***
Первое, что почувствовал блондин — холод. Холод, распространившийся по спине и резкая головная боль, заставившая его наконец открыть глаза. Белоснежный ослепительный свет ламп на мгновение ослепила бедолагу, он попытался прикрыть лицо рукой, но та казалась свинцовой и неподъемной. — Смотрите, кто очнулся! — А я думал ты более выносливый. — раздался смех и эхом отразился от стен, покрытых пожелтевшей плиткой. Детали этого места стали быстро вырисовываться в сознании голубоглазого. В нос вдарил едкий и резкий запах хлорки. Шестеренки потихоньку начали свою работу, и инстинкт самосохранения напомнил о себе легкой паникой, а завтрак срочно просился наружу. Оглядев место, Егор понял, что находится в общественном туалете. — Ну и какого хуя?.. — единственное, что смог выдавить из себя Егор, разглядев в толпе лица знакомых, друзей и «коллег». Бедный паренек был настолько испуган, что в голову не лезли даже самые страшные сюжеты грядущих событий. Сердце билось так сильно, что Пентиум ощущал его в своей голове, отчетливо слышал: «Тудум. Тудум. Тудум.» Однако, даже так, валяясь на полу в туалете, он не терял своего надменного вида. Скалился на присутствующих, словно подстреленная дикая псина, осознавшая скорую свою кончину, и пытающаяся напоследок перегрызть тебе кости. Что в случае Егора, что в случае дикой умирающей псины, — все выглядело смешно и жалко, ведь преимущество явно не на их стороне. Это осознал голубоглазый лишь тогда, когда съеденная утром еда вырвалась из организма, и вязкой жижей гадкого цвета расплескалась по полу. — Ох, ну и блядство. Где твоя хваленая стойкость? — мир всё ещё плыл в глазах Егора, однако, он отчетливо смог рассмотреть того, кто приподнял его лицо и не побрезговал вытереть с пухлых губ остатки рвотных масс. — Пошел к черту! — вскрикнул Егор, и вновь попытался встать, однако тут же получил удар под дых и рухнул на пол. Тело было слишком ослаблено, чтобы сделать хоть что-то. Слишком ослаблено, чтобы сопротивляться, слишком. Даже закричать не выходит. Он не понимал, что происходит. Почему все те, кого он считал друзьями, сейчас так жадно пожирают его взглядом и посмеиваются? Почему он лежит на заблеванном полу в общественном туалете, в каком-то притоне, и кто-то стягивает с него толстовку? Мужские руки намного грубее, и это единственное, на чем сейчас может сосредоточится Митрофанов. Егор все так же ослаблен, тело дрожит буквально от каждого касания и вздоха. Шершавые ладони проходятся по груди, задевают затвердевшие от холода соски, скользят вниз и жертва слегка вздрагивает. Лица, силуэты, очертания окружения размыты и зернисты, будто смотришь на все это через мутное стекло старого телевизора, и все это происходит не с тобой. Все это сон, и стоит лишь захотеть, как тут же ты очнешься в теплой постели рядом со своей пассией. Так думал и Егор, однако проснуться не удавалось. Приходит в себя парень лишь на мгновение, когда его ноги грубо раздвигают в стороны. Молча голубоглазый пытается свести их вместе. Неловко и страшно.—Ахаха, начал сопротивляться только сейчас? — Ты слишком груб, ему нравится по-нежнее.
— Хватит! — Пентиум пытается сопротивиться, отпихнуть чужие руки, прикрыться. Но его лишь грубо хватают за волосы, переворачивают на живот, заламывают запястья.— Нет, сучка любит, когда об нее вытирают ноги.
Жарко. Снова тянет блевать, и если бы Митрофанов смог, то блеванул бы на беленькие кроссовки этого урода, что по-тошнотворному заботливо гладит этого мальчика по голове, прежде чем начать толкаться в его же глотке. Егор пытается отчаянно вырваться, ну или хотя бы отвернуться, но какая-то сволочь, схватив парнишку за блондинистые мягкие волосы, фиксирует его голову ровно между ног бывшего друга. Отвратительно. Как он только докатился до такого? Егор до сих пор, не понимает, почему это происходит. Почему его вновь бьют ногами, прежде чем разжать с силой челюсти и впихнуть свой член в рот блогера. Да и как этому подонку самому не мерзко? — Если укусишь, я обоссу тебе ебало, — а Пентиум лишь шипит в ответ, ему кажется, что самое ужасное уже произошло, и он ничего не может сделать — приходится стыдливо сосать. Хлюпающие звуки, и смешок толпы заполняют прохладное помещение. Может, физически блондин ужасно подавлен и слаб, по подбородку стекает слюна и капает на грязный туалетный пол. А тот все равно продолжает искоса глядеть на всех своих приятелей и прожигать их взглядом, горделиво сплевывая солоноватую сперму на белые кроссовки, и тут же получая ногой по своему миленькому лицу. Больно, но пережить можно. Вечно потрескавшиеся губы теперь разбиты, и кровь чуть стекает вниз по бледной коже. Так же «бонусом» белобрысый получает очередной удар по ребрам. — Развлекаетесь? — с неприятным и громким скрипом открывается дверь, и кто-то заходит в туалет, тихо посмеиваясь в кулак. Жертва отказывается даже посмотреть на очередного предателя. — Не переживай, Егор, это только начало. — раздается до жути знакомый задорный голос, и от того еще страшней, еще больней. Хочется кричать, раздирая криком глотку, ведь этот голос блондин слышит каждый день на протяжении уже года. Егор с ужасом поднимает свой взор, и внутри все дрожит, будто в агонии. Этот голос будит парня рано утром, когда тот не слышит чертов будильник, этот раздраженный голос просит не играть на гитаре в час ночи, и только сегодня утром голубоглазый слышал какое-то родное и теплое: — Доброе утро, Егор, я в магазин. Тебе что-нибудь взять? Умереть хотелось еще в тот момент, когда чей-то член толкался во рту и его гадкий запах вдарил в нос, отчего дышать было невозможно, а сейчас, Митрофанов и вовсе был готов перегрызть себе вены, лишь бы это всё кончилось. Он по-прежнему был скован в движениях из-за цепкой хватки одного из насильников, он с силой сжал челюсти и кулаки, сдерживая душераздирающий вопль и неутолимое желание биться головой о стену. А еще, было бы прекрасно, будь у блогера с собой пистолет, и он бы перестрелял всех присутствующих к хуям. Парень молчит, пытаясь осознать все, что с ним происходит. Денис присаживается на корточки, прожигая надменным взглядом соседа. Худощавые руки поглаживают Егора по щекам, смахивая при том скупые крупицы слез. — Да ладно тебе, я буду нежен, — издевательски улыбается Шмальц. Он соприкасается с другом губами, посасывает их, от чего поцелуй поимел металлический привкус. Толпа одобрительно вскрикивает, а язык немца проталкивается внутрь, потираясь о язычок ошарашенной жертвы. Денис будто играет на публику, на самую отвратительную в мире публику из общественного туалета, но играет красиво и от души. Между тем, кто-то вспомнил о своей блогерской карьере, и злобно смеясь, достал камеру. Теперь Митрофанов был скован не только цепкой хваткой какого-то подонка, но и невъебенно сильным разочарованием, растекающимся по всему телу, по венам и артериям, по сосудам и капиллярам вместе с кровью. Губы немца были нежны, и несмотря на обстановку, чертов фриц сдержал свое маленькое обещание, будто в его приоритетах было не столько выебать Егора физически, сколько выебать его морально, заставить страдать и плакать на камеру. — Ну же, самый красивый стример, улыбнись своим подписчикам, — томно шепчет брюнет, язвительно улыбаясь. Его руки свободно гуляют по ослабевшему телу беспомощного блогера. Пальцы издевательски ласково сжимают затвердевшие соски, а язык проводит мокрую дорожку от ключиц до самого ушка, заставляя голубоглазого дрожать еще сильнее. Толпа вновь и вновь одобрительно ликует, реагируя на каждое действие немца. Кто бы мог подумать, что эти люди, еще пару часов назад желающие шипперам смерти, говорящие о своей стопроцентной натуральности, чуть ли не кончают, дроча и наблюдая, за тем как Денис подготавливает этого мальчика к тому, чтобы трахнуть. И, стоит подметить, что подготавливает он его весьма красиво и мастерски. Орган Егора постепенно стал наливаться кровью и становиться тверже. От этого жертва еще больше хотела умереть, провалится под землю. Рука обхватывает изголодавшийся по ласкам член, скользит вверх и вниз. Парень кусает свои губы, сдерживая томный вздохи. Заметив такое неподобающее, по мнению Шмальца, поведение, Ден с силой надавил пальцами на головку, срывая глухой, но протяжный стон с уст голубоглазого. Руки бедолаги наконец были освобождены, парень поникнув просто ждал, когда это все кончится. Его нагибают, ставят раком, а он и не сопротивляется — нож в спине мешает сделать какие-то лишние движения.Кажется, внутри что-то хрустнуло. Чувство омерзения заполняет Егора до краев. Но видимо, все зрители и его бывший друг ловят кайф с сия действа, еще немного и парень бы залился истерическим смехом от глубочайшего отчаяния.— Денис, так ты его все-таки приручил. — Да, он просто мечтал о том, что бы Ден его выебал.
Где та самая черта которую нельзя было пересекать?
Кто-то наступив ногой, прижимает парнишку лицом к полу, и лишь холодная плитка остужает красные горячие щеки, по которым текут слезы. Егор не скулит, он не рыдает, в его бездонных аквамариновых глазах лишь пропасть. Уже все равно, что скажут люди, уже все равно, что с ним сделают. Митрофанов даже не будет сопротивляться, если его убьют, просто пусть это наконец кончится. Денис оглаживает бедра этого беспомощного мальчика, легонько, еле касаясь. И все зрители внимают тихим томным неудержимым вздохам. Рвано и резко в его тело проникает палец, и тогда Пентиум чуть слышно всхлипывает, зажмуриваясь и сжимая челюсти. Он кусает свои измученные губы, терпя унижение. — Да просто сделай это, блять! — Дрожа молит белобрысый. Но брюнет лишь ухмыляется, будто наслаждаясь, точно садист, и проталкивает свои пальцы в чужой, слишком разговорчивый, рот. Они оглаживают всю полость, надавливают на корень языка. — Мы же не хотим, чтобы ты здесь изнывал от боли, верно? — Егора снова тянет блевать от действий Шмальца, и он с силой кусает чужие пальцы, оставляя на них видный след от своих зубов и обилие вязкой слюны. Дикая псина моментально получает чей-то ногой по морде, за плохое поведение, а потому, тут же замолкает. Садист показушно вздыхает, демонстрирует свое недовольство и вновь резко входит в чужое, податливое от усталости тело. Смоченные слюной, пальцы двигаются куда лучше, потому, продолжая медленные толчки, брюнет грязно плюет меж ягодиц парня. Блондин, дрожа, утыкается лицом в пол, вдыхая отвратительный запах хлорки и сырости.Мерзко. Мерзко. Мерзко. Мерзко. Мерзко. Мерзко. Мерзко. Мерзко. Мерзко. Мерзко. Мерзко. Мерзко. Мерзко. Мерзко. Мерзко. Мерзко. Мерзко.
Прелюдия должна быть долгой и красочной, она должна продолжаться до тех пор, пока жертва сама не захочет насадиться на член своего доминанта. Но блогер привык угождать публике, в конце концов — это его работа, а потому он готов пожертвовать своим маленьким обещанием быть нежным, дабы угодить толпе, которая, к слову, уже заждалась. Изящные худощавые руки брюнета удобно располагаются на бедрах Пентиума. Признаться честно, Денис думал, что Егор на самом деле весьма хрупок, эдакий идеал маленького мальчика-гея, но увы, его тело было весьма обычным, да и не походил он сейчас на того, кто очень заботится о своем очке. Типичный натурал. Шмальц даже весьма разочаровался, доставая из кармана презерватив. Даже растянув парнишку, садист не сразу смог войти в его тело, слишком уж узко. Да и жертва сжалась от страха и возмущения. — Расслабься. — Пошел нахуй. Кто-то, не жалея сил, наступил на личико блондина, оставляя даже малозаметный отпечаток протектора на щеке. Митрофанов не был в силах даже, что-то озлобленно прошипеть в ответ, молча принял унижение и вскрикнул, почувствовав в своей заднице член. Вот теперь-то Егор заскулил, его ноги подкосились. — Б…больно. блять… — голубоглазый тяжело вздыхает, заполняя легкие гнусным воздухом, и медленно выдыхает, пытаясь расслабить свой зад, но это невозможно, когда боль пронизывает все тело. Шмальц не стал дожидаться, пока его принцесса привыкнет к неприятным ощущениям и беспощадно стал двигаться, наслаждаясь сдавленными криками друга. Парень лишь сильнее сжимал кулаки, и его ногти впивались в ладони, боль заставляла задыхаться. — Хватит…больно, — дрожа молил Егор, где-то под ребрами было невыносимо тяжело. Время потеряло свою значимость, а реальность медленно стала таять и расплываться, будто мороженое. Блондин не заметил, как кончил на кафельный пол, он не заметил даже то, как жуткая боль сменилась лёгким необыкновенным наслаждением. Чертово, бренное тело так легко и просто поддалось на встречу грязных извращенских ласк предателя, и даже тихий скулеж перетек в редкие глухие стоны. — Ах~хах…что б ты сдох, чертов блядский извращенец!.. — Пентиум выглядел просто отвратительно. По покрасневшему и заплаканному личику вперемешку с соплями и кровью текли слезы, но парень лишь стыдливо утыкался в пол. Само тело было покрыто ссадинами и спермой (кто-то уже успел кончить на него, пока дрочил на происходящее), пушистые волосы, испачкались в его собственных рвотных массах. А Денис и вся толпа лишь смеялись в ответ на такие пылкие речи жертвы.— Извращенец? А у самого стоит, от того, что его имеют в задницу!
И то верно. Пока Денис продолжал вновь и вновь толкаться, в истощенном теле, сжимая бедра партнера, член Митрофанова давно жаждал очередной разрядки, даже не смотря на то, что он уже кончил. Белобрысый ничего не мог поделать с тем, что член бывшего друга то и дело доставал простаты, вызывая физическое наслаждение, а чужие губы то и дело шептали на ушко: — Даже не представляешь, как давно я мечтал сделать это, — одна из рук проскользнула к горлу Пентиума и сжала его, не жалея сил. Егор и подумать не мог, что у его друга может быть такая цепкая хватка и сила, он покраснел и судорожно начал кашлять, прежде чем эта пытка закончилась. Когда Шмальц наконец кончил, казалось, прошла целая вечность. Немец как ни в чем не бывало, с надменным видом застегнул ширинку, а использованный презерватив полетел в лицо Егора. Выдержать подобную отвратную выходку он не мог, даже не смотря на состояние, ведь гордость превыше всего, верно? Хотя сложно говорить о гордости, когда ты избит и обнажен, лежишь на полу. Стоило голубоглазому кинуть разъяренный взгляд, полный ненависти и желания отомстить, разодрать этого предателя на куски, в сторону Дениса, как блогер тут же махнул рукой. Данный жест вызвал неоднозначную реакцию у Пентиума, заставил его замереть на месте, хотя тот уже был готов подняться с колен на зло всем, а зрители тут же схватили обнаженное тело, и теперь-то, бедняга не мог ничего сделать. Теперь Митрофанов вновь стоял на коленях. Он ощущал лишь легкий елекасаемый холод, обволакивающий его некогда разгоряченное тело, и неизвестное доселе чувство, похожее лишь на всеобъемлющую пустоту. Больше не было ни лучика надежды, ни огонька злости и ненависти, - лишь заполняющая до самых краев пустота. И настолько она была болезненна, что по щекам текли слезы. Жертва наблюдала за тем как брюнет, даже не обернувшись, уходил прочь, не проронив ни единого слова, ни единого взгляда напоследок, кажется, Денис лишь тихо усмехнулся. Кто-то с силой сжал челюсти белобрысого в попытке открыть его рот, но Егор сам податливо принял очередной горячий и пульсирующий член. Это все еще было отвратительно. Скапливающаяся слюна стекала по подбородку жертвы и капала на пол, но кажется, насильнику это нравилось. Он усмехался сквозь стон, каждый раз, когда Егор плевался, пытаясь избавится от этого противного привкуса, но это только начало.