она меня бесит

Зака, несомненно, раздражает эта девчонка. И каждый раз, когда в школьном коридоре его взгляд встречается с ее дохлыми глазищами, он недовольно фыркает, как рассерженный кот, щуря глаза. В ней его бесит все: огромные голубые глаза, в которых проглядывается непроходимая тупость (стоит сказать, что это замечает только сам Зак), мертвецки бледная кожа, да такая, что хочется вылить на нее пару тюбиков автозагара, но еще больше его бесят губы, уголки которых опущены всякий раз, когда Фостер выискивает ее глазами. Но не то чтобы намеренно выискивает, все происходит благодаря каким-то неизвестным порывам, что вводит Зака в бешенство. Зак думает, что возможный пинок мелкому пиздюку Эдди, напрасно ошивающемуся около Рейчел, поможет немного унять злость, но тут же стискивает зубы, потому что мыслями он постоянно возвращается к мерзкой девице. «Рейчел, Рейчел, Рейчел…» Даже имя, и то — мерзкое. Фостер недоумевает, как один человек может быть таким отвратительным, ничего не делая для этого, лишь существуя. На самом деле, Зак хочет хотя бы раз увидеть, как губы Рейчел растягиваются в улыбке или даже намеке на что-то подобное. Пусть даже если он силой схватит ее за лицо и пальцами потянет уголки, но смотреть на застывшую кислую кукольную мордашку и дальше — невыносимо. Принимать это глупейшее желание как часть самого себя парень не собирался, поэтому продолжает наблюдать издалека, раздражая себя же, словно раздирая рану, которая, вроде, не болит, но почесать жуть как хочется. *** Фостер резко открывает глаза. Фостер судорожно сглатывает, переводя взгляд сначала на окно, потом на часы. 4:37. Фостеру, по его мнению, еще спать да спать, но… Заку Фостеру опять приснилась Рейчел Гарднер. *** После нескольких сновидений, раздражающих и, честно сказать, смущающих, когда мысли в голове окончательно запутываются в корявый клубок, а относительно здоровому сну приходится помахать ручкой, Зак решает сделать то, чего никогда бы не сделал при других обстоятельствах. Считать себя идиотом будет не так страшно, как сбрендившим идиотом. Поэтому после занятий, нервничая и спотыкаясь, Фостер быстрым шагом направляется к краю школьной ограды. Однажды он совершенно случайно увидел, как Рейчел шла той дорогой домой. Пару раз, но случайно. Останавливается, не успевает отдышаться, как замечает выделяющиеся светлые волосы, и сердце начинает биться с удвоенной силой. Совершенно не готовый к следующим действиям, Зак колеблется, прежде чем окликнуть задумавшуюся девушку, и пытается напомнить себе, что раньше он чувствовал по отношению к ней раздражение, неприязнь, но уж точно не это странное чувство, когда внизу живота все сжимается, а к горлу подходит неприятный комок, и нестерпимо хочется выблевать все наружности. Кажется, это называют бабочками. Кажется, это называют влюбленностью. От этой внезапной мысли Зак дергается и грубее, чем хотелось бы, выкрикивает: — Рейчел, — отвратительное имя, вылетевшее из его собственного рта, кажется уже не таким отвратительным, и Фостер пробует еще раз. — Рейчел, стой. Но Гарднер слышит с первого раза и застывает, не шелохнувшись. На ее лице красуется легкий румянец, и Зак остервенело сжимает челюсти, потому что его ни в коей мере не должны волновать чьи-то щеки. Он подходит ближе и, не отдавая себе отчета, хватает Рейчел за запястье, слегка сжимая. Оправдывает себя тем, что не хочет, чтобы она сбежала, но хватка действительно слабая, и вырваться из нее можно на раз-два даже такой хрупкой пигалице. Попутно Зак отмечает расширившиеся голубые глаза, в которых странным образом смешиваются удивление, страх и доля любопытства. — З-Зак? — Помолчи немного, дура, — она поджимает губы, и Зак медленно переводит на них взгляд, но тут же обращает его обратно, к глазам, думая, что нужно немного помягче. Некоторое время они и стоят так, уставившись друг на друга, пока Рейчел не прерывает затянувшееся молчание: — Зак, что ты делаешь? — тихий голос врывается в голову, заставляя поморщиться. Зак же лишь сильнее сжимает руку, теперь наверняка, и подается вперед, на пару мгновений прикасаясь своими сухими и обветренными губами к ее невероятно мягким, чувствует, как подкашиваются ноги. Отстраняется, сухо выдавливает «Как же ты меня бесишь», и на долю секунды ему кажется, что на вечно тусклом лице Рей сверкнула улыбка, прежде чем он чувствует, как она упирается щекой ему в грудь.