***
Научи нас, Гинпачи-сенсей! Продолжаем читать письма с вопросами, которые вас волнуют. Письмо # 1 «Здравствуйте, Гинтама! Объясните, пожалуйста, в рождественском выпуске Гин-сан говорит Хиджикате-сану, что тот точно гей, раз работает полицейским Шинсенгуми. Почему? Владислав, 10 лет. Россия» Славик, как ты дожил до такого возраста и не знаешь, почему?! Лучше спроси у своих родителей, когда они будут в следующий раз оплачивать штраф за превышение скорости. И вообще, 10 лет! Ты что, не видел проставленный рейтинг?! Вы что там в своей России совсем обнаглели? Может ещё и аниме на халяву смотрите?! Безобразие! Письмо # 2 «Здравствуйте все! У меня такой вопрос: почему Санта постоянно дарит мне не то, что я просил, и у всех ли так происходит? Заранее спасибо за ответы! Сугавара Савамура, 12 лет, Япония» Отвечаю: Со всеми, не парься, парень. Почему? Санта живёт в Лапландии и знает только саамский, финский и немного русский язык. Перевод писем с других языков он заказывает у чуваков с АлиЭкспресс.Часть 1
18 декабря 2018 г. в 22:26
Рождественская звезда уже давно сияла на тёмном небе Эдо. Все сидели по домам, кафешкам, отмечая в кругу близких людей этот светлый праздник.
Накануне город уютно припорошило пушистым сверкающим снегом, по которому отчётливо тянулся глубокий след полозьев, от чего на душе одинокого путника, волей судьбы занесённого в квартал Кабуки, стало ещё гаже.
— Ебучий Санта, чтоб тебя черти драли! Гори в аду! — процедил он, сжимая дымящуюся сигаретку в зубах.
Нервно смахнув белый налёт с лавочки, как будто изгоняя Дух Рождества, озлобленный Хиджиката Тоширо плюхнулся на неё с понуренной головой. Рядом располагалась какая-то забегаловка, из которой доносился громкий гул пьяных голосов.
Как ни странно, но именно сегодня ему некуда было пойти. Особенно домой в казармы Шинсенгуми путь был заказан!
Всё из-за грёбаного Кондо-сана!
«Эй, Тоши! Давай в этом году устроим ребятам настоящее Рождество с двумя Сантами?! Я буду Гори-Сантой, а ты замом Санты. Подарки на тебе, а то я не успеваю. Мне ещё к Мацудайре-сану на ковёр», — вспоминал Хиджиката беззаботно-счастливое лицо командира.
Разве Тоши мог отказать, когда тот был в таком щенячьем восторге?
Будет весело, говорил он. Им понравится, говорил он… Хуй там! Ни одна гнида не заценила этот благородный порыв!
Дьявольский зам подготовился основательно, учтя все необходимые реквизиты: костюм Санты, борода, мешок с подарками.
В принципе дело шло хорошо, по сценарию, пока не настало самое долгожданное время — вручение этих самых подарков.
И тут в него с гневными возгласами полетели бутылки майонеза, а мелкий поганец Сого зарядил гранатомёт сразу несколькими и шарахнул мощным залпом.
Хиджиката еле унёс ноги.
«Но ведь майонез — это лучший подарок, как ни крути! Во-первых, если бы все получили разные подарки, кто-то мог расстроиться, что у других они лучше, и началась бы драка. Во-вторых, майонез всегда пригодится в доме. И, наконец, за каждую пятую бутылку шестая шла в подарок. Идиоты!»
В поле зрения мелькнул край бело-розового кимоно.
— Почему такой красивый Санта грустит тут один? Кхм-кхм, — послышался манерный грубоватый голос. — Хо-хо, идём с нами, внутри весело!
— Иди, куда шла! — огрызнулся Тоши, не обращая на девицу внимания.
— Ха-ха, какой грубиян! Кхм-кхм, а-ха-ха. Не хами девушке, — тяжёлая рука похлестала его по щеке.
— О-ой, дамочка! — взвился разгневанный брюнет, поднимая глаза на незваную гостью, и оторопел. — Гинтоки, ты?!
— Для тебя Пако, сладкий, — босс Йорозуи послал воздушный поцелуй, шлёпая размалёванными губами.
— Тс-с, ну и видок!
— Эй, говнюк, я же не критикую твой способ зарабатывания денег! — этому только дай повод повыступать.
— Отвали, — вяло махнул Хиджиката, который сейчас по настрою больше походил на Мадао.
— Ты же Санта, взбодрись! — пихнул его плечом Гин, усаживаясь рядом.
— Какой нахрен Санта? Кому он нужен в наши дни? В него давно уже никто не верит.
— Хм, волшебство способно увидеть только чистое детское сердце. Я знаю одну милую девочку, которая верит в чудо Рождества и каждый год с нетерпением ждёт деда в красном шмоте.
— Эй, куколка, я соскучился по тебе! Вернись ко мне! — вывалился к ним в стельку пьяный посетитель мужского кабаре-клуба.
— Я сегодня больше не работаю! — Гинтоки решительно оттолкнул тщедушного мужичка и, вынув из-за пазухи накладные сиськи, швырнул их следом. — Сейчас получу у Сайго заработанное и отведу тебя к ней! — ободряюще подмигнул он Тоши.
— Тс-с-с, тише, вдруг девчонка проснётся?
— Да не проснётся, она дрыхнет как слон, её фиг добудишься, — пыхтел Гин с фонариком в зубах, разбирая черепицу на крыше.
— Может, через окно проберёмся?
— Нет, у нас тут тайный ход на случай, если сумасшедшая бабка придёт за квартплатой или подошлёт свою уродливую кошку. Всё, готово! Ты первый, а я за тобой, — облизнулся он на соблазнительно обтянутый зад ничего не подозревающего Тоши, представляя, как будет за ним ползти в узком проёме.
— Идиот! Откуда я знаю, куда нужно двигаться?! — рыкнул Хиджиката. Ему совсем не хотелось в случае чего первым нарваться на разъярённую девочку Ято.
— Что там непонятного?! Ползи и ползи вперёд, — недовольно бухтел кудрявый, оббивая локти.
Преодолев небольшой коридор, Гинтоки снял одну из потолочных панелей и спрыгнул на стол. Следом опустился и Тоши.
— Так темно, хоть глаз выколи, и тихо… Может, её нет дома? — насторожился Хиджиката.
— Нет, эта мелкая никогда не пропустит Рождество…
— Туду-туду-ду-туду-туду-ду-ту-ду, — неожиданно появился подсвеченный снизу хищно ощеренный белозубый рот, издающий зловещие звуки.
— А-а-а-а-а!!! — мужчины разом вскрикнули как резаные, в испуге хватаясь друг за друга. — П-п-привидение!
— Попались, два рождественских извращенца-ару! — Кагура врубила свет в комнате, наставляя на незваных гостей зонт и обнимая верного Садахару.
— К-к-кагура, это ты! Фу-ух, — облегчённо выдохнул Гин, хватаясь за сердце.
— И имя моё узнали, уроды, — голубые глаза недобро сощурились. — Хотите воспользоваться тем, что маленькая девочка осталась одна дома-ару, чтобы проворачивать свои грязные делишки?!
— Не-не-не! Разве ты не узнала? Я же Санта! Хо-хо-хо! — Тоши натянуто улыбнулся, пытаясь разрулить ситуацию.
— Да-ару? А это что за страшная тётка с тобой?
— А-ха-ха, я юная помощница Санты Пако, — игриво хохотнула размалёванная девица, мотнув пушистыми хвостиками.
— Больше на его тёщу похожа-ару. Вообще-то, кажется тебя я уже видела-ару.
— Ну наконец узнала, — надулся Гин.
— Да не тебя, уродина. Твоего дружка-ару! Точно! В новостях рассказывали про педофила-ару, который ходит по домам к маленьким девочкам и, прикидываясь Сантой, фотографирует их для своих извращений.
Быстро сообразив, Гин подкинул Хиджикате маленький розовый «Фуджифильм», перевязанный подарочной лентой. Кагура так хотела фотоаппарат моментальной печати, что Гину пришлось согласиться на подработку у Сайго. Но сейчас он проклинал свою безграничную отцовскую любовь.
— О-ой! Забери себе! — взвился Тоши, пытаясь всучить злосчастную вещицу обратно.
— Зачем мне чужое?! Разве Санта не должен подарить его милой девочке? Ты же за этим сюда пришёл, — отбрыкивался Саката, подставляя компаньона.
— Что там у тебя-ару? — прикрикнула на них малявка, наступая.
— А! Рождественский подарок. Ты же хорошо вела себя в этом году?! Хо-хо-хо, — импровизировал Хиджиката, вспоминая как должен говорить Санта. — Сядь к дедушке на колени и получи свой подарочек.
— Это. Очень. Плохая. Идея. Валим! — заорал Гин, хватая Тоши за шиворот кафтана.
— Садахару, взять этих извращуг!
Они ломанулись к окну, бросая в пушистого кровожадного монстра злосчастный фотоаппарат.
Два неудачника ещё долго мчались по скользким улицам, боясь остановиться или повернуться. Им всё мерещилось звяканье когтей огромных лап по льду.
— Ха-а, ха-а, — слышалось их тяжёлое, сбивающееся дыхание.
— У-у-х, вроде оторвались. Чёрт, что это за дыра?
— Похоже, мы на самой окраине Кабуки, — хватаясь за бока, пытался сообразить Саката.
— Отлично! Оказались в какой-то помойке. И что теперь, каков твой следующий гениальный план, идиот?! Тс-с, — Тоши пнул с досады угол разваливающегося здания.
— Слышь! Ты даже не можешь изобразить для ребёнка грёбаного Санту! «Садись ко мне на коленки», — передразнил Гинтоки. — Кто ещё идиот после этого, а?!
— О-ой! Он так и говорит! Почему старого хрыча никто не подозревает в извращениях? Я ничего грязного не имел в виду.
— А-а, похрен уже, — махнул кудрявый и, почёсывая затылок, покосился на приятеля. — Слушай, Хиджиката-кун. Нам обоим некуда идти, а проводить Рождество на улице неохота.
— Да уж! — недовольно проворчал тот в ответ, щёлкая своей майонезной зажигалкой.
— Я тут подумал, может, найдём какую-нибудь пивнуху, посидим, отметим.
Тоши равнодушно пожал плечами:
— Пойдём.
Пошатываясь после выпитого, шумная парочка плюхала по тёмной грязной улице, горланя песни.
— А-а, спать охота! — Саката хитро сощурился, прикрывая зевающий рот кулаком.
— Завалиться бы сейчас на кровать! Сон не помешает.
— Хиджиката-кун, а вон то случайно не гостиница?
— Где? Не вижу? — Тоши болезненно поморщился, пытаясь разглядеть надпись. — Да, точно, это она.
— Давай снимем номер, поспим.
Синие глаза с подозрением зыркнули на спутника:
— С чего бы это?
— Я думал, ты хочешь спать. Ну, смотри, дело твоё. Оставайся здесь, а я, пожалуй, растянусь на мягком матрасе. Счастливо! — помахал Гин, прощаясь.
— О-ой! О-ой, Гинтоки! Оглох?! Чёрт, подожди меня.
— Быстро передумал. Что, на улице не так приятно? Номер остался только один, уж прости. Поищи себе другое место для ночлега, — подмигнул ему кудрявый, поддразнивая.
— Нет уж! Сам ищи, — Хиджиката выхватил у него ключ и быстро зашагал по лестнице.
Теперь-то недавние мечты Сакаты Гинтоки сбылись, этот крепкий зад мельтешил прямо перед его лицом, приподнимаясь и опускаясь при каждом шаге по крутым ступенькам.
Как только дверь номера закрылась за ними, Гин подался вперёд, одновременно придерживая полицейского-Санту за полы кафтана, и прижался губами к его губам.
— Охренел?! — Тоши отпихнул мужчину в сторону, демонстративно вытирая рот рукавом. — Ты что творишь, идиот?
— А на что, по-твоему, похоже? Мне надоело хождение вокруг да около. Выясним всё здесь и сейчас.
— Тц-ц, понятия не имею, о чём ты, — прислонившись спиной к стене, Хиджиката скрестил руки на груди и вперил взгляд в распаляющегося серебряного парня. — Похоже, ты перебрал с выпивкой. Иди домой проспись, Йорозуя.
— Ха, у меня всё нормально с алкоголем, в отличие от тебя. Я не надираюсь в говно настолько, чтоб оставлять неприкрытыми тылы, — Гинтоки подмигнул ему, похабно гоготнув.
— Ш… ш…то?! — синие глаза расширились, Тоширо задыхался от волнения, не в силах закончить фразу. — Я не…
— Да-а, Хиджиката-кун, — с победоносно-садистской улыбкой протянул кудрявый, — ты так легкомысленно относишься к спиртному. Прошлогодний праздник Ханами, вспоминай.
В голове замкомандующего быстро всплывали отдельные картинки того дня, как они поспорили, кто дольше продержится и не окосеет, как пили потом на брудершафт, как, шатаясь и хихикая, поддерживая друг друга, брели в потёмках домой. «Ночь, улица, фонарь», лавочка и… Дальше провал.
— Ублюдок! — взревел Тоши, ударяя кулаком в дверной косяк и пошатнулся. — Если ты воспользовался ситуацией, чтобы меня… Не-ет! Не может быть! Ха-ха, это всё брехня! Ты пытаешься запудрить мне мозги.
— Воспользовался? Да ты стонал, как развратная сучка, раздвигая свои ляжки! «Сильнее, сильнее сжимай, он любит грубость. Так, да… да-ах. Возьми его глубже», — Гин скривил издевательскую гримасу и закатил глаза, поддразнивая, вспоминая опьяняюще-тёплую весеннюю ночь. — Жертва насилия, как же! Бабушке своей заливай!
На скулах Хиджикаты выступили пунцово-красные пятна, уши горели адским пламенем. Сказанное этим болванов вполне походило на правду.
— М… мы что… того? Ну, что было-то? Кто кого? — выпалил он, сжимая кулаки.
— П-ха, размечтался. Я сделал тебе минет на лавке, и мы разошлись.
— Отсосал, и всё? — облегчённо выдохнул Тоши.
— И всё?! Посмотри на этот порочно очерченный рот! Да у меня умопомрачительный минет, кусок ты неблагодарного дерьма! Хули ломаешься?! Я не собираюсь тебя упрашивать!
Гинтоки крутанулся и направился к выходу, но его тут же крепко схватили за руку, останавливая.
— Я не сказал, что не хочу, идиот! — совсем близко с ухом раздался хрипловатый голос Хиджикаты. Он развернул парня к себе. Глаза дохлой рыбы под тяжёлыми веками смотрели со скепсисом, намазюканные пухлые губы манерно скривились.
— Сними уже это уродство! — раздражённо процедил Тоши, сдёргивая с серебряной головы пушистые накладные хвостики.
— О-ой, тупица, больно! — отмахивался от него заведённый Саката.
— Закрой пасть! — пыхтя, прикрикнул Хиджиката, с трудом откидывая сильные руки. Грубо смазав ладонью помаду со рта Гина, он накрыл его своими жёсткими губами.
Язык Тоши тут же яростно проник внутрь, пальцы впились в непослушные кудри. Он жадно целовал парня, не давая ему опомниться. Кружась в обнимку по комнате, страстная парочка снесла лампу и опрокинула стул вместе с лежащей на нём пепельницей.
— Дерьмо! Не обращайся со мной, как с обиженной бабой! — выругался Гинтоки, врезав Хиджикате кулаком в лицо.
— Тс-с, так не веди себя как баба, — только усмехнулся тот в ответ, затем поднял пепельницу с пола и, медленно прикуривая, глянул на собеседника.
Возможно, это из-за действия алкоголя, возможно, ещё из-за какой херни, но Саката Гинтоки выглядел чертовски привлекательным! И без того вечно торчащие волосы были взъерошены, губы припухли и соблазнительно блестели после поцелуя, на щеке красовался размазанный след от помады, багровые глаза сверкали. Весь его растрёпанно-небрежный вид пробуждал в полицейском Шинсенгуми нешуточное желание.
Тоши безумно шёл красный цвет! Гин уже представлял как сдирает кафтан с дьявольского Санты и опрокидывает свою голую синеглазую мечту на пол… Или его опрокидывают.
— Когда мы всё выяснили, нам нужно решить, кто будет сверху, — словно подслушав мысли своего визави, нарушил тишину Хиджиката. — Сразу скажу, у меня столько же опыта, сколько у только что вылупившегося птенца, — хмыкнул он, выпуская густое кольцо дыма.
— Хотел бы я похвастаться своими навыками, но, не считая минета, у меня тоже самое.
— Пха-ха-ха, идиот! — не удержался брюнет, прыснув злорадным смехом. — Пять минут назад строил из себя крутого ёбаря.
— Заткнись нахрен! Это ни разу не смешно!
— Мда-а, хорошая задачка — два анальных девственника.
— Тц-ц, — цыкнул раздосадованный Гин и сел на пол, обдумывая сложившуюся ситуацию.
— Слушай… Хиджиката-кун, может у тебя есть пожелания по этому поводу? — решил первым сделать ход белый демон.
— Не-не-не, — отмахнулся Тоши. — Может, тогда у тебя?
— Какие там предпочтения, что ты! Я готов пойти тебе навстречу.
Рыбьи бульки смотрели притворно-равнодушно, а палец привычно бурил ноздрю: «Вот дерьмо! Строит из себя великодушного, а сам наверняка хочет оказаться сверху. Я бы предпочёл в первый раз не рисковать и свалить ответственность на него. Нужно всё вывернуть так, чтоб Хиджиката сам признался, и в тоже время не выглядеть чмом».
Майо-13 подозрительно скосил прищуренные глаза на Гина: «Этот сучёныш пытается скинуть всю ответственность на меня! Если выйдет лажа, виноватым окажусь только я. С другой стороны, если признаюсь, что сейчас хочу быть снизу, считай дам добровольное согласие всегда быть пассивом, а мне этого не надо!»
— Любой из нас хочет оказаться сверху — это понятно, кхм-кхм. Чтобы всё было по-честному, предлагаю подбросить монетку, — Гинтоки радостно вытянул из кармана фальшивый медяк с двумя реверсами (по крайней мере, когда нужно было одурачить Кагуру, этот номер всегда срабатывал). — Орёл — ты сверху, решка — я.
Он уже праздновал победу, замахиваясь.
— О-ой, Йорозуя, такой важный вопрос нельзя оставлять воле случая, — почуяв подвох, затараторил Тоши. — Я предлагаю решить всё в «камень, ножницы, бумага», — его жёсткие губы растянулись в дьявольской ухмылке. — Кто выиграл — тот сверху.
«Какого?! Да всем известно, что майонезолюб неудачник. Вечно просирает!»
— Сфига ли я должен доверять свою задницу какой-то идиотской игре?! — взвился на ноги Гин, скаля зубы.
— А у тебя есть идеи получше, умник? — подскочил Хиджиката вслед.
— Может замкомандующего Шинсенгуми тупо зассал быть сверху, а-а? — на лице склочного парня появилась подленькая улыбка.
Провокация достигла своей цели.
— Кто? Я?! А ну иди сюда, ублюдок!
Мужчины сцепились, сопя, нанося удары, бодаясь и сыпля ругательства в адрес друг друга:
— Чёртов диабетик! Я тебе жопу порву, - рычал Тоши.
— Ага, чтоб ко мне прикасался какой-то любитель собачьей жратвы?! Хрен тебе!
— Да мне тошно смотреть на тебя, тупица, не то, что спать с тобой! Сдохни!
— Да?! Минуту назад ты собирался порвать мне жопу. Как так?
— Это образное выражение, идиот.
Наконец, устав от противостояния, они молча опустились обратно на пол.
Тоширо скосил глаза на надутого Гина:
— Тс-с, вот и приплыли.
Поразмыслив немного, Гинтоки просиял:
— Хиджиката-кун, если подумать, нам не обязательно принимать решение прямо сейчас. Сделаем это, когда будем готовы, — почесал он затылок.
— Точно! С чего бы нам торопиться?! — облегчённо выдохнул Тоши, как гора с плеч свалилась.
— Ну что, пропустим ещё стаканчик, другой в честь Рождества?
— Идём!
Они спустились во двор в обнимку, дружески похлопывая друг друга по плечу.
Изрядно набравшись в ближайшей забегаловке, подравшись с группой аманто и разбив бутылку о голову их главаря, эти двое со скандалом были вытурены на улицу. Однако им показалось мало, и они ещё закупились саке и любимыми закусками в ближайшем маркете.
Ввалившись обратно в номер, смеясь и шелестя пакетами, мужчины продолжили веселье, сидя на полу и хлеща горючую смесь прямо из бутылок.
— На брур-де-шафт! — проскандировал Тоши и, вытянув вперёд руку, начал заваливаться на плечо Гина.
Тот придержал брюнета за подбородок, заглядывая в затуманенные синие глаза, и легонько поцеловал в приоткрытые губы. Хиджиката робко ответил, смущаясь, и тут же отстранился, как только поцелуй закончился. Скулы залило густой краской, дыхание сбилось от возбуждающего волнения.
— Ещё по одной? — Гинтоки протянул бутылку, чокаясь с Тоши.
— Давай!
— Счастливого Рождества!
И они выпили ещё, и ещё, и…
— О-ой, Хиджиката-кун, — еле ворочая языком, позвал кудрявый. — У меня есть для тебя подарок! — он потряс в воздухе украшенной куцым бантиком упаковкой майонеза.
От сильного нажима крышка выстрелила, и содержимое бутылки вырвалось наружу.
— У-упс-с, ха-ха, — пьяно засмеялся Гин, когда белая струя вылилась ему на голую грудь, выглядывающую из распахнутого кимоно.
Синие глаза Майо-13 моментально вспыхнули страстью. Отбросив стеснение и приличие, более не сдерживаясь, он подполз к соблазнительному Гинтоки и принялся слизывать любимую еду с любимого тела. Влажный язык скользил по гладкой разгорячённой коже, обводил маленькие, твёрдые соски, рельефный пресс.
Широкие ладони Гина сжимали упругий зад полицейского, ласкали мускулистую спину, плечи.
Они исступлённо, жадно целовали друг друга, оставляя красные отметины, задыхаясь от переполняющих чувств.
— Кто-то хвастался, что делает умопомрачительный минет! — выдохнул Тоши, отрываясь от шеи Гинтоки и больно сжимая его щёки рукой.
— Мудак! — парень скинул жёсткие пальцы, выругавшись в ответ. - А ты заслужил? — Саката пикантно облизнулся и тут же получил хлёсткий шлепок по жопе.
— Похоже, твой рот умеет только жаловаться и сквернословить, — дразня, хмыкнул Тоши.
— Иди сюда, ментяра! — Гинтоки моментально вскочил на ноги и грубо потянул встрёпанного брюнета за собой. Тот еле успел встать, а его уже с силой запульнули на кровать. — Садись! — скомандовал «мастер на все руки», сам опускаясь на колени.
Профессиональным движением он стянул с Хиджикаты брюки и развёл ему ноги, устраиваясь поудобнее. Тоши же, затаив дыхание, как зачарованный, следил за любовником.
Влажный язык проложил длинную дорожку от самой мошонки до уздечки и обратно, заигрывая, воспламеняя. Он порхал, как бабочка, заставляя Хиджикату нетерпеливо изнывать от желания, умолять о большем.
Наконец пухлые губы жарким тугим кольцом сомкнулись на пульсирующей, нежной головке, вырывая стон из груди замкомандующего. Втянув щёки, Гин взял член глубже в рот, с силой обхватывая его, вбирая полностью.
— Японский городовой! — шумно процедил сквозь зубы Тоши, сжимая серебряные кудри в пятерне. — А-а-а! А-ах-х!
Багровые глаза плутовски сверкнули, глядя на перекошенное от наслаждения лицо Хиджикаты, на подрагивающие ресницы полузакрытых век.
«Я тебе покажу, только сквернословить!»
Ночь прошла как в каком-то угаре. Разлепив глаза уже ближе к вечеру 25-го, честная компания обнаружила себя с жуткой головной болью и похмельем. Оба были голые, оба пырились друг на друга воспалёнными, заплывшими глазами, совершенно не помня, что было вчера. Гин почему-то оказался на полу с клубничными труселями на голове, но в сапогах, а Тоши распластался на кровати, лицом вниз, с засохшей слюной на щеке. Натянув простыню на бёдра, страж порядка сел на постели и схватился рукой за голову.
— Ас-с! Башка раскалывается. Ты как? — поинтересовался он у напяливавшего семейники Гина.
— Бывало и хуже. Что произошло ночью, помнишь? — кудрявый осматривал полуголое тело Хиджикаты, на котором живого места не было от засосов.
— Нет, — мотнул тот головой и скривился, пожалев о столь опрометчивом движении. — Ладно, пора выдвигаться. Я сегодня в ночную смену.
Они разом встали на ноги и выпучили округлившиеся глаза друг на друга. Всё тело как будто молнией прострелило от резкой боли. И у того, и у другого анус дико, просто нещадно горел, разрываясь на части.
— А-ха-ха, Хиджиката-кун, я тут кое-что припомнил со вчерашней ночи, — с видом искушённого ловеласа врал Гинтоки, напирая на полицейского с грязными намёками. — Можешь сказать, не стесняясь, тебе же понравилось как я тебя… — его ладонь пошло постучала о кулак. — Ничего не болит?
— О чём это ты?! Не понимаю, с чего бы это… — затараторил Тоши и совершил контратаку. — Знаешь, если подумать, я тоже кое-что припоминаю, — алчно вспыхнули синие глаза. — Я, конечно, старался быть осторожнее, но мог и потерять контроль. Как у тебя там сзади, не сильно саднит?
— Не-не-не, — энергично замахал ладонью Гинтоки перед самым носом замкомандующего. — Что ты, я б такое не пропустил. Как знать, может, ты обманываешь меня. Ну-ка дай посмотреть, что у тебя там.
— Убери лапы! А ещё кое-что тебе не показать?! — угрожающе ощетинился брюнет, выставляя вперёд кулаки. — Давай сам сначала посверкай задом!
Мужчины замолчали, недовольно глядя друг на друга исподлобья.
«Этот никчёмный пиздабол всё-таки загнал мне лысого! Но хрена я тебе скажу, выкуси, кусок дерьма!»
«Ментяра позорный, нашпиговал меня как индейку! Теперь неделю сесть не смогу. Падла!»
Хиджиката нетерпеливо зажёг сигарету дрожащими руками и глубоко затянулся, блаженно закатывая глаза. Уже на улице, прощаясь, он бросил Гину:
— Хм, похоже ты ошибся, Йорозуя. Никто из нас, даже напившись в усмерть, не пошёл до конца. Никакой я не гей.
— Придурок, ты работаешь в Шинсенгуми, ты не можешь не быть геем! — хохотнул Саката, намереваясь стремительно умчаться от дьявольского зама, но не тут-то было. — Ай-й-я, похоже, ногу потянул, — схватился он за поясницу.
— Я и не собираюсь за тобой бегать, идиот! — болезненно скривившись, отмахнулся Тоши, и они поковыляли в разные стороны.