Дыхание в предрассветный час

      Твоё имя подобно тёмным искрам, оставляющим ожоги на обнаженной коже. Твоё имя уже известно многим и окружает его множество неприятных слухов. Однако и странный магнетизм — тоже. Все стремятся к тому, чего не имеют возможности понять. Лживое очарование новых ощущений — и тебе никогда не нужно искать, потому что пороки как будто сами находят тебя, являясь то в одном невинном облике, то в другом, ещё более праведном.       Призыв, звучащий как плач или молитва, в конце концов обращается хохотом. Способность думать причиняет боль, поэтому забыться всегда приятнее.       Ты ищешь наслаждения, но находишь только скребущую пустоту в своей уставшей душе. И чем больше ты желаешь, тем дальше оказывается твоя искренняя мечта — она как будто ускользает, растворяясь, словно лёгкая дымка, в клубах дыма и запахе дорогого вина. Не получая насыщения, злишься и, срывая голос, из раза в раз кричишь об одиночестве. И, конечно, никогда не получаешь ответа.       А как же все те, кто остался лишь сладким запахом духов на твоём ложе? Как же все те, кто тебя любил, но только пока звучала музыка и сыпались, словно весенний тёплый дождь, звонкие монеты? Их грустные тени вечно поднимаются из-за твоей спины — и беззвучно сгорают, как только солнце окрашивает в алый восточный край неба. Оставив только вкус пепла и гвоздики от лёгкого поцелуя на приоткрытых устах, вслед за ушедшей ночью неслышной поступью порхают прочь все соблазнительные иллюзии. Неизменны только мысли о невозможном.       Жестокость вызывает много изменений. И даже тех, кто был готов отдать жизнь, ты не боишься потерять, снисходительно, словно подачку, бросая им только мимолётное грехопадение. Сердце, что плачет о любви, способно причинять боль и толкать на безумие, — однако всех тех, в ком находишь короткое утешение, ты жадно прижимаешь к каменной груди, лишенной живого трепета и благородных сомнений.       Тебя не пугают никакие риски и не прельщают никакие слова о высоком, но все же ты страдаешь. Выпивая до дна тех, кто готов отдаться, ты не имеешь сил насытить свою жажду и в самозабвенной алчности опустошаешь чашу, протягиваемую рукой улыбчивой судьбы, вновь и вновь. Но может ли самообман продолжаться вечно? Хватит ли у тебя смелости теперь, после всего, подойти к зеркалу и заглянуть в собственные глаза?       И не боишься ли ты, что в конце концов один лишь дьявол захочет быть рядом с тобой?..