***
Ванда выбирается из комнаты, тихо шагая босыми ногами по холодному полу. Шар энергии в её ладони слабо оттеняет предметы интерьера и мебель. Затея Клинта провалилась в первые три месяца. Они постоянно ссорились, били посуду и грозились прикончить друг друга во сне. Особой страсти это не вызывало, вопреки развитым слухам. Двадцатиминутная долбёжка для снятия напряжения — всё, чего им требовалось. Душевные раны не залечить сексом. Ванда это поняла на вторую неделю, трупом лежа в их постели. Клинт не вызывал в ней никаких чувств. Потом позвонил Стив, и относительному спокойствию пришёл тотальный конец. Им с Наташей и Скоттом удалось разработать план по отмене щелчка титана, и помощь выживших Мстителей была неоценима. Клинт особым энтузиазмом не воспылал, но согласился присоединиться, едва Ванда начала паковать вещи в дорогу — красный плащ с оборванным краем, две подвески и пара-тройка серебряных колец; больше у неё ничего не накопилось за двадцать с лишним лет жизни. В ангаре базы Мстителей, на общем собрании Ванда встретила его.***
Локи, уперев крупные изящные ладони в обшарпанный подоконник — совершенно не королевского вида, — задумчиво пялился в ночную мглу. Его стройный силуэт, облачённый в простую мирскую одежду, был окаён холодным лунным светом. Тогда, пять месяцев назад, он выглядел иначе. Ванде казалось, что богу лжи и обмана не хватало губозакаточной машины и скромности в стиле. Они с Клинтом пришли самые последние. Им были не шибко рады, если вообще такому чувству было место в тот роковой для всех момент. Ванда робко жалась к Бартону, почти инстинктивно, и опускала взгляд в пол. Глаза Стива выцвели, это она заметила в первую очередь. Борода, как знак отступления от прежнего статуса, бесследно исчезла, омоложая уставшее лицо. Но, казалось, тяжесть проигрыша титану открывала в великом капитане сохранённые льдом годы. Ванде вдруг стало безумно стыдно за собственную трусость, за поддавшееся сладкому предложению сердце. Наташа выглядела так, будто не узнавала Клинта. Постарел, потух, разбит. Ванде было стыдно и за то, что не смогла дать ему то утешение, ту свободу и любовь, на которую он рассчитывал. Истерзала истериками и фальшью, не ценила. — Ванда, это мой брат Локи. Голос Тора разрезал напряжение, электрической сетью повисшее над головой изрядно потрёпанной жизнью команды. Клинт тяжело смерил взглядом Лафейсона; не смог забыть, ведьма знала это наверняка. Ванда осмелилась взглянуть на того, чей скипетр — оболочка для камня — стал причиной существования её силы. На ответную заинтересованность бог не скупился, с жаром пронизывая её хрупкое, исхудавшее тело. Клинт вдруг ощутил острую нехватку кислорода в лёгких и, в сопровождении Наташи, вышел на балкон. Он понимал, что удержать Ванду возле себя на одной скорби было невозможно. Понимал, но принять отказывался. — Я свободен ото всех цепей, — нараспев протянул Локи, откровенно веселясь и роняя коварные улыбки направо и налево. Заложив руки за спину, он с важным видом обошёл оставшуюся без защиты Ванду. Шаг, второй. Мимолётное касание холодных пальцев. Взметнувшаяся прядь. Лёгкие тормозят процесс. Ванде нехорошо, кружится голова. Локи наклоняется совсем немного, цепляя щекой её волосы, и томно шепчет о её великолепии. Ванда не сразу понимает, что в помещении они остались одни.***
Локи чувствует её взгляд спиной. Они не спят вместе — у них разные комнаты, — но эмпатическая связь развита на все сто процентов. Ему кажется, что это началось во время последней битвы. Второе противостояние титану, уничтожение камней. Ванда сильнее его — это факт, и когда алая энергия, ровно такая же, какая сейчас пульсировала в её ладони, разверзлась кровью и пламенем, Локи впервые ощутил, что боится. Не смерти, нет. Этот страх выела собственная суть ещё в детстве. Боится потерять её. Смертную ведьму. Случайность его ошибки. Эксперимент силы, заключённой в его скипетре. Девчонку. — Ты замёрз. Отправляйся в постель, я приготовлю чай. У Локи губы искажаются доброй улыбкой; голос Ванды тихий, уютный, а ладони, коснувшиеся его плеч, тёплые и нежные. Он не помнит заботы о себе, не знает правил человеческих отношений, путается в понятиях, но рядом с Вандой эти недочёты в собственной осведомлённости кажутся незначительными. Рядом с Вандой он чувствует себя полноценно, без надобности играть на публику, лгать чувствами и накладывать иллюзии, когда внутри разрывает. Локи любуется алыми фигурами, мультяшно рассыпавшимися по их маленькой кухне, ловит движения изящных пальцев и греет свои собственные о чашку безумно вкусного чая. И, кажется, они впервые за долгое время счастливы.