всех нужнее

в почти что глухой тишине комнаты раздаётся трель телефона, заставляя тебя недовольно дёрнуться - ну кто только додумался звонить в такое время? поздно же, почти ночь. лениво вытаскиваешь себя из любимого кресла, и завернувшись в плед плетёшься к телефону. — алло? — привет, свитхарт, чего так долго, денежки-то капают! непонимающе сверлишь трубку взглядом, пока осознание не освещает мысли где-то изнутри: роджер же. пока ты тупила, он успел рассказать, что на улице чертовски холодно, и он ещё днём купил какое-то красное вино, по совету брайана. — в общем, мы уже закончили, и я приду к тебе, окей? жди! — и вешает трубку. ну, или их просто разъединяют - лишних денег никогда не было. прохладную дрёму словно рукой снимает - он же сейчас придёт. с вином и своим чудесным настроением, отогревающим весь лондон, и тебя заодно. ты не знаешь, почему он приходит каждый раз, почему позволяет тебе себе подолгу смотреть в глаза, и будто бы залипать там навеки в лёгкой алкогольной дымке. просто иногда твоё сердце больно-больно щемит от распирающей нежности и ускоряет свой ход в самом приятном смысле из всех. для роджера почему-то не нужно быть красивой, накручивать волосы на неудобной плойке и румянить скулы, он почему-то предпочитает выуживать из твоих волос домашние крабики и смешливо вглядываться в уютные футболки с выцветшими рисунками. звонок он почему-то всегда игнорирует, выстукивая по деревянной двери незамысловатые партии - показушник! - но ты точно знаешь, что это тейлор, и открываешь, даже не проверив. потому что, ну правда, кто если не он. а роджер даже сегодня тепло улыбается, заставляя сердечные мышцы больновато сжаться (и даже улыбка эта у него не для всех. её видело лишь несколько человек, и ты с почётом входишь в их круг) из затасканной небольшой сумки, замечаешь, торчит бутылка вина с бордовой этикеткой и барабанные палочки, любовно перетянутые твоей старой резинкой. сколько уже времени прошло, а эта старая привычка до сих пор сохранилась. приходит осознание, что ты до сих пор кутаешься в плед, но роджера, кажется, это совершенно не смущает, и он по-хозяйски утаскивает из кухни парочку чайных чашечек, пристраивая их на небольшом столике в большой комнате. чуть дальше стоит диван и любимое кресло, но именно сейчас его хочется проигнорировать, и сесть рядышком. потому что роджер - будто солнышко (с красным вином в обнимку). сок наполняет кружки, и внутри становится ещё теплее, но пока не пьяно - просто хорошо от осознания идилличности момента. он болтает, размахивая кружкой, рассказывает про войну с усилителями, и про то, что новая песня возымела успех у публики, заражая своим хорошим настроением. — скоро рождество, — невпопад говоришь ты, давным-давно пристроив свою голову на чужом плече. интересно, а ему волосы не колются? — ага. — есть планы? — а то. собирался с тобой встретить, всё равно билетов никуда уже не достать. внезапно хочется обниматься, но понять, это - любовь ко всему вокруг, вызванная алкоголем, или что-то другое, очень сложно, поэтому тянешь руку и теребишь завязки на его странноватой рубашке, а глаза сами собой медленно начинают закрываться. это точно понятно - винное. — я спать хочу, — будто жалуешься. — так спи, — легко прилетает ответ, и ты, к удивлению, совершенно не против. концентрируешься на соседском радио, по которому крутят исключительно новогодние песни, и медленно, будто бы стекаешь в сон. а роджер тем временем осторожно убирает волосы со лба, закутав в плед потеплее, и мягко улыбается каким-то собственным мыслям.