Эстетика нелюбви

Утро Маурер началось в час дня. Сегодня она в кои-то веки забила на обязательный режим и её абсолютно не грызла совесть. На завтрак гранола с обезжиренным йогуртом, от которого уже тянуло блевать, но Маурер не сдавалась — нужно было сбросить еще килограмм перед съёмками, иначе опять начнутся едкие замечания Камински. Потом можно было долго торчать в ванной, распаривая кожу и вымывая запах табачного дыма. В гостиницах она, не стесняясь, курила прямо в номерах, зная, что ей за это ничего не будет, но в собственной квартире девушка даже не помышляла об этом. Её любимое уютное логово с множеством мягких диванных подушек, дизайном в скандинавском стиле и кучей непрочитанных книг было для неё святыней, и она тщательно соблюдала порядок и чистоту, впрочем иногда прибегая к помощи клининг-компаний. Маурер пахала как проклятая, чтобы заработать на своё собственное жильё, и была вне себя от счастья, когда её старания увенчались успехом. После ванной лежать с ноутбуком на диване, включив параллельно еще и телевизор с огромным экраном, чтобы как можно больше заполнить звуковой и зрительный фон. Так Маурер меньше одолевали мерзкие, липкие, как щупальца огромного спрута, мысли. И никакого общества. Никаких людей. Идеально. Невозможно. Айфон нагло вибрировал на журнальном столике почти четверть часа с короткими перерывами, прежде чем смирившаяся девушка ответила на вызов. — Маурер на связи. — уныло сказала она, параллельно листая вниз в ноутбуке страничку онлайн-магазина. — Опять киснешь дома? — нарочито бодрый голос вокалиста Эмигрэйт вызывал в Маурер желание зарыться в подушки. — Не кисну, а отдыхаю. Сам знаешь. — Ты мне абсолютно не рада. — Будто бы тебе на это не насрать. — Насрать. Но я же должен поддерживать имидж. Поехали в ресторан вечером, я приглашаю. — Круспе не сомневался в ответе. А может и сомневался. Не поймешь. Чем он неувереннее себя ощущает, тем наглее себя ведёт — это она усвоила давным давно. — Поссорился с Марго, все любовницы повыходили замуж и тебя, бедняжку, некому обогреть? — девушка машинально добавила в тон кокетливых ноток. Это происходило уже автоматически. — Хочу побыть с кем-то с кем можно говорить на родном и, все ещё милом сердцу, языке, окей? — Да, такая отмазка вполне сойдет. Но сегодня я отмокаю дома. Без вариантов, Ричи. — Прекрати. — Маурер прямо услышала, как он поморщился. — Ненавижу, когда ты меня называешь. — Знаю. Но я ненавижу, когда меня дергают в выходные. — она начала теребить кончик косы, перекинутой через левой плечо. У девушки появилось странное предчувствие, что обычным разговором отделаться от Рихарда сегодня не удастся. — Ты ничего не любишь, но отлично знаешь, что пойдет на пользу твоей карьере. — ну конечно, в ход пошли грязные намёки на жёлтую прессу. Да, прошлое их появление вместе на людях произвело фурор — Рихард Круспе из Раммштайн и Бригитта Маурер, фотомодель, с экстремально быстро растущей популярностью. — Соглашайся, милая, не пожалеешь. Это то, что нужно перед твоей неделей моды. — Угу, особенно, если ты опять напьёшься и начнёшь лапать меня за задницу. Как ты тогда, кстати, выкрутился перед Марго? — Сказал, что прежде чем твою задницу лапать, её нужно сперва нащупать на твоих костях. — он противно хихикнул, но Маурер почему-то улыбнулась. Она отлично знала, что они используют друг друга. Вместе они усиливали внимание папарацци к своим персонам в сотни раз. Они и сексом то занялись в первый раз, потому что были очень пьяны и знали, что только этого от них и ждут миллионы фанатов. Она не считала себя красавицей — прежде всего она была холстом для визажистов и парикмахеров, в подростковом возрасте её дразнили серой молью из-за невыразительных чёрт лица. А Круспе никогда не был в её вкусе — стареющий металлист с ботоксом в лице и страхом приближающейся смерти в глазах. Она не любила его ни капли и даже уважала очень частично, но отлично понимала и разделяла его ценности. Они были из тех людей, которым постоянно нужно подтверждение их собственного великолепия, и они были готовы выдирать его силой. И в этом оба сходились. А любовь… Для любви у неё обязательно настанет время, Бритта верила в это как и всякая двадцатипятилетняя, преуспевающая в жизни, девушка. — Бессовестный. Что-то я не помню, чтобы ты так уж страдал, обжимаясь со мной перед камерами. Ты поосторожнее, я ведь могу и всерьёз разобидеться и рассказать прессе о тех пяти утренних минутах. — захохотала она. — Заткнись. Я просто был с похмелья. Это с кем угодно могло быть, вне зависимости от возраста, ясно? Не смей про это пиздеть! — чувствовалось, что Круспе взбесился не на шутку. Любые намёки на возраст или мужскую несостоятельность он воспринимал как смертельную обиду. — Эй, полегче, — уже серьёзнее сказала Маурер. — Я же не враг сама себе, наше сотрудничество вполне плодотворно, я не собираюсь страдать херней. Я не тупица, Рихард. До вечера? — До вечера. Если хоть слово скажешь… — Мне больше делать нечего. Лучше докажи сегодня ночью, что тот раз был случайностью. — заигрывающий тон сделал своё дело. — Посмотрим, возбудит ли меня твой тощий зад. — Круспе зло рассмеялся, но несмотря на не утихшую обиду в голосе, явно сменил гнев на милость. В трубке раздались гудки. — У-м-мфх! — замученно простонала Маурер, окончательно осознав последствия своего разговора с Круспе: необходимость вызывать стилиста и визажистку, собираться, куда-то ехать, с кем-то говорить, улыбаться и изображать восторг и веселье. — Дерьмо, дерьмо… Вечер, прихватив с собой большую часть ночи, удался на славу. Круспе заехал за ней лично на своём БМВ — видимо нарочно, чтобы журналистам было легче отследить машину. Как всегда с идеально уложенной прической (настолько идеально, что Маурер хотелось проверить не парик ли это, приклеенный к лысине), в элегантном костюме и в перчатках-беспальцовках. В свет положено выбираться только так, чтобы было не стыдно засветиться в таблоидах. Сама девушка хоть и оделась более непринужденно, но каждый элемент её наряда был скрупулёзно выверен дотошным стилистом — зауженные джинсы, футболка и кожаный пиджак от Александра Маккуин потрясающе сочетались между собой. Типичная звёздная парочка, именно так эти двое смотрелись со стороны, знаменитый на весь мир, музыкант и модель на пике своей карьеры, яркие образы, дорогая одежда и, пресытившиеся всем белым светом и друг другом в том числе, взгляды. — Забронировал столик в Ле Бернардин, ты же не против французской кухни? — мужчина словно невзначай дотронулся до костлявой коленки своей спутницы. — Худею к съёмкам. — пожала плечами Маурер и полезла в сумку за сигаретами. — Там зверские требования. — Кто снимает? — не отрывая взгляд от дороги, спросил Круспе. — Камински. — поджав губы, заявила девушка. — Хочешь поговорю с ней? Не будет тебя дрючить. — Да, а потом вместо фотографий выйдет дерьмо. Нет уж. Это моя работа — выглядеть так, как нужно фотографу. — Желание дамы — закон, но я бы всё-таки хотел, чтобы от твоей задницы хоть что-то осталось. — От твоей отщипну. — проворчала Бритта, затягиваясь никотином. — Сучка ты, — буркнул музыкант. — Я к тебе со всей душой, а ты… — Прости. Но я предупредила, что не особо хочу куда-то выбираться. — У меня завтра самолет. Нам нужно успеть засветиться до моего отъезда. — пояснил он. — Да я уже осознала. Поэтому и сижу здесь, при полном параде. — Умница, девочка, — Рихард ухмыльнулся. — Почти приехали. Ресторан оказался действительно шикарным, впрочем в этом Маурер и не сомневалась — Круспе с его пафосом никогда бы и не выбрал для свидания заведение без мишленовских звёздочек. Располагаясь за столиком, она неудачно поставила ногу и чуть не навернулась со своих каблуков. Вместо элегантного присаживания на стул вышло неуклюжее приземление, да и лодыжка отозвалась болью. — Нога! — прошипела девушка, к концу слова растягивая губы в извиняющейся улыбке. — Бритта, ты тут решила всё разнести? — скрипнул зубами Круспе. — Что там с твоей ногой? — Если вывих, то мне конец. — выражение лица модели стало по-настоящему несчастным. — Распухает, нет? Не чувствуешь? — к ним уже направлялся официант. — Ничего я не чувствую кроме боли! — мало что могло довести Бритту до паники, но своим телом, как рабочим инструментом, она безумно дорожила. И перспектива вывиха напугала её до трясучки. Она так побледнела, что даже приближающийся официант удивленно на них смотрел. — Давай сюда свою ногу. — Что? — Ногу, говорю, вытяни. Девушка с застывшей маской смущенной улыбки вытянула травмированную конечность, Круспе положил её ногу к себе на колено и стянул с неё проклятую лабутеновскую туфлю. — Принесите лёд. — Рихард улыбался как ни в чем не бывало. — Моя спутница чуть не сломала себе ногу на этих шпильках. Ох уж эти женские штучки! Маурер в глубине своего мозга тяжело вздохнула. В присутствии любых посторонних, даже обслуживающего персонала, Рихард Круспе галантный кавалер, настоящий джентльмен. Только редкие друзья и более менее постоянные знакомые знали каким раздражающим он бывает на самом деле большую часть времени. Да и о женских штучках вроде инъекций гиалуроновой кислоты, диет и утягивающего белья он знал побольше многих женщин. Лёд действительно помог. В некотором роде помогло и шампанское — в том смысле, что Маурер отвлеклась от паники и страхов за лодыжку. Под алкоголем они с Круспе весьма мило беседовали, перемывая косточки общим знакомым и обмениваясь взаимными колкостями. Подвыпившая Маурер даже осмелилась на десерт со взбитыми сливками, пока Рихард наглаживал её колени под столом, правда уже через десять минут навязчивые мысли о лишних граммах заставили её удалиться в дамскую комнату и безжалостно избавиться от калорийного лакомства. Она вернулась обратно, предварительно поправив макияж, и продолжила пить шампанское, успокоив себя мыслями о том, что после недели моды в Нью-Йорке обязательно посетит психоаналитика. Шампанское после рвоты сделало своё дело и сильное опьянение не заставило себя ждать, но, привыкшая держать лицо в любом состоянии, Маурер только чаще улыбалась и её щеки покрылись заметным румянцем, который не скрывали даже тональный крем и пудра. Круспе тоже был в явном подпитии и его прикосновения под столом всё более настойчиво намекали, что им пора продолжить следующее отделение их спектакля в номерах отеля. — Поехали, малышка? Не переживай, там всё как и здесь — по высшему разряду. — Вот ты сначала рас… расщедришься, — запнувшись, упрекнула мужчину девушка. — А потом ноешь мне, что у тебя ни на что не хватает денег. — И куда мне тебя вести? В хостел со шлюхами? — продолжая улыбаться, Круспе грубо вцепился в запястье Бритты. Та тихо ойкнула, высвобождая руку и игриво шлёпнула его пальцам, словно случайно задев острыми ногтями. — Можно устроить в следующий раз экстрим-поездку в бедные районы. — Где нас порвут на сувениры? Хватит пьяного бреда, поехали отсюда. Они дождались счета, за который заплатил Круспе, щедро оставив чаевых. Выглядело это очень впечатляюще, если не знать, что они с Маурер платили за такие вечера по очереди, причем когда платила модель, она предварительно скидывала нужную сумму на счет Рихарду, чтобы он, не дай бог, не выглядел как-то менее маскулинно в глазах людей. Вызвали водителя, чтобы спокойно добраться до отеля, минуя проблемы с полицией. А потом, вылезая из-за стола, девушка опять как-то неосторожно пошевелила ногой, так, что Круспе едва успел её подхватить. — Да ты что, налакалась так что-ли? — шёпотом возмутился он. — Нога, опять, черт… Как меня угораздило… — на глаза Бритты навернулись слезы. Круспе сомневался пару секунду, колеблясь между эффектным уходом и нежеланием заработать грыжу. — Сколько ты там весишь? Сорок пять, сорок семь? Он подхватил девушку на руки и понёс к выходу, словно она весила как пятилетний ребенок, от неожиданности Маурер округлила глаза, но тут же звонко рассмеялась. Таким образом они триумфально покинули Ле Бернардин, оставив официантов долго обсуждать их персоны. В машину Рихард сгрузил Бритту как мешок картошки, приложив ее о крышу БМВ и забористо выматерившись. — Кажется, спину сорвал… — сообщил он уже в машине, пытаясь отдышаться. — Ты, конечно, отжег, мой отец в твоем возрасте мог только бутылку водки так круто поднять. — захихикала девушка, закуривая. — Ты уверена, что весишь сорок пять, а не семьдесят пять, а? — еще раз тяжело вздохнув, спросил Круспе. — Тебе бы в спортзал походить. — продолжала глумиться пьяненькая Маурер, закуривая. Рихард отобрал у нее из руки сигарету, затянулся и вернул обратно. — Может, идея с похудением не такая уж плохая для тебя. — Как и для тебя с спортзалом. — гнула свою линию модель. — Заткнись. — Круспе привлёк её к себе и поцеловал, укусив за губу. — Помаду смажешь! — недовольно отстранилась от него Бритта. Впрочем, отнюдь не сразу. Водитель ехал так быстро, как позволяли законы. За окном мелькали огни ночного Нью-Йорка. Отель в этот раз был на удивление не помпезно шикарным, но очень даже милым. «Пожалуй, сюда можно привести кого-то, кого действительно любишь.» — подумала тогда Маурер. Номер изобилировал шелками и мягкими подушками, прямо как она любила, и ей даже закралось подозрение, что Круспе внимательно изучил её предпочтения в дизайне жилья по фотографиям в её инстаграме. В номер им принесли еще одну бутылку шампанского и фрукты, и они пили из изящных бокалов, продолжая пикировать остротами в адрес друг друга, тонко не переходя на откровенные оскорбления. Иногда Маурер казалось, что эти колючие странные отношения начинают вызывать у неё зависимость, но она никогда не забывала, что это всего лишь часть выгодного для них обоих шоу. Что думал об этом Рихард, она не знала и не очень интересовалась. Когда они были вместе, они большей частью думали о том, что подумают о них окружение и поклонники, и очень редко о чувствах друг друга. Это продолжалось и когда они оказывались наедине. Это продолжалось даже в постели. — Шёлк ужасно скользкий, — пожаловался Круспе, когда они курили после секса. — Ты всё время уезжала вниз, я старался тебя удержать и никак не мог кончить. — Да? Так это прекрасно, потому что наконец-то кончила я. — хихикнула Маурер, щурясь как довольная кошка, и целуя любовника в плечо. — Возьму фишку с шёлком на заметку. — Когда закончишь с модельной карьерой, не хочешь сделать себе грудь? Чтобы тебя можно было хоть за что-то удержать. — Уж лучше я вцеплюсь в любовника когтями. — Только попробуй расцарапать мне спину! — А кто тебе сказал, что это будешь ты? Когда я закончу с модельной карьерой, у тебя вряд ли еще будет стоять. — Я тебя сейчас придушу. Утром Маурер уехала домой, пока, уставший от сексуальных подвигов, Круспе еще спал. Она очень быстро собралась, заказала такси и через полчаса уже была дома. Нужно было входить в режим, впереди было море работы. Когда, спустя три недели, ей выдался свободный вечерок, она созвонилась со старшей сестрой, оставшейся в родном Шверине. Сестра являлась единственным членом семьи, с которым у Бритты были действительно доверительные отношения. Хотя, возможно, что вообще единственным человеком в мире, а не только в семье. — Как же я заколебалась, Дебби, солнышко! — стонала в трубку модель. — Эта сраная неделя ебаной моды свела меня с ума, у меня вчера мозоль на ноге лопнула и туфля присохла к большому пальцу, отдирать было пиздец как больно! Я сейчас тебе хорошенько поною, а потом с удовольствием выслушаю тебя. — Ной сколько влезет, — заверила её Дебора. — Если носить в себе всё говно, то можно слететь с катушек. — Ты ангел, посланный небом, чтобы оберегать меня, не иначе. — Бритта налила себе воды в стакан и залпом выпила половину. — В общем и в целом, это какой кошмар. Пашу как ишак, постоянная изжога в желудке, забываю поесть, позавчера мне опять писала эта ебанутая, я перенервничала, а потом меня стошнило. — Уверена, что стошнило от нервов? — забеспокоилась собеседница. — Ты вообще была у гастроэнтеролога или нет? Мы же договаривались, что ты сходишь. А изжога… Может перед месячными? — Да нет, они же недавно… должны были быть. — осеклась Маурер, пристально глядя в стакан воды. — Что? Черт, Бритта, ты серьёзно? — Да нет, нет, успокойся, мы же не школьники какие-то, мы предохранялись. Я точно помню. Точно. — Прямо по всем правилам контрацепции? — Хватит! Что за допрос? Нашёлся гинеколог! — отмахнулась Маурер. — Ты же знаешь, что с низким весом такое бывает. — Но ты всегда была худой. — Ну, а сейчас работа, стресс. Ладно, Дебби, мне пора… — Ты всегда съезжаешь с неприятных тем! Как маленькая, честное слово! — Дебби, я плохо тебя слышу, я перезвоню! Маурер допила воду. Завтра начинались долгожданные выходные и она решила съездить в магазин сейчас, чтобы не тратить на это завтрашнее утро, и закупиться продуктами на ближайшие пару дней — проблемы с желудком до добра не доведут. В гипермаркете она быстро набрала продукты и, неожиданно для себя самой, подкатывая тележку к кассе, взяла и кинула в тележку тест на беременность с прикассового стенда. Дома она приготовила рис с курицей, выпила фруктовый смузи, посмотрела пару серий какого-то нетфликсовского сериала, разобрала вещи из чемодана, в общем, всячески тянула время. Перед сном покурила на балконе и отправилась в туалет, прихватив с журнального столика небрежно брошенный на его край тест. — Блять! Бля-а-ать… — прозвучал из-за туалетной двери возглас отчаяния через несколько минут. Еще через секунду раздался глухой удар в стену — то ли кулаком, то ли головой. - Алло, Дебби, это полный пиздец! - через минут пятнадцать донеслось оттуда же дрожащим и всхлипывающим голосом. - Короче, кажется, я залетела...