Ночные надежды

Всё кончено, и мои губы кривит грустная ухмылка. Раз и навсегда. Непременно уволюсь, когда отпуск закончится. Вот так, подложу ему свинью, все по заслугам. Устрою сюрприз. Представляю, как его красивое лицо искривится в недоумении, когда я шлёпну заполненный бланк на его стол. Он, конечно же, будет зол, наверняка припасет кучу мелкого дерьма, которую я должна буду разгребать по возвращению из отпуска. Сердце колотится и я наливаю в стакан еще виски, кстати, отвратительного на вкус, по-моему, в местные магазины и не завозят другое пойло. Что пиво, что вино, что виски, все отвратительное и после всего на утро трещит башка. Я плачу, вытираю глаза пальцами и нелепо размазываю по лицу тушь. Достаю смартфон, чтобы набрать подруге, которая осталась за много километров от этого городка, как и вся моя прежняя, чудесная жизнь. На заставке весь наш отдел и… и он, естественно, тоже. Эта дурацкая фотка для местной газеты. Я делаю несколько больших глотков мерзкого вискаря и кашляю, кажется, жгучая жидкость жжёт мне пищевод. Конечно же, ниоткуда я не уволюсь. Я обещаю это сама себе чуть ли не каждую неделю, каждый раз, когда замечаю какой-то особенно безразличный его взгляд. Я для него по значимости где-то между мебелью и туалетной бумагой. У меня начинается пьяная паранойя, мне слышится треск со стороны прихожей, я, чуть не опрокинув бутылку, вскакиваю из-за стола и кидаюсь к входной двери, распахиваю её, но там естественно никого нет. Нервы ни к черту, закрываю дверь, иду обратно на кухню. Сижу долго, до часа ночи, успев выпить остатки алкоголя, доев лапшу с грибами шиитаки. К часу ночи я уже в хлам и мне бы пойти в свою холодную постель, может уснуть, может помастурбировать со слезами на глазах, но я решаю проветриться и выйти покурить. Сижу на ступеньках и зябко ёжусь плечами, как замерзший воробей. Я редко курю, только когда изрядно пьяная или нервы совсем взвинчены, а сейчас и то и другое. Хорошо, что завтра я хотя бы на время смогу уехать и отрешиться от этого блядского цирка. — Зажигалки не найдется? — у мужчины приятный голос, но я вздрагиваю, как от удара током. Надо же, совсем потеряла мозги, даже не заметила, как он подкрался. Всё же неудобно и гадко снимать жильё на одной из центральных улочек, вот так любой прохожий может нарушить твой покой. — Да, — как-то невнятно отвечаю я и протягиваю ему зажигалку, поднимаясь со ступеней. Смотрю на него, сфокусировав взгляд. Да это же наследничек Линдеманна, вот так да! Видимо моё лицо меняется, потому что наследничек мне заговорщически подмигивает. — А вы почему не в гостинице? — я надеваю маску серьезной женщины, сотрудницы полиции, поспешно пряча в карман маску отчаявшейся пьяной дурочки, по уши влюбленной в шефа. — Прогуливаюсь. А вы почему пьяны? Я молча пожимаю окончательно замерзшими плечами. Он прав и не обязан отвечать. В какой-то момент у меня мелькает дикая мысль схватить его за шарф и затащить в свою спальню, но я слегка морщу нос — это отчаяние и виски, бредовые идеи о заполнении пустоты хоть чем-то. — Глупый вышел диалог. — он со мной почти одного роста и это почему-то меня смешит. Я улыбаюсь. — Вы хорошенькая. — констатирует племянник Линдеманна, оглядывая меня с ног в домашних тапочках до взъерошенной головы. — Из-за мужчины пьете? — Не имеет значения. — неужели у меня на лбу написано?! Чувствую, что краснею. — Это вы зря, от алкоголя легче точно не станет, только на утро хуже будет. — Ох, да вы что! — щедро лью в голос побольше сарказма. — А то я и не знала. — Да вы как-то не похожи на профи в алкоголизме. — он усмехается, отходит, тушит бычок об урну, стоящую в паре метров от входа. — Простите, если ошибся. — Хам, — угрюмо выдыхаю я в воздух табачным дымом. — Спокойной ночи. — он оборачивается и улыбается. Я лежу в постели под одеялом и ворочаюсь в попытках устроиться поудобнее. В основном в голове только лицо Риделя, но внезапно в пьяном мозгу искрой мелькает силуэт вечернего прохожего и я слышу короткое «Вы хорошенькая» и по лицу расплывается глупая пьяная улыбка. Ничего, когда-нибудь шеф тоже это осознает и оценит. По крайней мере я всё еще верю.