Одиночество

Муцуки бьется в беззвучной истерике, когда видит, что Сасаке смотрит взглядом полным обожания на свою беременную уже жену. Тоору просто не понимает, что сенсей нашёл в этой Тоуке. Ее имя словно язва, ее персональная язва, разъедающая ее изнутри. Возможно, она скоро умрет от этой язвы, а пока Муцуки живет с ужасной болью. Урие крушит все подряд в приступах ярости, когда видит, что взгляд Тоору направлен на этого лицемера Канеки. Зачем Тоору смотрит на него? Почему в ее глазах отражается бесконечное обожание и бесконечная тоска? Разве не он, Урие, помогал ей и поддерживал ее в трудную минуту, защищал ее, маленькую и хрупкую от этого жестокого мира. (Вот бы кто-нибудь защитил от мира Урие). Однажды, после очередного совместного посещения «любимого» сенсея Урие все же не выдерживает тот ужасный груз чувств. Он срывается на Муцуки обзывая ее лицемеркой (а ведь главный лицемер его личной трагедии-он сам). Муцуки не понимает его. Ее чувства к сенсею ее личное дело. Зачем Урие вмешивается? Она уже не маленькая, запутавшийся в себе девочка, она взрослая самодостаточная и независимая(почти независимая) женщина. Она героиня своей трагедии. Они бесконечно гордые(бесконечно одинокие). Когда Муцуки наконец понимает это, ей хочется смеяться, смеяться до слез, до сведённых судорогой скул, смеяться над собственной глупостью, но вместо этого она решает поделиться своим одиночеством с Урие. Ведь два одиночества могут помочь друг-другу. Лишь бы Урие понял ее, помог ей, он ведь всегда помогал. Она нуждается в нем. Муцуки боится Урие, но страх одиночества сильнее. Муцуки больше не смотрит на Канеки, Урие больше не называет Муцуки лицемеркой.