скорость, плавно обходя одну за другой машиной, вызывая на лице близ сидящей девушки легкую расслабленную улыбку. Она не опасалась за свою жизнь или за превышение скорости на очередном повороте, в который вписывалась машина. Ее жизнь была прочно вверена в руки блондинке, что с игривой усмешкой, из-под прищура презрительно наблюдала за миром, простирающимся за ветровым стеклом. Если бы машина встала на два колеса или бы ее занесло в овраг, чего, по сути, не могло произойти, художница бы оставалась по-прежнему спокойной, и первое ее волнение было бы связано с безумным гонщиком. Время от времени тишину нарушали обрывки разговора. Но, ни одна из них не спешила отвечать на вопросы, и буквально шепча себе под нос, ветер поднимал слова в воздух, донося до слуха той, кому они предназначены. На мгновение руль выскользнув из крепких пальцев, оправляя в эти секунды ворот рубашки, будто стараясь распахнуть ее на груди и нарушить рамки дозволенного. Грубовато-гортанный, приглушенный звуком урчащего мотора, голос взлетел вверх, недолго покружив над головами девушек. - Ты так и не объяснила, куда мы направляемся? На самом деле, для них не нужны были слова, и даже взгляды казались лишними в сочетании двух идеальных личностей. Столь гармонично смотрелось все, что их окружало. Можно подумать, что они читали мысли друг друга на расстоянии и могли почувствовать все, вплоть до того, как учащенно начинает биться сердце в преддверии опасности. Была ли это любовь? Нет, их связывало гораздо больше, чем обычные человеческие чувства и наивная влюбленность. Каждая из девушек, готова была без сомнений пожертвовать жизнью ради своей напарницы, чтобы расплавиться во взгляде напротив. Но также без упреков, они были отданы и всему человечеству, чтобы спасать миллион чистых сердец. «В моей душе ветер, а сердце Мичиру. И они дополняют друг друга. Я живу ими.» - никто бы не понял такого изречения, но для Харуки этого было достаточно. Эти слова были сильнее и откровеннее, чем признание в любви. Они наполняли ее жилы чистой кровью и заставляли Мичиру вздрагивать от каждого произнесенного вздоха. Это было на грани, они будто кружились по окружности в ритмичном танце и кто оступится, под той распахнется пол и заберет ее в непроглядную тьму. Их тела всегда были рядом. Спина к спине в бою, плечо к плечу по жизни. Приходилось ценить те минуты, что были предписаны в их жизнях. Но Харука была убежденным реалистом, не верующим в судьбу, считая, что лишь опыт и логика, приводят к случайностям. Единственным исключением, не вписывающимся в эту цепочку, была та, что поработило море. - Это не важно. Просто сворачивай там, где я скажу. Мичиру закрыла альбом, вложив в него затупившийся карандаш, не позволяя скользкому любопытному взору Тено узреть новую картину. Она редко давала вмешиваться блондинке в свою атмосферу, нарушалась та аура, что витала вокруг рисунка. А у каждой из них свой мир, тесно сшитый по швам, и с самой первой встречи они научились ценить свое уединение и личное пространство. Веки на лице девушки дрогнули и мягко опустились, а руки умиротворенно придерживали на коленях край альбома, не давая ему скатиться на коврик к ногам. Тихий голос вновь поднялся из ее легких, а его обладательница с улыбкой откинулась спиной на спинку кресла, вдыхая в себя прохладный вечерний воздух. - Сейчас. Мичиру знала, что Харука вовремя повернет и дала ей полную волю надавить на газ, наслаждаюсь приятным доносящимся с моря ветром с едва ощутимыми капельками воды, касающихся лиц лишь испарением. «Быстрее. Ты же можешь еще быстрее. Так, чтобы волосы развевались по сиденью. Чтобы трудно было даже вдохнуть. Вперед.» В подтверждение мыслям скрипачки, Феррари то и дело виляла между машин, объезжая одну, другую, вырываясь вперед и со скрипом уносясь вдаль неведомо куда. Повисло немое спокойствие и редкий гул просящихся встречных, яркие всполохи фар. Тонкой ниточкой их связывала единение, редкие комментарии дополнись улыбками и нежными взглядами. Расслабленная ладонь Мичиру скользнула по колену гонщицы, заставив ее перевести задумчивый мягкий взгляд на обладательницу аквамариновых волос, что лишь игриво проскальзывала пальчиками ближе к бедру, комкая ноготками выглаженные недавно бледные брюки. Опустила голову на плечо Тено, все, также, не открывая глаз, нарочно выдыхая ровное теплое дыхание у ворота ее рубашки. Ну вот, вновь это чувство обуздало Харуку. Она легко могла справляться с управлением одной рукой, а вторую опустила на уже приготовленную раскрытую ладонь Мичиру. Действия были столь слаженными и нежными, что даже легкое проигрывание пальцев, переплетающихся между собой, вписывалось в общую картину. Мичиру улыбнулась, почувствовав приближение прибоя, и подставляя лицо встречному ветру, спряталась на плече у гонщицы. - Скоро. Одинокая чайка пролетела над их головами, недолго кружа и издавая пищащие звуки, сопровождая машину в цвет солнца до очередного поворота в гору. А дальше пропали не только машины, но звуки города стихли по сравнению с тем, к чему они стремительно приближались. А, быть может, им просто так казалось или хотелось чувствовать. Две девушки, порабощенные друг другом, каждая из которых поглощена собственными мыслями. Но даже случайному прохожему дано понять, что эти мысли витают на одной волне. «Я начну, а ты закончишь,» - это можно было назвать так. Харука быстро разгадала замысел художницы, когда уловила смиренные потоки приятного ветерка, колыхающего ее пряди волос, выжимая из кабриолета последнюю мощь. Ее радовал факт, что туда, куда они едут, не будет толпы навязчивых людей, не будет лишних глаз. Мичиру знала ее желания наперед, значит, сегодняшний вечер они проведут наедине. «Почему-то при тебе я не могу сдерживать свою нежность, что неизвестными потоками выливается из меня,» - а на самом деле в голове Харуки от каждого прикосновения Кайо в хаотичном порядке разбегались блаженные мысли: «Кто я? Где я?». Если бы ей удалось посмотреть на себя со стороны, на судорожно вздрагивающую ладонь у руля и натянутое выражение лица, всю ту концентрацию, что Тено удерживала в себе из последних сил, то она непременно педантично отозвалась: «Это не я.». Так и было. Отчасти. Тело ее, взгляд, совершенство линий. Все то. Но одновременно это и являлось оболочкой. Кто же знал ее такой, какой она представала в минуты эмоционального возбуждения. Не сложно ответить на этот вопрос. Харуку разрывало на две части: та она, что пытается вести машину и та, что жаждет ласки и тепла. Первой все же удалось взять верх и хладнокровно вернуть руку на поверхность руля, услышав рядом с собой тихий смешок. «Попалась, Харука. Сейчас я ловлю взгляд твоих серо-голубых глаз, впиваюсь в него своим, утопаю в нем, погружаюсь в его страстные волны с головой, не ощущаю тела и мысли, что струились во мне, куда-то исчезают. Это не передаваемо. Только твоя душа отражается в твоих глазах, я ее пью страстными глотками, предвкушая близость. Ты такая упрямая, противишься сама себе. Я вода, которая хочет стекать по тебе. Все еще сопротивляешься, а нужно ли?» - Мичиру приоткрыла глаза. По ее радужке пробежалась тонкая волна синего цвета, утопая в открывающемся морском пространстве. Она давно отпрянула от своей напарницы, упираясь подбородком в удобно устроенную руку на дверце машины. За считанные секунды звук прибоя и всплеск волн разбирающихся о скалы под ними, донесся до музыкального слуха, захватив Кайо в плен грез. Она фантазировала, как когда-нибудь уговорит Харуку купить яхту и отправиться в путешествие по морю. Выплыть в открытый океан и в штормовую погоду хвататься за парус, чтобы не угодить в воду, наблюдать за позеленевшей повелительницей своего сердца и заливаться смехом. «Глупые мечты – сказала бы ты. Но отчего-то мне хочется сейчас именно этого.» Мичиру протяжно втянула воздух через ноздри, потянувшись корпусом тела немного вперед, будто готовясь к прыжку в волны, зовущие ее снизу. - Не так быстро,- усмехнулся хриплый голос позади. Мичиру лишь кивнула, возвращаясь в исходное положение, не сводя взгляда с дороги. Еще недолго колеса блуждали по асфальту, снижаясь на песчаную поверхность, и уже через считанные секунды, увязли в мокрых песчинках, привычно принявших раскаленные от долгой езды шины и пропуская резину сквозь себя. Харука вновь не удержалась от искушения окатить, завороженную и отвлекшуюся, скрипачку в поток бесконечных брызг. Колеса быстро подчинялись каждому движению блондинки, и молниеносно свернув у кромки воды, на Мичиру опустилась первая же волна, окатившая буквально с ног до головы. Тено осталась довольная собой, затормозив на месте, погружая передние колеса на половину в море, приглушила мотор, стремительно выбираясь из обжигающего цвета машины, дабы не схлопотать от уже разгневанной скептически посматривающей на нее русалки. И весь блондинистый вид молвил: «Да что ты злишься? Это не я, волна сама тебя окатила.» Харука сложила руки на груди, выгибая плечи назад. Уж больно она не любила это чувство, когда все тело ломило и затекало, а в последнее время из-за постоянного сидячего положения только так и заканчивались вечера. И Мичиру постоянно приходилось слушать хруст костей гонщицы. Это вызывало недоумение и удивленное выражение лица у скрипачки. А сейчас, зеленоволосая девушка саркастически рассматривала сверлящим взглядом спину Харуки, удобно примостившись на разогретом от вечернего солнца капоте. Блондинка лениво потянулась, опираясь ладонями в горячее железо, что прожигало чувствительную кожу. Порывистый, частый ветер взметал пшеничную непослушную челку к небу, тянул за собой вверх, подбадривал. Это была мольба о том, чтобы она не оставляла его одного, поиграла, а он бы унес ее в неизведанные страны, научил летать и дал все о чем она только мечтала. Харука даже успела протянуть перед собой руку, распахнув пальцы веером и посматривая на море через своеобразный получивший заборчик. Он непременно ее поймет и заберет на своих крыльях – ветер. Но Харука Тено и сама ветер. В какой-то момент она заколебалась и оторвалась бедрами от машины, но со спины раздался щелчок дверцы, после медленные невесомые шаги и голова скрипачки, опустившая на плечо блондинки. Мичиру встретила ее хитрющим взглядом, не предвещающим ничего хорошего. - Далеко ли ты собралась на сей раз? – скорее это был риторический вопрос, потому что художница продолжила, - Тебе не мешало бы искупаться, Хару. Раз уж ты собралась вперед. Вперед – это, конечно же, прямо в воду, где и оказалась гонщица, после увесистой оплеухи Мичиру, тихо посмеивающейся позади. Зеленоглазка уже с ногами забралась на капот машины, оправляя подол платья, что застрял в щелке у бампера. Ткань складками струилась по ее ногам, обтекая стройные формы бедер, спадая к ступням. Девушка притянула к себе ноги, обвив свои колени руками, опустив поверх них голову, с интересом наблюдая за тем, как, досадно, не удержав равновесие, победитель Формулы-1, пошатываясь, забрался по колено в воду. - Теперь квиты, - скрипачка не удержала сладкой улыбки и расплылась в неге блаженства. - Печально, но это были последние белые брюки,- широкими шагами выбираясь из воды, цедила сквозь зубы Харука. Она закрыла глаза, нервно поведя бровью вверх, изогнув ее дугой. Негодование улетучилось не сразу, но довольно быстро перешло в мирное русло. Чувство мести к Мичиру никогда не возникало, злость обычно смешивалась с чувством нежности, пропитавшим Харуку насквозь. Думать иначе в присутствии скрипачки было довольно сложно. Мичиру зябко поежилась, оглядываясь на сиденье, в надежде обнаружить там плед или хотя бы пиджак Харуки. Но ничего не смогло бы согреть сильнее, чем крепкие руки напарницы, оплетающие ее талию по первому безмолвному зову. Два взгляда утонули за горизонтом в последних лучах заката. Серый и синий. Подобно акварельным краскам, разлитым по асфальту, они быстрее всех смешивались в один оттенок, поблескивая и переливаясь каждый своим в лучах солнца. Мокрые брючины липли к ногам Харуки, заставляя ее то и дело, переступать с ноги на ногу, при этом чавкая набравшейся в ботинки водой. Было бы умным наклониться и засучить их по колено, чтобы не заболеть на следующее утро, но это бы прервало мгновение. Они вновь редко о чем-то перешептывались. Тело русалки податливо прильнуло сбоку к гонщице, заставляя ее смягченно улыбнуться и решительно обвить плечи уже двумя руками. Где-то независимо от них, на этом участке побережья, несомненно, разлилось счастье. Кем бы Харука не являлась, воином Урана, прославленным гонщиком, в ней всегда царила та женственность, которой не достает некоторым девушкам. Сменяющиеся позы и теплые объятия. Тела, приблизившиеся вплотную друг к другу. Ласка рук, слабость в голове, шелковистое скольжение пальцев по бархатистой коже рук от запястья до локтя. Тонкость касаний и желание сохранить и не разрушить ничего мощью, что обладали девушки. Хрупкие, чувствительные, летящие взгляды оторвались от водной глади, как только вместо солнца на море появился первый отблеск лунной дорожки, что ожидалась сегодня ночью. И вот губы улавливают тепло губ, ощущают их мягкость, нежность. Рот приоткрывается как завеса тайны и стремится узнать тайну напротив. Мольба. Мичиру замерла, спрятавшись лицом на плече у Харуки, разглаживая тонкими пальцами, предназначенными для скрипки, складки на рубашки возлюбленной. «Я рано потеряла родителей. Та авария унесла их жизни так молниеносно, что я не смогла почувствовать материнской любви и отцовской заботы. Но всегда я чувствовала, что моя жизнь предназначена для чего-то более серьезного, чем музыка или рисование. Я росла в одиночестве, поэтому и научилась его ценить. Моим другом был холст, а выплески эмоций, я научилась выражать в музыке. Лишь плачь скрипки мог отобразить мои слезы, настоящие же погибли, где-то в пятилетней девочке, резко повзрослевшей за одну ночь. Я училась. Училась всему и обретала новые навыки. Присматривалась к людям. Но они не такие как я.. И ты. Мне хотелось быть в центре внимания в любом обществе, но я оставалась скромной и тихой, храня свои мысли при себе и нервно, до судорог собирая подол платья в пальцах. Я обрела публику и овации. Но никак не могла найти зрителя, которой смог бы понять о чем звучит моя мелодия. Для кого.. Ей стала ты. И из толпы моих поклонников, я помню лишь твою спину, грациозно удаляющуюся из зала. Ты была разочарована и зла в тот вечер. Я люблю тебя. А ты меня. Это даже больше, чем любовь. В нас это было заложено еще до рождения. Но никто не может этого понять. Если бы моя семья осталась в живых, мне бы хотелось, чтобы они не ненавидели меня за то, что я желаю связать жизнь с тобой. Тебе ведь это необязательно говорить? Ты понимаешь.» Над их головами раздался громкий грохот, и яркий всполох осенил небо поодаль. Вновь и вновь гром рокотал по побережью, устрашая своими звуками недавно прибывшую пару девушек. Харука лишь качнула головой, с улыбкой посматривая на сгущающееся серое небо, монотонно отозвавшись себе под нос: - Ты ведь знала. Да, Мичиру прекрасно знала, что пойдет дождь и заманила сюда Харуку. Знала, что сегодня будет полнолуние и что Марс максимально приблизится к Земле, став заметным и различимым невооруженным глазом. Земля будет освещена двумя светилами, планеты переходят из фазы в фазу, грядет новый переворот. Зачем они приехали сюда? Зачем Кайо еще и сама полностью не понимала и искала ответов. «Дождалась. Вот оно.» Она улыбалась. У нее красивая улыбка, людей с такой улыбкой очень мало. Она искренняя. На щеках образуются ямочки и губы вытягиваются в некое подобие бантика. Улыбается и светится, подобно солнышку. Ее стихия подсказывала, что приближение дождя не за горами, и первая капля коснулась щеки зеленовласки. Никто из девушек не заторопился скрыться в машине, две божественные фигуры так и остались стоять на месте. - Тебе ничего это не напоминает? – Харука закрыла глаза, отдаваясь дуновениям воздуха. По ее лицу струились быстрые отчетливые струйки воды, капли сбегались в единую дорожку и скатывались по щекам к подбородку, увлажняя ворот рубашки. А до настороженного слуха доносился заливистый смех Мичиру, что, не переставая, хихикала у плеча блондинки. С каждым всплеском молний над морем, поток дождя все усиливался и клонил кроны деревьев к земле. А ветер все не переставал дуть. Сильнее и сильнее. Одежда на их телах медленно пропитывалась влагой, утяжеляя ее вес и заставляя прилипать к телам и покрываться кожу мелкими бегающими мурашками. Холод разливался по жилам, заставляя посиневшие вены, выдаваться на руках небольшими бугорками. Харуке вспоминалась ночь ровно год назад. Ночь, в которую они попали в заброшенный дом, удачно сломали каблуки Мичиру и чуть не заработали себе шизофрению. Впрочем, тогда много что произошло. Может даже они обрели истинных себя. Или.. Друг друга. Это уже их тайна. «Невыносимо. Меня устраивала постель и ужин дома. А здесь.. Мой дом – моя стихия. А здесь наши стихии сливаются в одну.» - взгляд гонщицы стал вновь отчужденным, равнодушным ко всему, и было заметно, как стремительно она обдумывает сложившуюся ситуацию. «Нам некуда торопиться.» - последняя бесстрастная мысль пролетела в ее голове. Птица внутри нее робко расправляла крылья, приготовившись их намочить. Выражение глаз вовсе не вязалось с поведением девушки. Она совершенство. Совершенное оружие. Бешеная, необузданная, владеющая собой, апатичная, с невообразимой энергетикой. При одном только взгляде на нее, хочется провалиться сквозь землю. А Мичиру все еще выдерживает ее бесчувственный взгляд. Но она то знает, что это не так. Она упустила момент, когда оказалась прижатой спиной к холодной мокрой поверхности капота, а наполненные упоения глаза Харуки любвеобильно скользили по ее телу. Влажная одежда облегала стройные формы, выдавая прелестные части тела и делая их еще более соблазнительными для чертенка, пляшущего в глазах Харуки. Она быстро завладела хрупкой маленькой ладошкой Мичиру и как-то медленно поднесла ее к губам. Не поцеловала. В ней горело столько страсти, но ветреная челка взметалась вверх-вниз. Вверх. Вниз. И Харука абсолютно не торопилась. Не боясь озябнуть под проливным дождем. Медля. Ливень. Удар молнии близ дерева у дороги, позади них. Дрожь, разбегающаяся по телу скрипачки, непроизвольно сжимающейся в клубочек, и проникновенная улыбка с высока из-под пшеничных, свивающих на глаза прядей. Наслаждение растянувшейся минутой. И вот теплые губы едва коснулись пальцев, рука перевернулась под властными прикосновениями, отдаваясь во власть горячих губ, оставляющих на руке следы своих прикосновений. Серые бездонные глаза закрылись, продолжая исследовать руку от запястья до плеча. Мягкие губы, будто впервые в жизни, исследовали каждый миллиметр кисти рук. Когда разгоряченное дыхание Харуки отодвигалось на приличное расстояние, Мичиру становилось холодно, и она начинала чувствовать себя беззащитной перед целыми, давившими на нее природными явлениями. Сейчас их не существовало для кого-то. Только друг для друга. Двое. И.. Только поцелуи, переплетенные пальцы, сбившееся томное дыхание и прилипающая одежда. Кружится голова, ноги становятся ватными, бесчувственными. «Я хочу, чтобы меня целовали эти губы,» – мысли в унисон. Теплые мягкие поцелуи под раскаты грома. Дрожь. Судороги. Стон. Тихий, приглушенный. Ритмичное биение сердца. Прерванное дыхание. Язык трепещет от наслаждения, чуть прикасается и отдаляется, играет в игру наслаждения. Руки скользят от талии верх к заманчивым формам, которые влекут к себе безудержно страстно. Подушечки пальцев хотят ощутить каждый миллиметр прохладной кожи, с нежностью гладят шелк этой кожи, ласково прикасаются к напряженным соскам, заметно выдающимся в обтекающем платье, ласкают их пальцами, губами, языком. Нежно, страстно. Порой небрежно и трепетно. Каждый изгиб тела манит блондинку все выше и выше, заставляя склоняться над Мичиру. Заставляет согревать шею скрипачки губами, впиваться в мочку уха притупленными поцелуями, покусывать ее зубами, с любовь теребить и, придерживая, выпускать. Мичиру погружает пальцы в шелковистые пряди коротких волос, небрежно разметающихся по затылку. Заметно, как она сгорает от наслаждения. Пытается выбраться из цепких объятий, приподняться. Проводит губами по закрытым векам Харуки. Судороги. Удовольствие. Вырванная из рук инициатива и вновь терпкие поцелуи ветра спускаются к шее, груди, нежно ее ласкают. Промозглый ветерок пробирается к животу, разрывает в клочья мешающуюся, ни к чему не нужную двоим одежду. Замирает, ожидая чего-то. Поднимает нежный взгляд. Она трепещет, словно играет. Промокший котенок. Хотя Харуку Тено сложно назвать котенком, тем более безобидным. Она впускает Мичиру в себя. Зовет. Отдается. Приоткрывает свои ангельские крылья и наполняется живой влагой. Тела сливаются воедино, переплетаясь самым загадочным образом. Сказочная бабочка вылетает из живота и кружит, парит над местом, где царит любовь. Непослушные руки касаются бархатной кожи, пальцы неистово сжимают выпуклости, чувствуют напряжение и утихают. Тишина сменяется нежным звуком мелодичного голоса скрипачки: - Хару.. Милая. Слышит ли ее сейчас Харука? Она сжимает Мичиру в объятиях, не в силах сдержать порыва. И та в ответ с нежностью крепко обнимает напряженную спину. Девушку наполняет счастье. Уставшее тело расслабляется, и затылок касается капота, откидываясь назад. А неугомонная возлюбленная продолжает ласкать, целовать, выдыхая у щек, щекоча дыханием. Медленно успокаиваясь, тычется кончиком мокрого носа в грудь, ощущая упругость кожи. А руки все никак не могут успокоиться и судорожнее обнимают разгоряченное тело. Из пальцев струится приятная теплая энергия, изливающаяся на Мичиру и обволакивающая ее своей аурой. Сколько времени уже прошло? Рокот неба давно умолк. Капли еще недавно охлаждающие тела, пропали так быстро, как и появились. Небесное пространство стало растягиваться. Тучи пропадать. Они миновали еще одну черную ночь. Ничего не обрушилось на их головы. Мирная яркая жизнь. Новое русло. Спокойное, свежее дыхание. В полудреме две фигуры, слившиеся в одно пятно, пролежали на побережье еще долго, прикрываясь истрепанным пледом, что Харуке удалось выудить с заднего сиденья. Ей пришлось прыгать до него на одной ноге и слушать колокольчиком звенящий по берегу смех Мичиру. Не часто можно уловить на этом лице улыбку, но сегодня она светилась ей. На них опустилась завеса жизни, что люди привыкли называть – раз и навсегда. - Светает. Пойдем. Две фигуры удалялись пешком вдоль берега, ступая босыми ногами по кромке воды, утопая пальцами в песке. Светало. И поднималось солнце нового дня. Конец июля. Начала отсчета их новой жизни. И так каждый год. Вместе и навсегда. В дальний путь.`