Так не бывает

Жизнь – это не слезливая мелодрама и не бульварный роман. В жизни так не бывает – чтобы тот, кто ненавидит тебя от макушки до кончиков пальцев, узнав о твоих чувствах, со временем ответил на них. Поэтому Айзек корчится на полу раздевалки, закрывая руками голову. Джексон скалится, в очередной раз надавливая подошвой кроссовка на ребра. Так, что кажется, будто еще чуть-чуть – и хрустнет. Сломается. Проткнет легкие, сердце. И будет Айзек захлебываться уже не слезами, а собственной кровью. Отнюдь не фигурально. – Педик хренов, – фыркает Уиттмор. На щеку Айзека приземляется плевок. Щека дергается, и мерзкое ощущение холодной слюны расплывается, касаясь скулы. И его должно бы скрутить от отвращения, но он ловит себя на том, что едва ли не радуется хоть какому-то вниманию от Джексона. Становится противно. До одури. Айзек сглатывает кислый привкус подступающей к горлу рвоты и поднимается с пола, тихо скуля от боли. В жизни все совсем не так, как в кино. Натуралы не отвечают на чувства влюбленных в них парней. Так не бывает. Джексон толкает его куда-то в плечо, и он падает на колени, цепляясь пальцами за край его рубашки. На белой ткани остается бледный след крови. – Я люблю тебя, – надрывно шепчет Айзек, смотря мокрыми от слез глазами прямо Уиттмору в лицо. – Люблю. Джексона передергивает от отвращения. Он отпихивает Айзека от себя и брезгливо вытирает ладони о штаны. – Иди и удавись, паскуда. Айзек смотрит, как Уиттмор заправляет рубашку в брюки, пряча пятно. Смотрит, как тот выходит за дверь. Как дверь закрывается, оставляя его одного. Айзек давит вырывающийся из горла всхлип и отворачивается, стирая с лица плевок рукавом толстовки. Настоящая жизнь вовсе не сказка со счастливым концом. В ней нет места принцам, выбирающим драконов вместо принцесс. Поэтому Айзек зажмуривается, затягивая на шее петлю. Иногда есть одни только драконы.