Обычная практика курсанта Недоли

— Товарищ генерал, курсант Недоля по вашему приказанию прибыл! — бодро отрапортовал за спиной звонкий голос и уже чуть тише и мягче продолжил: — Здравствуйте, Викентий Кондратьевич. Генерал Булавин вздрогнул. Не то чтобы его застали врасплох. Вот еще! Чтобы какой-то салага к нему, боевому генералу, мог подойти незамеченным? Да скорее полюса с экватором местами поменяются! Просто голос… Он медленно, очень медленно обернулся, сам прекрасно понимая, что это ерунда. У Пашки Недоли нет и не было никогда сыновей. Он бы знал. Так что максимум — однофамилец. Как знал, что не стоило связываться с практикантами. Ну что с этими курсантами делать прикажете? Они же не просто салаги необученные, на них, небось, и взглянуть без слез нельзя! Подкрепление, чтоб их! Впрочем, этот стажер еще выглядел достойно. И то — классический новобранец, только прибывший со склада, где получил новое обмундирование. Тощий, как глиста в скафандре, но хоть по стойке смирно стоять умеет. Бластер не болтается, как белье на заборе, и то хлеб. Викентий Кондратьевич прекрасно понимал, что оттягивает миг, когда надо взглянуть новичку в глаза. Мало ли заморышей на свете? Пашка тоже не слишком видный… был. Да что б еще они понимали, эти психологи доморощенные! «Время лечит»… Какое там! Месяц прошел, а он все перед глазами стоит как живой. Его лучший друг, с первого дня в армии и до самого дембеля. Белобрысый настолько, что казался почти седым. Всегда жизнерадостный, улыбчивый. Везунчик. Командир, за которым шли и который столько раз выбирался из самого пекла, выводя своих почти без потерь. Человек, который не умел проходить мимо несправедливости и чужой беды. Потом их пути разошлись, общались по переписке, но Викентий знал, что майора Недолю из последнего боя вытащили на руках, едва успели. Дальше робокрабы не оставили от недавнего поля боя ничего, кроме ошметков. Потом майора почти сразу списали. Думали, и ходить не сможет. Но нет, он и на гражданке быстро оклемался, пошел в спасатели. И, конечно, опять сунулся куда не следует. Живым его, скорее всего, уже не найдут. Нет, завалы, конечно, разбирают, но толку-то?.. Генерал рывком поднял голову, все же встречаясь взглядом с мальчишкой, и едва удержался, чтобы не выдохнуть: «Ты?!» Да, ошибки быть не могло. Ежик на голове курсанта был не просто белобрысым, а того, Пашкиного странного оттенка. Это Пашкины серые глаза с едва заметной прозеленью. И привычка замирать, когда волнуешься, тоже Пашкина. Неужели?.. Да нет, быть такого не может! Не совсем же в этой академии сдурели! Нашли кого посылать! — Вольно, курсант Недоля, — справившись с собой, уже вполне спокойно скомандовал генерал. Может, он все-таки ошибается? Поэтому и продолжил немного раздраженно: — И чтоб больше я от тебя такого не слышал! Понаберут практикантов, никакого цирка не надо! Завтра же домой, и без разговоров! — Да как же… — Курсант осекся и снова совсем по-пашкиному сверкнул глазами. — Не поеду! У меня приказ, и пока практика не закончится, вы от меня не избавитесь! — Практика?! — Генерал взревел, приподнимаясь над столом и буквально нависая над худеньким курсантом. — Да какая, к чертям собачьим, практика?! Они чем вообще думали, девку в армию посылать? Нет у меня женских подразделений, в медсанбате и на кухне и то — мужики! Куда я тебя, бестолочь, дену? В казарму на сорок мест, где накурено так, что картину без гвоздя вешать можно? Или к союзничкам из ксеносов, у которых ни еды человеческой, ни койко-места приличного? А может, сразу к киборгам? Там даже коек нет, и кормосмеси на всех не хватает. Я пацана-то не знаю, куда пристроить, а тебя подавно! Хочешь научиться ругаться на двухстах восемнадцати языках? Или, может, тебе давно морду не били? Экзотики захотелось? Не дождешься! Да Пашка бы мне голову оторвал после первого же несчастного случая с твоим участием! Завтра же, первым рейсовым — домой! Здесь я тебя не оставлю! И нечего тут… Недоли не плачут! — Я знаю, — тоскливо отозвалась девчонка. Да, точно, девчонка. И как он сразу не заметил? Овал лица немного другой, и плечи совсем узенькие. А талия так вообще — пальцами перехватишь. И щеки ввалились. Хотя девочку можно понять. Сирота теперь, от этого никто не хорошеет. Сколько же ей?.. Пашка говорил, дочку после девятого в какое-то училище отдавал. Или на курсы? Значит, сейчас она должна была закончить учебу. Ей хоть восемнадцать-то есть? И имя, имя… А, точно! Пашка мечтал о сыне, хотел назвать Евдокимом, в честь своего лучшего друга. И пока Юля беременная ходила, все говорил, что это растет маленький Кимка. А родилась дочка. Евдокия. Дока. Сидит вон, как киборг какой, а в глазах такая тоска, будто ей застрелиться впору. — Ну чего притихла? Зачем тебе армия, девочка? Понимаю, мы с твоим отцом туда стремились. Но ты-то — из штатских, тебе в город надо. — Он пытался говорить спокойно, мягко, но Дока вскочила, как будто ее ударили, и начала мерить комнату шагами. — Товарищ генерал… Викентий Кондратьевич, я не знаю, что вам наговорили, но я — не из штатских. Вы же помните Капитона Адмиралова, который сопровождал экспедиции и обеспечивал безопасность ученых? Он был нашим куратором и дисциплину держал почти военную. В Системе Малых Авиаторов всегда были лучшие навигаторы и пилоты, а нас готовили как универсалов, управляющих одиночными разведывательными и спасательными флайерами. Мы умеем выживать на любой дикой планете, и с коллективом у нас не бывает конфликтов. Вы не смотрите на возраст, ученики Капитана Капитаныча не подводят! — Евдокия, я верю. Но места для тебя в моем отряде нет. Возвращайся в свою академию, как там она называется, пусть другое место ищут. — Тогда меня просто исключат, товарищ генерал. На второй курс переводят только тех, у кого есть отметка об успешном прохождении практики. А лично мне уже намекнули, чтобы место искала. Это только Капитан Капитанович за каждого из своих учеников до последнего сражался. Но к нему возвращаться нельзя. Понимаете, там я никогда не узнаю, что случилось с родителями, дядей Кимом и остальными. А здесь хоть шанс есть. Вы не думайте, я не только в штабе штаны просиживать могу! Вот! Из нагрудного кармана кителя Дока быстро достала несколько карточек. Так… «Недолей Евдокией Павловной сдан экзамен на механика-универсала. Результаты экзаменов…» «Недолей Евдокией Павловной прослушаны курсы астронавигатора и пилота малых и сверхмалых космических судов». Неплохо, очень неплохо. — Кимка, постой. В том, что ты умница, я и не сомневался, да и про желторотиков Капитаныча наслышан. И как это он на старости лет с детворой связался — не пойму. Но в расследование лезть я тебе запрещаю. Ты все равно ничего никому не докажешь, не таким зубы обломали, а тебе еще жить да жить. Прости, но всем, кто знал твоего отца, было приказано о нем забыть. Чисто по-человечески, в частном порядке, тебе помогут, но официально ты не добьешься ничего. Сомневаюсь, что это был несчастный случай, да только доказательств у меня нет и сделать я ничего не сумел. Не знаю, кому Пашка перешел дорогу, но… По-хорошему прошу — пережди. Ладно. Что там с твоими курсами. Чем я могу помочь? Девочка слушала молча. Только очень знакомо нахмурилась и прикусила нижнюю губу. Упрямая… Перед той операцией, когда вероятность успеха была менее семи процентов, у Пашки было такое же лицо. Викентий пытался его удержать — какое там! Улыбался: «Когда это Недоли пулям кланялись?» И пошел ведь! А потом его едва откачали, списали из армии навсегда, и Пашка с тех пор окончательно убедился: он не желает, чтобы дочка имела отношение к его прошлому. Держался отстраненно, гонял девочку, как новобранца, требовал с нее, как со спецназовца. «Да не дурю я. Но такие, как я, долго не живут. А если и она в такой переплет попадет? Я, взрослый мужик, чуть не рехнулся, а она как?.. Не хочу, чтоб ревела, когда будет меня хоронить. Пусть уж лучше ненавидит — лишь бы ей стало легче». Ошибся ты, Пашка. Не сберег. И учится она там же, где и ты когда-то, и любит тебя. И пулям, точнее плазме, кланяться не намерена. Как и ты, дружище. Как и ты. — Викентий Кондратьевич, я ничего не могу обещать. Постараюсь не лезть в самое пекло, но… Вы же сами все понимаете. Направьте меня на какой-нибудь корабль. Любой. Я понимаю, механиком не возьмут, меня и на курсах-то лишний раз к двигателям кораблей старались не подпускать, боялись, что раздавит. Но навигатор ведь не обязан быть детиной под два метра ростом и весом от ста кг! Я любые тесты пройду, честное слово! Мне даже пятикурсники задачки по навигации таскали для проверки, я решала. Не подведу! Только устройте! — Та-а-ак… Я правильно понимаю, тебе срочно надо исчезнуть с этой планеты? — Нет-нет, Викентий Кондратьич, вы не подумайте, с законом у меня никаких проблем. — Дока покосилась на стоящего в углу кабинета киборга и исправилась: — Почти. Мне долг отработать надо. И очень-очень надо перейти на второй курс. Я ведь и правда профпригодна, мои расчеты ни в центр звезды, ни в несусветную глухомань не приведут. Обещаю. — Допустим. А за что же тогда тебя так хотят прогнать? — А вы не догадываетесь? — Девушка грустно улыбнулась. — В личное дело загляните, и все сразу станет понятно.