Не больше любви

Когда на улице всё цветёт и благоухает, но имеются заплатки прохладных теней, в которых можно спрятаться от изнуряющей жары. Когда солнце слепит глаза даже сквозь чёрные стёкла очков, а ветер ласкает кожу на голове, перебирая прядки коротких волос. Когда слух нежится от звука шумящей кругом толпы народа и урчания движков проезжающих мимо машин. Когда ты чувствуешь себя одним из тех людей, что идут рядом с тобой, и в то же время ты явственно отличаешься от них. Своим внешним видом, своим сердцем, своей душой. Когда искренне улыбаешься каждому, желая получить не менее реальную улыбку в ответ, и ликуешь всем своим естеством, получив её. В такие дни я как никогда ощущаю свою беспечность и беззаботность жизни. Все мои проблемы, тревоги и негодования исчезают на заднем плане среди второстепенных ролей. Все действия относительно меня со стороны других воспринимаются мной как факт или же как должное. Совершенно не вижу подвоха, слащавости в чужих взглядах, не беспокоюсь о боли, которую могу ощутить в любой момент. В такие дни я живу настоящим, получая от него удовольствие, наслаждаюсь им, блаженно прищуривая глазки, пробуя очередной его лакомый кусочек на вкус. Но в радуге цветов настроения однажды краски смешиваются в чёрный цвет. Всё меркнет, несмотря на то, что солнце продолжает всё также ярко светить и греть, любимая музыка всё ещё играет в наушниках, люди продолжают улыбаться мне. Былое довольство жизнью исчезает, оставив лишь горький след: «а ведь было всё так прекрасно...». Тогда я невзначай начинаю задумываться о чём угодно, на что упадёт глаз. Вот маленькая кружечка горячего ароматного кофе на блюдце с изящным рисунком. Рядом стоит вазочка с идеально ровными кубиками рафинада. С другой стороны – тарелочка с моим любимым пирожным, вкус которого уже ощущается на кончике языка. А в руках поблёскивает в люминесцентном свете чайная ложка с резным витиеватым орнаментом на ручке. Казалось бы, какие могут быть вопросы, завтракай себе, наслаждайся утром. Но! Зачем было приносить мне сахар без специальных для него щипчиков? Да я вообще без сахара пью кофе! Зачем есть любимое пирожное каждое утро? Так ведь и надоесть может. Зачем завтракать в кафе, а не дома, где уютнее и нет посторонних глаз фанатов, которые стоят за стеклянной стеной по ту сторону окна и фотографируют меня, дожидаясь моей улыбки. «Не улыбнулся я! Можете валить!», – хочется прокричать во весь голос, но приходится повернуться к ним, сделать удивлённое выражение лица и расплыться в милой улыбке, которая на деле лжива и грязна. Зачем? Вот мой лучший друг со времён трейни. Хёкдже! Драгоценность всея Super Junior! Показывает новые движения, наблюдая за своим танцем в огромном зеркале тренировочной студии SM. Почему его зовут одним из лучших танцоров? Ведь мы вместе начинали, учились одному и тому же, вдвоём придумывали что-то новое… Ах да, я был его вдохновителем и то только до того момента, пока не появился Ли Донхэ. Подумаешь, у друга стало меньше времени на меня, но я испугался. А что если мы перестанем быть друзьями? Больно. Я уже это проходил. Всегда легко находя общий язык с другими, мне не составило труда ответить тёплыми дружескими чувствами своему однокласснику ещё в младшей школе. Водоворот времени быстро перенёс нас к старшим классам, всё было хорошо, но вдруг со мной просто перестали разговаривать. Друг даже не смотрел на меня, а если я и попадался ему на глаза, он стрелял в меня злостным взглядом и разворачивался ко мне спиной. Впервые оказавшись в подобной ситуации, я сделал вывод, который и по сегодняшний день считаю правильным: «он и не был мне другом». Тогда казалось, что всё рухнуло. Привязанность убивала во мне гордость – я больше не мог заниматься тем, чем занимался со своим экс другом, но так хотелось. Мои убеждения и желания катились вниз по наклонной до тех пор, пока в мою жизнь не пришёл Хёкдже – дружелюбный парень с кучей прелестей в характере, обезоруживающей улыбкой и вонючими ногами. Знакомый, неплохой знакомый, хороший знакомый, товарищ, друг и, наконец, лучший друг. Не больше двух месяцев прошло после первой нашей встречи, как я успел к нему привязаться. Уроки в школе, тренировки в агентстве, ночные игры в баскетбол. Жизнь закрутилась вокруг меня, когда в ней появился новый человек. Я снова мог ходить с гордо поднятой головой, потому что у меня был друг, который бы помог в любой ситуации, который бы не предал меня, который относился ко мне также, как и я к нему. Я упивался дружбой, считая её самым фантастическим чувством. Скучал по другу, когда его не было рядом, хотел обнимать его при любом удобном случае, чувствовать чужое тепло, улыбаться ему и видеть его улыбку. Я ревновал, зная, что у друга кроме меня есть и другие друзья, которых он считает лучшими. Но почему не меня?! Мне не нравилось, когда Хёк начинал рассказывать о танцевальных способностях Донхэ, ещё совсем зелёного в этом мальчика, хотя и моего одногодку. Я чувствовал своё превосходство над ним, но Хёкдже всё больше времени проводил с ним. Я бесился, сидя дома в своей комнате и перебирая фотографии, с которых мне улыбался лучший друг. По одну руку от него стоял я, но по другую был ещё и Джунсу. А ведь я должен вместо просмотра фотографий метко закидывать мяч в самодельную корзину. Но там моё место уже занято, хотя на экране мобильника и высвечивается:

«Приходи играть на площадку. Твой Хёки ^_^".

Мой, но такой чужой, впитывающий в себя привычки других, улыбающийся не только мне. Я вновь почувствовал себя преданным, но ведь отношение Хёкдже ко мне не изменилось. Мы по-прежнему весело проводили время, хоть таких моментов и стало меньше, обменивались эмоциями, полученными на очередном концерте, просто молчали вместе. Но время шло, а ничего не менялось. Ближе мы с ним не становились, чего-то нового между нами не появлялось, интересы не менялись, и общие друзья оставались общими. Тогда-то я впервые и задался вопросом: «Что для меня есть дружба?». И в то же самое время появился ты. Самый младший, в глазах которого сразу же зародилось недоверие по отношению к другим мемберам. Все они смотрели на тебя свысока, но этим не могли склонить твою гордо понятную голову. Тебе было сложно завоевать доверие у них, а я растерял свою веру в дружбу. В тебе я увидел себя, внешне уверенного в себе, а внутри забитого и одинокого. Ты ни к кому не подходил, тебя сторонились, даже лидер немного обращал на новичка внимания. Видя всё это, я осознал, что когда-то сам был таким. Что тот школьный друг, что Хёкдже – они первыми подходили ко мне, и возможно, если бы не они, я бы так и прозябал одиночкой, не имеющим друзей, хотя так легко привязывающимся к ним. Когда в очередной раз на тебя кто-то из мемберов прикрикнул, я неожиданно для самого себя встал на твою защиту. Мне вдруг захотелось защитить тебя, показать свой авторитет в группе, а ко мне всегда прислушивались и некоторые даже боялись, зная о моем увлечении боевым искусством. Прекрасно помню блеск в твоих глазах, когда ребята остыли и разошлись по своим делам. Ты смотрел на меня с толикой надежды, в которой я видел куда больше, чем было на самом деле. Получилось так, что я прикипел к тебе гораздо быстрее, чем ты смог принять меня, но мне легко удавалось вытягивать из тебя слова, и ты многое мне рассказывал о себе. Когда ты понял, что я в любом случае буду на твоей стороне и если что защищу, ты стал проявлять свой эвильский характер. Подстраивал пакости, открыто издевался над хёнами, выдавал их тайны на радио, подставлял, при этом продолжая мило улыбаться. Но тогда тебе всё уже стали спускать с рук – своим приходом ты внёс в группу глоток свежего воздуха. Даже меня начали чаще посещать немыслимые идеи, которые джуниоры воплощали на сцене. Озорника полюбили все, а я опять остался где-то позади. Почему про меня все всегда забывают? К пятому году существования группы я стал параноиком. Самым настоящим! Донхэ полностью заменил меня для Хёка. Ты так и не принял меня в качестве лучшего друга, а мне так этого хотелось. Мы с тобой всё это время делили одну комнату, даже когда переехали в другое общежитие, ты сразу же заявил, что будешь спать только со мной. Никто из других мемберов не мог переносить твои ночные резки в играх, утром тебя никто не мог поднять, вкусный для тебя завтрак никто не мог приготовить... кроме меня. Как не крути, но меня ты подпускал к себе куда ближе, нежели других, в то же время зачастую я лишь издалека наблюдал, как ты веселишься с другими. Стоило мне подойти ближе, улыбка на твоём лице изменялась. Порой мне казалось, что твое отношение ко мне совершенно иное, не такое как ко всем остальным. Меня ты никогда не задирал, бывало, спросонья обнимал и целовал в висок, выключая посреди ночи ноутбук, шёпотом желал спокойной ночи, на сцене ты держался недалеко от меня, а когда я общался с ребятами, как-то странно на меня смотрел. Я не понимал всего этого, думал, что только накручиваю себя сильнее, боясь потерять и тебя. А видя, как ты, сделав вид, что не заметил меня, куда-то уходишь с другими, а не со мной, я вновь ревновал и пытался найти ответ на свой вопрос. – Что такое дружба? – однажды я спросил тебя, уютно расположившись у изголовья своей кровати и потягивая сухое красное вино, привезённое тобой из Франции. – Что-то, что не больше любви, – сказав это, ты выжидающе посмотрел на меня, а я потерялся в собственных мыслях. За двадцать пять с лишним лет я ни разу по-настоящему не любил, хотя если не любил, откуда я могу знать, как это, по-настоящему. Для меня дружеские отношения всегда были высшей степенью чувств. Возможно ли, что я не увидел границы между дружбой и любовью и неосознанно перешагнул ее? – Что ты думаешь об однополой любви? – прозвучал неожиданный вопрос со стороны твоей кровати, на которой ты сидел с ноутбуком на коленях, прижавшись спиной к стене. – Однополой..? – я растерялся, не зная, что и ответить. – Теоретически, я считаю, что у любви нет пола и возраста… – А практически? – ты не дал мне договорить и впился взглядом в мои глаза, ожидая ответ. – Я никогда не любил… – почувствовав, как загорели щёки, я растерялся ещё больше. Взрослый мужчина, ни разу не любивший. – А ты? Ты любишь кого-нибудь? – Да… – тяжело выдохнув, ты потупил взгляд, а мне так хотелось, чтобы ты продолжал смотреть на меня. Зачем я тебя об этом спросил? Стало ещё хуже. Сердце, до этого неумолимо бившееся в груди, пропустило болезненный удар и замолкло, будто его и нет вовсе. Руки похолодели, а в мыслях был лишь один вопрос: «а как же я?». – Кю, что ты чувствуешь? – ты поднял на меня глаза, смотря с непониманием и неким разочарованием. – Кю… я же не знаю… абсолютно ничего не знаю… Как это, любить? – Ах, ты об этом… – как-то облегчённо вздохнув, ты убрал ноутбук с коленей и поднялся с кровати. Взял со стола несколько листов и подошёл ко мне. – То так, – ты начал рвать бумагу на мелкие кусочки. – То так, – белые конфетти над моей головой взметнулись вверх и стали медленно оседать на покрывало моей кровати. – То все мои чувства натянуты до предела, страшно сорваться и всё испортить. Иногда хочется вырваться из этого мира, но тот, кого люблю, не отпускает, даже не подозревая об этом. А бывает, одной улыбки достаточно, чтобы всё внутри меня затрепетало. Тогда хочется видеть, чувствовать, ощущать каждой клеточкой, сгорать от желания, терпеть эту волнующую всё мое существо негу, лишь бы это не заканчивалось, лишь бы любимый человек был счастлив, доволен мной. – Кто она? – я глубоко вздохнул, получив так необходимую мне дозу воздуха, ведь пока ты говорил, я даже пошевелиться не мог. Ты погрузил меня в столь сладкую и в то же время болезненную истому, что сердце начало замирать от одного твоего слова, готовясь услышать продолжение. Тогда мне показалось, что всё, о чем ты рассказывал, я уже испытывал, но понять не мог, по отношению к кому. Этот человек был дорог мне. Я любил его? – А что если это он? – ты с надеждой посмотрел на меня, ожидая ответа. Но я был слишком глубоко погружён в свои собственные мысли, что даже не услышал тебя. Пропустил мимо глаз и твой вопрос, и твой взгляд, хотя и смотрел на тебя в упор. Позже, не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я смог понять сказанное тобой, эта картинка воссоздалась в моей памяти, и я, наконец, очнулся. – Кю, а к двум сразу подобные чувства возможно испытывать? – К кому? – столько грусти в твоих глазах я ещё ни разу не видел. Никогда она не снедала тебя изнутри. Ты никогда не показывал ее мне? Почему? – Кого ты любишь, Кю? – просто не может быть того, о чём я думаю. Невозможно! – Тебя… – совсем тихо выдохнул ты, но этого было достаточно, чтобы взорвать моё понимание. Всё разрушилось на корню. На миг исчезло и тяжёлым грузом засыпало меня с головой. Что это? Как ты можешь меня любить? Я не понимал этого. Ты был моим другом, одним из самых лучших, одним из самых важных для меня людей. Я любил тебя, но не как единственного. Моё сердце быстрее билось при встрече с тобой, я нежился от твоих объятий, я позволял тебе намного больше, чем кому-либо. Была ли это моя ошибка, и как должно было бы быть? – Кю, тогда что такое любовь, – наверно, с каждым новый произнесённым мною вопросом, я путал тебя всё больше. Мне необходимо было узнать всё, ведь возможно я сам себя путал, я заблуждался, не понимая значений слов «дружба» и «любовь». Я не знал, где заканчивается одно и начинается другое, не знал той границы, которую нельзя было переходить, чтобы мы с тобой остались друзьями. Я не знал, что и я тебя уже люблю и давно не считаю просто своим другом. – Любовь… она больше дружбы, – совсем чуть-чуть перефразировал ты предыдущую свою фразу. – Но между ними не так много разницы. Я долго её не мог увидеть, и даже сейчас не до конца разобрался. – Как ты тогда определил, что любишь меня? – я осознал, что делаю больно, что не должен, что нужно дать ответ на твои чувства, а не продолжать задавать вопросы, но не мог остановиться. – Не думаешь, что это уже слишком? – измученным голосом прошептал ты. – Кю, пожалуйста… Ты всё ещё стоял около моей кровати, засунув руки в карманы спортивных штанов. Не зная, чем сломать тебя на признание, я приподнялся, вставая коленями на край матраса, и потянулся к тебе. Легким, пробующим поцелуем коснулся твоих губ и отстранился, чтобы заглянуть тебе в глаза. Мне было интересно, как ты отреагируешь, что при этом почувствую я сам. Ничего противного. Твои губы были такими же мягкими, как и у всех девушек, с которыми я целовался раньше. Их сладким вкусом тогда стал манговый сок, который ты незадолго до этого пил, но для души этот вкус был ещё слаще, для сердца же – невыносим. Ожившая мышца в груди отбивала бешеный ритм ещё долго после того, как поцелуй прервался, а ты в это время смотрел на меня опаляющим взглядом. – Хочу тебя… – одними губами произнёс ты, но мне этого хватило, чтобы понять. – Я хочу тебя, Сонмин, – чуть громче и увереннее прозвучал твой голос на повторе, и ты в противовес своим словам сделал шаг назад, продолжая смотреть на меня и сжимая руки в кулаки в карманах. – Сейчас или… – Постоянно! Ты возбуждаешь меня. Моё подсознание заставляешь ликовать, тело изнывать от желания. Мне необходимы твои прикосновения, взгляды, твой голос, улыбка. Я уже научился этим дышать. – Ты и, правда… – я слез с кровати и шагнул к тебе, протягивая руку к твоему лицу, чтобы успокоить касанием щеки, снять напряжение, которое чувствовалось в твоем голосе. – Да! Я люблю тебя! – не подпустив меня к себе, ты отошёл в другую сторону к окну и, разорвав зрительный контакт со мной, упёрся руками в подоконник. – Мне ничего не нужно. – Кю… – Я тебя никогда не трону. – Кюхён. – Что ещё? – ты разозлился, посмотрел на меня с таким гневом и разочарованием во взгляде, что я испугался, опустившись обратно на кровать. – Дурак ты, Чо Кюхён! Слушать меня не хочешь! Подумать не даёшь! Я себя понять не могу, а тут ещё ты… – каждое новое слово из моих уст звучало всё громче предыдущего, в голосе слышались предпосылки раздражения и истерики. Но мысли путались, вселяя в меня растерянность и выбивая землю из-под ног. – Помоги мне… Научи меня… Ммм? Ты даже ухом не повел, а мне хотелось, чтобы ты подошёл ко мне, обнял, подарил своё тепло. Хотел я, и делал я. Собрав всю волю в кулак, переборов свой страх перед ещё неизвестным мне, я поднялся с кровати и на ватных ногах медленно подошёл к тебе. Крепко обнял со спины, обвивая твою талию руками. Тогда казалось, что соприкасаюсь с тобой каждой клеточкой, что ближе быть и не может. – Кю, позволь мне, – я опустил подбородок тебе на плечо и глубоко вдохнул твой запах, от которого сердечко в груди затрепетало и мурашки пробежались по коже. – Покажи мне, что чувствуешь… – Сразу предупреждаю, я за себя не отвечаю, – ты повернул голову и посмотрел на меня. Легкая полуулыбка коснулась твоих пухлых губ, которые мне так хотелось вновь попробовать на вкус. Всматриваясь в черты красивого лица, я кивнул, соглашаясь на твоё условие, и не отрывая взгляда от желанных губ, привстал на носочки, чтобы уж точно дотянуться, и уже второй раз за вечер поцеловал тебя. Тебя – парня, такого же, как и я сам, без мягкой пышной груди, с членом в штанах и с грубыми руками. Углубляя поцелуй, ты развернулся в кольце моих рук и сам прижал меня к себе, позволяя почувствовать своё возбуждение. Твой язычок проворно ласкал нёбо, переплетался с моим, а жаркое дыхание душило меня приятным упоением, перекрывало поток мыслей, в которых кроме тебя и твоих прикосновений ничего не задерживалось. Горячими руками ты сжимал кожу у меня на спине под пижамой, оставляя приятное ощущение ещё на долгое время. Я думал позволить тебе тогда всё, что ты бы не захотел, но мои животные инстинкты брали верх, и я боролся с тобой за лидерство, раз за разом перенимал инициативу, желая доставить тебе максимум удовольствия. Стянув твою свободную домашнюю футболку, я толкнул тебя на свою кровать, ловко успев убрать с неё небольшой поднос с бутылкой ещё недопитого вина и открытой плиткой чёрного шоколада. Оседлав твои бёдра и сжав их между коленей, я снял и с себя пижамную рубашку и наклонился к тебе, снова ловя твои губы в страстном поцелуе. Ты притягивал меня к себе, так, что я практически лежал на тебе, но как бы мне не были приятны ощущения твоего тепла, я хотел почувствовать твою кожу под руками, исследовать пальчиками каждый доступный её участок. Грудные мышцы, плоский живот, светлые шрамы от аварии… Меня в момент захлестнула боль с головой. Однажды я мог тебя потерять. Тебя могло и не быть сейчас со мной. Что бы я тогда делал? Не это ли любовь – страх лишиться чего-то дорогого, без чего не знаешь, как и жить? Конечно, потерять дружбу я также боялся, но перенести эту потерю мог и без лишних страданий. Но ты… Выпрямившись в спине, я посмотрел на тебя, закусившего губу и сжимающего мои колени в руках. Ты всегда был для меня красив, но в тот момент твоя красота сводила с ума, лишая способности мыслить совсем. Потянувшись к резинке твоих штанов, я начал целовать каждый шрамик, зализывая их язычком, слыша твоё участившееся дыхание и еле сдерживаемые стоны. Ты выгнулся дугой, когда я обхватил рукой твой возбуждённый член, приспустив немного брюки с плавками, и резко передёрнул, не зная, как лучше и что вообще стоит делать. Ощущения были новыми и для меня, и для тебя. Хотелось как лучше, но получалось неумело, хотя и доставляло наслаждение. Томно вздохнув, ты приподнялся на одном локте и, пробежавшись пальчиками по моей груди и животу, протянул руку ко мне, начиная поглаживать мою возбуждённую плоть через тонкую ткань, срывая с моих губ первый блаженный стон. До тебя, я ещё ни разу не испытывал столь болезненного желания, никогда мышцы внизу живота не затягивались в столь тугой узел и никогда не хотелось быстрой разрядки. И мне безумно нравилось, что с тобой я не переставал открывать в себе новые стороны. – Сними их, – дёрнув за резинку моих пижамных штанов и вскинув бёдра, сильнее толкнувшись мне в руку, прошептал ты мне на ухо, пуская новую волну мурашек по всему моему телу своим шелковистым голосом. – Думаю, сегодня нам и этого будет достаточно… На мои слова ты тихо огрызнулся, но, не успев достойно возразить, захлебнулся новым стоном. Сжав наши члены, я начал медленно двигать рукой по стволам, размазывая выступившую на головках смазку, постепенно наращивая темп, вместе с тобой ощущая приятную негу. Ты ещё немного приподнялся, обнимая меня за шею, и развязно поцеловал, ловя ртом сладкие стоны. Одна моя рука продолжала надрачивать нам, другой я вырисовывал узоры на твоей спине. Ты же зарылся пальцами в моих волосах, царапая кожу головы короткими ноготками. Оттянув мою голову назад, оставил засос на шее и принялся покусывать кожу на плече. – Кю… – на выдохе простонал я и кончил первым тебе на живот. Ты продолжил за меня движение руки на своём члене, и буквально через несколько секунд я сквозь пелену собственного блаженства увидел удовлетворённое выражение твоего лица. Подрагивающие ресницы, сведённые у переносицы брови и довольная улыбка на губах, с которых невольно слетело признание в любви ко мне. –Люблю тебя, – повторил ты, заваливаясь назад на подушку и утягивая меня за собой. Протянув руку к прикроватной тумбочке, на которой всегда имелась коробка с салфетками, я взял парочку и вытер свою сперму с твоего живота. В это время ты сам протирал свои руки другой салфеткой и натягивал на меня штаны, не лишая себя возможности лишний раз коснуться моей разгорячённой кожи. – Подождёшь немного меня? – заглаживая свой, скорее всего, не очень приятный для тебя вопрос лёгким касанием твоих губ своими, я лёг рядом с тобой, укладывая голову тебе на плечо и утыкаясь носом в шею. – Я дождусь! – уверенно заявил ты, сжав меня в объятиях и глубоко вдыхая воздух, в котором ещё пахло мускусом и лёгким винным ароматом. В тот вечер мы так и уснули в обнимку, довольствуясь так необходимой близостью друг друга. Засыпая, я слышал размеренное биение твоего сердца в груди, кожей ощущал твоё горячее и ласкающее дыхание и старательно сживался с новыми чувствами, что воевали во мне с привычными устоями. Откинув сомнения, я провалился в сон, в котором главным героем стал ты. Утром проснулся в приподнятом настроении и на удивление раньше обычного. За окном поливал дождь, отбивая по стеклу незамысловатый ритм, а в душе всё благоухало и цвело яркими красками, которые буквально несколько часов назад подарил мне ты. Аккуратно, стараясь не разбудить тебя, я поднялся с кровати и, выскользнув из комнаты, направился в ванную приводить себя в порядок после прошедшего вечера. На шее красовался побуревший за ночь засос, чуть выше ключицы были видны следы от твоих зубов. Я кожей всё ещё ощущал твои жаркие прикосновения и пылкие поцелуи, а картинка того, чем мы занимались, была также ясна, как если бы я просматривал всё на повторе. Закончив с утренним туалетом и повесив на шею полотенце, чтобы хоть немного прикрыться – вышел я из комнаты в одних пижамных штанах, – я прошёл в кухню, где уже попивал ароматный кофе Хёкдже и рылся в своём телефоне. Он так увлечённо занимался своим делом, что не замечал моего присутствия вплоть до того, как я не обнял его, поставив свой завтрак рядом с ним. – Хёки, я так счастлив! – пропел я ему на ухо, прижимаясь со спины и слегка расшатывая его из стороны в сторону. – Рад за тебя, дружище! Дружище… Просто друг. Да! Так и должно быть. Именно друг. Не больше. Больше может теперь быть только Кюхён. Только он. Как любимый? Наверно… Скорее всего. Точно! Сознание всколыхнулось пониманием моих собственных чувств, и я расплылся в ещё более счастливой улыбке, прижимаясь ещё крепче к Хёку. – Что же у тебя такое произошло, что ты готов меня задушить? – хриплым голосом проговорил Ынхёк, расцепляя замок моих рук на своей груди. – Прости-прости! – поправив на друге помятую моими нежностями футболку, я плюхнулся на стул рядом с ним. – Кажется, я нашёл что-то очень важное для себя! А есть сахар? – Ты же без сахара пьёшь… – Стоит попробовать, – мило улыбнувшись, я протянул руку к кружке Хёка, чей кофе всегда был сладок. – Ммм, неплохо! – Хочешь пирожного? – А есть? – в моём голосе слышался нескрываемый восторг, а глаза, наверно, сыпали, искрами счастья. – Ты вчера какой-то сам не свой был, вот я и купил… – Хёки, я люблю тебя! Снова обняв друга, я не заметил, как ты вошёл в кухню и бросил на нас злостный взгляд. Мне было настолько хорошо и спокойно на душе, что я не сразу понял причину твоего понурого выражения лица. Принявшись обслуживать тебя, усаживая за стол рядом с собой, наливая тебе утренний кофе, делясь с тобой пирожным, я крутился вокруг, то и дело задевая тебя и чувствуя, как ты вздрагиваешь от моих прикосновений. – Хёкдже, сегодня же выходной, ты чего так рано встал? – обратился ты к Хёку, даже не удосужившись хотя бы немного скрыть своё раздражение в голосе. – Донхэ должен вот-вот вернуться с Таиланда… да и Шивон тоже, – добавил он, отвечая на твой вопрос, слегка залившись румянцем и совершенно не заметив твоего недоброго настроя против него. – Ах, вот как, – ты пробубнил себе под нос и отпил немного кофе. – Хёки, хочешь? – я предложил другу вторую половинку своего пирожного. – Нет, спасибо, – Хёкдже улыбнулся своей неповторимой улыбкой и снова уткнулся в экран телефона. Утреннюю тишину в общежитии, где практически все ещё спали в свой законный выходной, нарушал лишь дождь, тихо постукивающий в окно, и редкие причмокивания, характерные завтраку. Я находился между двух огней, которые согревали меня своим присутствием. По одну руку сидел мой лучший друг, который, кажется, тоже нашёл свою любовь, но остался всё тем же Хёкдже, что и несколько лет назад, когда мы только познакомились, когда я обрёл хорошего человечка, за которым хотелось следовать повсюду. С другой стороны меня согревал ты, за одну ночь ставший частичкой моей души, желанной и волнующей сознание, любыми способами стремящейся обратить на себя внимании. – Ты оделся бы, а то светишь своими засосами на всю кухню, – нарочно громко проговорил ты, а я тут же перевёл взгляд с тебя на Хёка, который улыбался то ли твоим словам, то ли тому, что нашёл в телефоне. Я так и не узнал, слышал ли он тебя тогда и понял ли наши с тобой отношения. Но я был счастлив и тому, что вы оба оставались всегда рядом со мной, принимали меня таким, каким я был, не пытались изменить и любили меня. Хёкдже как друга и брата, ты как никто другой. Я отвечал вам взаимностью и через некоторое время чётко определил грань между дружбой и любовью. Хоть я и был способен на что угодно ради вас обоих, но к тебе меня буквально магнитило, мысли всегда витали где-то поблизости тебя. То, что я испытывал к тебе, было не больше любви, но ведь большего и не бывает. Я первым ушёл с кухни, потрепав тебя по плечу и бросив Хёку что-то типа «Удачного дня!». Направился в комнату исполнить твое пожелание, только решил ещё и переодеться. Уже почти полностью разделся, как услышал щелчок дверного замка, а после ты прижался ко мне со спины, прохладными пальцами пробегаясь по коже живота. – Доброе утро, любимый! – твой шёпот взбудоражил мои ощущения, ласкающие тело изнутри. Мурашки табуном пробежались от уха к кончикам пальцев и вернулись обратно, концентрируясь в тех местах, где ты меня касался. – Доброе… – я откинул голову тебе на плечо, прося внимания к своей шее, где ты оставил прошлым вечером свои метки. То утро было солнечным, хотя и поливал дождь. Один разговор, одна ночь перевернули мой маленький мир с ног на голову и вселили в него куда больше. По полочкам были разложены все мои чувства, эмоции и восприятие происходящего вокруг. Каждому было дано своё название и лимиты, граничащие с соседними. Чётко осознав и признав свою любовь, я выделил для тебя самое большое и центральное место в своём сердце. Душой я всегда стал находиться рядом с тобой. Телом всегда оставался верен тебе. И мне хотелось бы никогда ничего не менять, но время неумолимо несло нас в будущее, где не суждено было быть бесконечному счастью. – Теперь мы друзья? – Да… Спустя несколько лет счастливых дней, освещённых солнцем даже в пасмурную погоду, и страстных ночей в свете огня наших тел, мы расстались. Чувства перегорели. Осталась лишь привязанность к близкому человеку, хорошее отношение, готовность защищать, но не любовь. Я стал относиться к тебе как к другу, к лучшему другу, получая точно такую же отдачу в ответ. Больше не были необходимыми поцелуи, прикосновения рук, взгляды не вызывали прежней дрожи, слыша голос, не хотелось творить. Всё исчезло, оставив самое приятное в воспоминаниях. Оставив отношения между двумя, когда-то любящими друг друга людьми на грани дружбы, которой уже не стать было «не больше любви».