Сказ про то, как Василиса мужа себе выбирала.

Василиса была девушкой своенравной и целеустремленной, и как стукнуло ей шестнадцати годков от роду, решила выйти замуж за богатыря, и хоть на голову встань, никому отговорить её не удалось. Уж как батюшка ни старался, как не расписывал бедняцкое житьё-бытьё с солдатней, голью перекатной, Василиса твёрдо стояла на своём. Перечить ей со всей отцовской строгостью батюшка побаивался, а ну как проклянет. Нет, она конечно батюшку любит, и потом как отойдёт, снимет проклятье, но рисковать все равно не стоило. А потому, повздыхав, заламывая белы рученьки, не привычные к тяжелой работе, батюшка издал указ, что отдаст в жены дочь свою единственную богатырю, прошедшему испытание царское. Василиса, не долго думая, согласилась. Прав, батюшка, негоже царской дочке за кого попало замуж выходить, уж если богатырь, то самый лучший, самый сильный и лицом пригожий, а то ну как страсть болотная попадется, как с таким жизнь прожить, да детишек нажить. Сердце радоваться должно объятиям жарким, да поцелуям крепким. Братья Василисины только хмыкнули, да промолчали - знали крутой норов сестрицы своей. Такую в узде удержать только богатырь сможет, да и то не факт, но уж продержится богатырь всяко разно дольше обычного человека. Через месяц стали в столицу богатыри съезжаться со всей страны, да ещё и из-за границ, басурманские приехали, тоже, значится решили счастье попытать, силушкой похвалиться. Людей посмотреть, да себя показать, и за царскую дочку, красоты неписанной, побороться. И вот начались бои богатырские. Василиса, дочка царская, на всех была, смотрела на богатырей, да примечала, кто каков, у кого какой норов, да покладистость, да ширину плеч и крепость рук вниманием не обделила. Все высматривала, на чьём твёрдом плече почивать сладко будет. Разные воины бились в кругу за тело её белое и косы черные. Никто особо душе не глянулся. Этот страшный, что смертный грех, этот весь в шрамах, тот что тебе медведь-гора, задавит ночью не дай Бог. Никак Василисушка не могла присмотреть жениха себе. То тощ, то жирен, то неповоротлив, то зол на весь мир, чужой кровью без разбору заливает песок. Опечалилась дева красная, прикрыла перстами белыми лицо своё. Тут ей на колени голубь упал резной. И уж такой пригожий узор на нем оказался, залюбовалась девонька, повела пальцами по краям и заулыбалась наконец-то. Стала искать взглядом, кто порадовал подарочком, глядь, да то новый конюх царский, месяц как взяли его только, но со скотиной управлялся весьма споро, Василиса сама частенько прогуливала гнедого своего, заметила конюха нового. Ишь стоит и улыбается как дурачок. Но статью вышел, хоть с лица и не велик красавец, особенно с этим глупым выражением. Василиса отчего то не стала кочевряжиться, платком узорным накрыла подарочек и благосклонно голову склонила. Тут лицо конюха ещё глупее стало, расплылся он в улыбке до ушей и взглядом коровьим царскую дочку поедать начал. Подняла она очи ясные к небу синему и взмолилась богам о глупости людской. Вышел в круг наконец-то и конюх царский, ибо не было запрета в указе кому нельзя бороться за царевну. Победил он всех богатырей, но не смог одолеть того, что как медведь-гора. Прижал конюха к земле острогой страшный воин, заколоть собрался красна молодца. Потемнела тут лицом Василиса, царская дочка. Вскочила с места своего, что сидела подле батюшки, повела руками вперёд, да зашептала громко. Налетел тут ветер сильный, да закружили вороны вокруг злого богатыря, захлопали, заполошили на ветру одежды царевны, и вся она страшная сделалась. Попадали тут все люди вокруг на колени, голову руками закрывая. Только богатырь, что как медведь-гора на месте стоять остался и конюх царский хоть и избит был знатно, и под острогой лежал, но улыбался все так же глупо, в глаза черные Василисе глядючи. Закричала тут Василиса, царская дочка, не своим голосом: - Отпусти богатыря воин страшный по хорошему, а не то примешь страшную смерть от моей руки. Не поверил ей богатырь, что как медведь-гора, ухмылялся зло, насмехался над бабьими угрозами. Говорил царевне злые слова, что указ издал царь - батюшка и достанется ему Василиса по праву сильного. Приведёт он царевну в свой дом и слушаться мужа заставит. И ответила ему Василиса, дочка царская: - Все свидетели тут, люди добрые, сам он выбрал судьбину свою, не кляните меня его мать и отец, за расправу скорую над злым чадом своим. Угрожать он посмел дочке царской, единственной, и не выполнил её просьбу человеческую. Подняла руки к небу Василиса, заговорила быстро и нараспев, поднялся тут ветер сильнее прежнего, закружил вокруг богатыря, что как медведь-гора, тучи черные сгустились над его головой. Испугался тут богатырь медведь-гора, выпустил из рук острогу, которой прижимал к земле добра молодца, конюха царского, замахал он руками, да упал на колени перед Василисой, царской дочкой. Но непреклонна осталась царевна, загрохотало тут, завыло вокруг, вырвался из-под остроги, встал и понуро побрел подальше царский конюх, заметила кровь его алую, по руке струящуюся Василиса. Разгневалась она сильно, как взмахнула рукой, да как ударил столб света небесный в богатыря, что как медведь-гора, только угольки от него и остались, да вороны черные на его станках запрыгали. Только после этого успокоилась Василиса, опустила руки, потом топнула ножкой в сафьяновом алом сапожке, указала на конюха царского перстом белым, колечками унизанным, и сказала так, что слышно было всем вокруг: - Его выбираю. Быть этому богатырю моим женихом. Обернулся тут лицом к Василисе царский конюх, да заулыбался глупее прежнего, да поклонился в ноги царю-батюшке. Тот так напутствовал молодого жениха: - Видал? Лишний раз не гневи молодую жену, а то пришибет ненароком. - Люблю я её, любая она мне люба, и в гневе и в радости, - отвечал бесстрашно царский конюх. На том и порешили, сыграли свадьбу царскую, да закатили пир на весь мир. Целовались молодые перед всем честным народом долго да сладко. Прижимал конюх царский, к груди своей широкой царевну крепко. Радомиром его звали, да и не конюхом совсем он оказался, а боярским сыном. Влюбился в царевну без памяти, как увидел, да решил разузнать есть ли шанс, вот и пристроился на конюшню царскую. Медовуха рекой лилась на том пиру, фазаны да лебеди на закуску были. Царь батюшка рад очень был, что любимую строптивую дочку удачно пристроил. С любящим мужем не станет она лютовать, да проклятья на кого ни попадя насылать, а там глядишь и детишки пойдут, всяко занята будет делом. И только старенький учитель темной магии тихо вздыхал в уголочке, не забывая осушать кубок и покусывать лебяжью ножку - "а ведь какой талант у девочки был, иэх.. псу под хвост теперь все мои планы по завоеванию мира, ну хоть со двора не гонят и то ладно, может еще кто в ученики пойдет ко мне, не так уж я и стар еще".