Римское право с нуля

— А теперь наносим на веки основу для глиттера. — протягивает девушка из экрана моего ноутбука. Праймера у меня не было, поэтому я решила соригинальничать и, вместо базы, намазать на веки бальзам для губ. А что? Нужно же как-то выживать ведь. Стипендию, которую я получила в прошлом месяце, уже потратила. А деньги просить на основу у брата уже и не удобно: он и так мне купил шикарную палитру теней, состоящую из ста одного цвета. А если попрошу у родителей, они меня отругают. Те категорически против, чтобы я красилась. Когда ходила в школу, они мне даже бросматиком не разрешали пользоваться. А вот моему старшему брату, у которого я на данный момент живу, совершенно фиолетово на то, крашусь я или нет. Вот если бы я заговорила о татуировке, то тогда бы и он возмущался, поэтому иногда он выделял мне денежку на какую-то, по его словам «девичью хренотень». Всегда мечтала иметь много косметики и красиво краситься, но увы и ах, руки мои росли, явно не из того места, я вам скажу. Поэтому, когда закупила множество всяких штучек для макияжа, начала смотреть видео-уроки на ютубе. — Пигменты нанесите пальцем, а после возьмите кисть и растушуйте равномерно, чтобы глаза были однако накрашены. — Вот так! — говорила она. Когда же я уже наносила указательным пальцем на веки сыпучие тени, почему-то у меня они осыпались. И теперь помимо глаз блестел и нос, и щеки. Дверь моей комнаты заскрипела, я повернулась, чтобы посмотреть, кто вошел без стука в мою комнату, и, увидев человека, нахмурилась. Ну конечно, Богдан, кто же это мог быть ещё? Только у него такая дурная привычка входить без стука в мою комнату. — Снова ты не постучался? — возмутилась я, глядя на русоволосого мужчину, который совершенно спокойно смотрел на меня и молча покачал головой. Моему старшему брату было двадцать восемь. И разница между нами была велика. Целых десять лет! Я не понимаю как, но я любила этого противного, занудного, строгого и вообще серьёзного мужчину. Несмотря на то, что он часто ругал меня и делал всякие замечания, для меня он был тем, на кого можно было опереться, тот, который ради своей младшей сестры готов на все. Иногда я задумывалась о том, что наши отношения больше походили на отношения отца и ребенка. Он слишком печется обо мне. Мой брат женатый мужчина, и мы живем втроем: я, Богдан и Лера — его супруга и будущая мать его ребенка. Она уже на четвертом месяце беременности. И она милая и добрая. Если сравнить брата и её, то она ангелочек, по сравнению с этим неулыбчивым, хмурым типом. — А если бы я переодевалась или же была голая? — Чего я там не видел? — сказал он, заставив мои щеки стать пунцовыми. Его слова меня смутили. — Дурак! — возгласила я, прикрывая свои щеки. Одна мысль о том, что он видел меня когда-то голой, и пускай маленькой, всё равно смущала. — Прекращай лоботрясничать, а то опоздаешь на занятия. Лера ждет тебя на кухне. — А ты уже уходишь? — поднимаясь со стула, спрашиваю у него, делая к нему большие шаги. — Да, мне на работу уже пора, — отвечает зеленоглазый, глядя на браслет с циферблатом. — Ты тоже не задерживайся. — А поцеловать сестричку на прощание? — как маленькая протянула я, чуть насупившись. Рука старшего брата опустилась. И на его лице появилась еле заметная улыбка. — Не заслужила. — Не в щечку, так хоть в лобик, как покойника. — сказала я, посмотрев на него жалостливо. Тот поцеловав свою ладонь, треснул ею мне по лбу. — Чтобы не расслаблялась. — выдал этот мужик, который был почти два метра ростом. Он покинул мою комнату и хлопнул дверью. Я слегка улыбнулась. Люблю, когда он такой. Это значит, что у него хорошее настроение. — Я расскажу вам, как пользоваться хайлайтером! — громко возгласил динамик компьютера. Забыла выключить вкладку. Отключив и вовсе ноутбук, я вытерла влажной салфеткой блестки, которые находились не там, где должны были. Положила в сумку недавно купленную баночку с пигментом, и, расчесав свои светло-пшеничные кудри, направилась на кухню. Лера, как и говорил брат, сидела уже за столом и попивала свежевыжатый яблочный сок, который она так любила. Сейчас витамины нужны ей, как никому другому. — Алиса, я как раз только приготовила яичницу, присаживайся. — указала на стул женщина с короткой стрижкой. Она отправила приготовленную яичницу в тарелку и, подхватив вилку, поставила возле меня. — С Богданом успела попрощаться? — полюбопытствовала мило брюнетка. — Он ворвался в мою комнату без стука. — начала возмущаться я. — Чтобы сказать мне о том, чтобы я не опоздала. Ну что за человек-то такой он? — эмоционально выдала я. Валерия усмехнулась. — Всё-таки он зашел к тебе, а говорил, что не будет. Богдан всегда противоречит себе самому. — с улыбкой выдала она. — Это уж точно, — сказала я, — вот ты его всего четвертый год знаешь, а я жила с этим отмороженным восемнадцать лет. Ты представь, как мне сложно иногда бывает с ним. Он такой идиот, бесит меня, — воткнув вилку в яйцо, закинула его в рот и перемолола пищу, как фарш в мясорубке. Слушая каждый день об этом, она небось думает, что сестра её мужа ворчунья. — Кстати, а ты сегодня выходная? — Нет, сегодня мне на десять. — ответила брюнетка. Всегда восхищалась ею: работает в салоне красоты и преображает серых мышек в изысканных и утонченных девушек. У неё золотые руки, доброе сердце и конечно же мягкий и покладистый характер. Моему брату повезло с женой. Богдан же работает инженером-программистом в Московском Машиностроительном предприятии им. В.В.Чернышева. Поэтому и нудный такой. Но все равно, я его люблю, только вы не говорите ему об этом. — Повезло, а мне на первую пару сегодня. Маринка вчера звонила — наша староста, сказала, что на сегодня нам поставили Римское право. — А не ты ли говорила, что женщину уволили? — спросила Лера, намазывая на хлеб масло. — Да, нам так первого сентября куратор сказал. Все-таки замену нашли. Месяц не было предмета: наверное ускоренно изучать будем или домашней работы куча будет. — протараторила я, задумавшись. — Ничего, ты справишься. — подмигнула мне Валерия, и я кивнула головой. Люблю с ней разговаривать. — Спасибо за завтрак. Я пойду уже, а то Дашка, наверное, пришла в универ, а меня нет. Не порядок. — выдала я, обняв женщину перед уходом. На автобус я, как всегда успела. Выйдя на своей остановке, я быстренько пошагала в сторону университета и на крыльце столкнулась со своей единственной на данный момент подругой. С этой рыжеволосой девушкой меня связал юридический факультет. Дарья Маслова показалась мне самой адекватной из моей группы, потому-то мы с ней и спелись. — Надо же, какие люди, — протянула «рыжуха». Так я прозвала свою подругу из-за природного оранжевого оттенка волос. — Я по тебе тоже соскучилась. — обняла девчонку. Любила я, знаете ли, обниматься. И не важно с кем. Хотя, как это не важно? С родными и Дашкой. Больше ни с кем не обнималась. — Выглядишь счастливой, что-то хорошее случилось? — заметив на моем лице улыбку, спросила Маслова, когда мы были уже в университете. — Ещё как! — радостно ответила, поднимаясь по лестнице. — Я наконец-то купила пигменты, глянь, какие крутые, — выпалила я, доставая баночку с очередными блестками. Я ими просто бредила, — смотри! — протянула я, открывая их. — Осторожней, а то высыпаться могут, — сказала Даша. — Не переживай так, не высыплю. — отвечаю ей, видимо не обращая внимания на людей, я так размахивала своими ручонками, что даже не заметила, как кого-то задела сзади, и пигменты, как в комедийном американском фильме, рассыпались. А я ведь только что сказала, что не рассыплю. Но вы помните же, что руки мои не из того места растут? Мы останавливаемся. Подруга закатывает глаза, при этом тяжело вздыхает, а я поворачиваю голову и замечаю мужчину, лицо которого, как из гламурного журнала — все блестит. С самого начала доставать баночку с пигментами было плохой затеей. Я молчу и смотрю в его глаза. Они у него темно-карие, почти что черные. Сейчас его лицо хмурое. Как же так? Почему это случилось со мной? Неудобно так. — Извините меня, — только и протягиваю я. А что ещё сказать? Что я рукожопая? Он это и так понял. — Не расстраивайтесь, — выдаю я, когда тот хмурит брови. — Зато вы сегодня будете блистать. Я не могу вам сказать, о чем я думала, когда говорила это, но меня спасла Дашка, которая схватила меня за руку и потащила за собой наверх. — Алиса, ты и впрямь неуклюжая, — вздыхает тяжело подруга, останавливаясь возле нашей аудитории. — Ты такую ему фигню сказала. Извинилась бы и все. Расстроилась? — Немножко. Я высыпала почти все. — выдала я, посмотрев на банку. Там осталось меньше половины. — Закрой её и больше не открывай! — приказала подруга, и я послушно выполнила её просьбу. — И вообще, скоро пара начнется. -она посмотрела на дисплей телефона, проверяя время. — Верно, — киваю я в ответ и следую за подругой, которая входит в кабинет. Мы с ней поднимаемся наверх и занимаем наше привычное место на кафедре. — Как думаешь, какой будет препод? — Вообще все равно, лишь бы не нудный, а то я усну, — демонстративно зевает рыжеволосая. А я думаю о том, что о случившемся брату я рассказывать не буду. Со времени начала пары прошло полчаса. А наш новый преподаватель не очень-то и пунктуальный человек. Опаздывает. — Ну и где же он? — озвучивает мои мысли Федеев Пашка, который сидит передо мной. — Лучше бы поспал дома. На фиг я приперся? Я думаю так же, лучше бы я спала. Одни расстройства: то тени рассыпала, то препод опаздывает. — Может к завкафедрой сходить, спросить? — поднимаюсь с места, и спускаюсь вниз. — Да не, Яковлева, не чуди. — пытается остановить меня Федеев, но я, как только дернула ручку двери вниз, передумала. Может и правда не идти к завкафедрой? Я тоже не особо-то и хочу, чтобы была эта пара. Но знаете, ручку я может и опустила вниз, но вот дверь я точно не открывала. За меня это сделал человек, который находился с той стороны аудитории. Меня обжигают взглядом темных глаз. Как в немом кино: смотрю на знакомую физиономию и хлопаю ресницами. Это же тот самый мужчина, на которого я, по чистой случайности, высыпала пигменты. — Здра… Здравствуйте… — только и выдаю я, слегка сгорбившись. Его взгляд, словно говорит о том, что он не рад нашей встрече. — Ну и чего мы разгуливаем во время пары? — спрашивает тот у меня, напряженно растягивая губы в улыбке. Темноволосый мужчина указывает пальцем в сторону кафедры, и я послушно направляюсь к своему месту, где меня ждет Дашка. Надо же, неужели тип, на которого я высыпала свои тени, теперь будет преподавать нашей группе Римское право? Если это так, тогда мне, наверное, не сладко будет. — Если педагог опаздывает, то это не значит, что вы должны покидать аудиторию, — говорит он, но я пропускаю это мимо ушей, ибо думаю о том, что его лицо до сих пор блестит. Как и говорила продавщица: пигменты и прям хорошо держаться. Наверное потому и задержался — пытался отдраить от себя блестки.