Гарри Поттер и милосердие

Всё прошло по плану. Волдеморт сам сглупил, когда подумал, что его предали и, разозлившись, наказал неугодных через метку. И вот это вот и стало ошибкой. Настоящие Пожиратели схватились за руки, уже не в силах защищаться, и тем самым дали возможность себя обезвредить. Не всех, конечно, но многих. Всё прошло по плану. И даже, то, что Гермиона не аппарировала, не сильно беспокоило Гарри, ведь там был Рон, который мог её защитить. В нём уже давно не осталось ничего от той детской зависти и лености, присущей ему на первых курсах. Самое главное, он любил Гермиону. Гарри мог сколько угодно игнорировать его взгляды на неё и делать вид, будто верит тому, что друг без ума от Чжоу, но на самом деле он знал, что Рон просто отошёл в сторону. Чтобы трахать одну, а фантазировать о другой. Сейчас вопрос был в другом. «Какого хрена я ещё могу что-то осознавать?! Я же умер!»       — Гарри, милый, вставай. Он резко открыл глаза и был почти ослеплён сиянием белого света. Немного привыкнув и осмотревшись, Гарри понял, что каким-то образом оказался на вокзале Кингс-Кросс. Пустынном и вычищенном до белизны. Филч бы обзавидовался.       — Гарри, мы здесь. Он вскочил на ноги и пошатнулся от шока. Их здесь были сотни. Сотни душ, когда-то бывших волшебниками. Знакомые и незнакомые лица. Вон и Седрик, он обнимался с отцом. Гарри даже и не помнил, чтобы Диггори старший был в команде. Вон профессор Слизнорт. Даже удивительно, что он оторвал свою задницу от хогвартского стула. Вон и Долиш с женой. Она не оставила его даже после смерти. А вон… Там, под одной из скамеек. Гарри поморщился — он узнал этого гомункула, которого видел когда-то на том же кладбище, где умер. Именно там возродился Волдеморт, именно там он и умрёт. Если уже не умер.       — Гарри, мы здесь, — снова послышался мелодичный голос. И он был уверен, что когда-то его слышал. Приятный, тёплый родной. Мамин голос. Он резко обернулся и задохнулся от невероятности происходящего. Она была так близко. Такая красивая. Красивая и родная. Он сразу её узнал.       — Мама, — шагнул он вперёд, желая обнять, получить защиту, но не ощутил ничего. Она была призрачной дымкой, и не было и шанса очутится в её заботливых объятиях.       — Сынок. Ты такой смелый. Ты такой умный. Мы так тобой гордимся.       — Почему я не могу тебя коснуться? — в свою очередь спросил Гарри, и смахнул набежавшие слёзы.       — Потому что я умерла, — с толикой грусти, но уже давно смирившись с неизбежным ответила она, — а тебе предстоит вернуться назад.       — Но как? — воскликнул Гарри. — Авада и…       — Некоторые вещи остаются для нас непостижимыми до самого конца. Гарри обернулся и увидел Дамблдора. Он выглядел здоровым, почти как его брат, и вполне себе довольным.       — Тому Реддлу никогда не будет понятно желание людей любить. Порой, именно любовь даёт нам возможность исправить все ошибки. Заслужить милосердие. Он кивнул на руку Гарри, и тот опустил взгляд. Увидел яркое жёлтое сияние вокруг указательного пальца. Помолвочное кольцо полыхало пламенем.       — Вы с мисс Грейнджер нашли, то, что я вам завещал?       — Книжку, делюминатор и снитч? — удивлённо спросил Гарри и снова посмотрел на маму. Она стояла рядом и улыбалась так тепло и нежно, что в сердце щемило.       — Да, когда-то я был уверен, что вы пройдёте, путь гораздо длиннее, — продолжил говорить директор. — Но так сложилось, что мы не всегда можем предугадывать погоду. Где все эти вещи? Меня интересует конкретно снитч. Гарри застыл и засунул руку в карман. Золотой шарик был с ним.       — Желание мисс Грейнджер и третий дар Смерти подарили вам возможность не оставаться здесь, с нами, а идти дорогой счастья в мир, где зло больше не будет стоять на вашем пути. Дамблдор ещё долго что-то объяснял или Гарри просто так показалось. А потом сам Гарри ещё долго общался с отцом и матерью, извинялся перед Сириусом, или и это ему показалось?       — Я не понимаю. Это всё происходит в моём воображении или по-настоящему?       — Конечно, это происходит в твоём воображении, но кто сказал, что это не может быть настоящим? — улыбнулся отец. Гарри ещё раз посмотрел на мать — она становилась бледнее и прозрачнее, а вокзал постепенно покрывался плотным белым туманом. Внезапно пространство сотряс рыдающий голос Гермионы.       — Гарри, я прошу тебя, вернись! Вернись ко мне. Я люблю тебя, я так тебя люблю! Мне уже всё равно, хоть целый гарем себе заведи, только вернись. И пусть будет этот ребёнок…       — Похоже, тебя уже зовут, сынок. Лили протянула призрачную руку, но так и не коснулась лица сына. Гарри шмыгнул носом, кивнул и потерянно пробормотал:       — Какой ещё ребёнок? Он почувствовал, как его втянуло в подобие аппарационной воронки, и в следующий миг увидел перед собой широко раскрытые, покрасневшие от слёз глаза Гермионы. Она держала его за воротник пожирательской мантии и судорожно трясла, пытаясь вернуть его в сознание. Сейчас же Гермиона смотрела так, будто не рассчитывала, что её мольбы будут услышаны.       — Гермиона, какой ребёнок? — повторил он свой недавний вопрос и заметил, что небо уже совсем посветлело. Но ответа на свой вопрос Гарри не дождался. Гермиона вскрикнула и завыла пуще прежнего, буквально придавливая его к земле. Обхватив Гарри руками, словно боясь снова потерять, она запричитала:       — Жив! Ты жив, ты жив! Её трясло. Она рыдала громче и громче. Никакие уговоры и убеждения не помогали остановить истерику.       — Всё закончилось, — шептал Гарри, крепко прижимая её к себе. — Я здесь, я с тобой. Очевидно, сам факт его воскрешения был слишком серьёзным потрясением для её уже давно пошатнувшейся психики. Впрочем, окружающие тоже если и не тряслись в рыданиях, то были в явном недоумении.       — Тебе точно нужно было поступать на Слизерин, — заявил невесть откуда взявшийся Невилл. Гарри вопросительно на него посмотрел.       — Лонгботтом прав. Ты же, как змеюка, из любой жопы вылезешь, — хмыкнул Блейз. Гарри даже обрадовался, что с ним ничего не случилось.       — Ну по задницам ты у нас тот ещё специалист, — хохотнул Нотт младший, и кое-кто негромко засмеялся. Не зло, а, скорее, облегчённо. Когда смерть подбирается настолько близко, хочется ощутить в себе жизнь, а самое лучшее для этого — как следует посмеяться над собой. Что держащиеся за руки Блейз и Дин с удовольствием и сделали. Гарри, продолжая успокаивать Гермиону, разглядывал недавнее поле битвы и участников сражения. Мёртвые тела были, но оставшихся в живых было гораздо больше, и это не могло не радовать. К удивлению Гарри, Волдеморт тоже был здесь, мёртвый. Но убитый не магическим способом, а с дыркой во лбу, из которой тоненькой струйкой вытекала кровь.       — Это как? — только и спросил Гарри.       — Отец помог, — тихо ответил Дин и кивнул на Гермиону. — Ей бы огневиски. Гарри был полностью согласен и сам бы не отказался от стаканчика горячительного напитка или просто тёплого душа. Он не без помощи друзей поднялся на ноги и нашёл взглядом министра Фаджа. Тот распоряжался поверженными пожирателями, которых уже переправляли в камеры министерства, но при этом глава магической Британии всё не сводил взгляда с Гарри. Наверняка воскрешение мальчика, который и на этот раз выжил, было не тем, к чему он привык и чего ожидал. Отдав ещё одно распоряжении, Фадж приблизился к молодым людям.       — Вы тоже создали крестраж, мистер Поттер? — прищурившись, поинтересовался министр.       — Нет.       — Это работает по-другому, — подошёл тот самый мужчина из отдела Тайн. — Очевидно, Авада Реддла разрушила осколок внутри мистера Поттера, а оболочку не повредила. Гарри неопределённо пожал плечами, не став объяснять кто прав, а кто ошибается, и снова обратил всё своё внимание к рыдающей Гермионе. Она всё так же продолжала твердить:       — Жив. Гарри жив.       — Вы же справитесь без нас?       — Да уж как-нибудь, — усмехнулся министр и вернулся к командованию парадом арестантов, сказав напоследок: — Если что, лучшая палата в Мунго в вашем распоряжении. Гарри кивнул, чувствуя, как острые ноготки Гермионы уже оцарапывают шею.       — Добби! — позвал Гарри, понимая, что сил на аппарацию у него нет. В этот момент к нему подошёл Рон и засунул палочку в карман его мантии.       — Спасибо, — кивнул Гарри.       — Береги её, друг, — тихо произнёс Рон и ушёл к своей семье. Уизли тихо стояли в стороне. Среди них не было только Чарльза, и они оплакивали его смерть. Добби появился спустя минуту после зова с опущенной мордочкой и поникшими ушами. Наверное, ещё переживал последний разговор с Гарри, когда тот наорал на него из-за невыполненной просьбы найти Гермиону.       — Добби, — с лёгким ощущением вины на душе, обратился к нему Гарри. — Не мог бы ты отнести нас… Гарри задумался. А куда, собственно, можно перенестись?        — На Гриммо! — воскликнул домовик. — Великий сэр Гарри Поттер и его невеста могут отправиться на Гриммо.       — А там же…       — Добби мигом всё почистит, — заверил домовик, словно бы Поттера сейчас волновала чистота. — Вы даже обернуться не успеете. Попрощавшись с окружающими, Гарри кивнул и покрепче ухватил трясущуюся Гермиону. Голова кружилась, хотелось просто уснуть, а потом наслаждаться покоем, который в последние годы ему только снился. В затхлой и тёмной спальне на Гриммо, в которой они очутились, через несколько мгновений стало чисто. На некогда грязных окнах появились тяжёлые портьеры, через которые почти не проникал свет, создавая интимную и уютную атмосферу. Гарри отвернулся от широкой кровати, которую уже перестилал услужливый Добби и направился в ванную. Как бы он ни хотел сесть, успокоится и просто подумать о прошедших сутках, битве, и тех, кого он видел на вокзале, Гермиона была важнее. Её продолжало трясти, а губы всё так же твердили:        — Жив, ты жив. Гарри не хотел бы отправлять её в Мунго, но и сам пока не очень понимал, как справиться со столь продолжительной истерикой. Гермиона словно бы не верила своему счастью, и всё не могла его отпустить. Ни на секунду. Раздеваться с висящей на шее девушкой оказалось довольно проблематично, но Гарри всё-таки был волшебником. Уже через минуту он стоял, прислонившись к стене, и отмокал под душем, всё также держа на руках Гермиону. Обнажённый, как и она. Долго под душем они не простояли. Руки у Гарри всё же не были железными и несмотря на то, что Гермиона была довольно лёгкой девушкой, скоро устали. Так что совсем скоро, во избежание эксцессов с разбитыми головами и переломанными ногами, Гарри понёс невесту в спальню. Гермиона всё так же крепко прижималась к нему и сомнамбулически твердила:       — Жив. Ты жив. Она продолжала произносить одно и тоже, словно заезженная пластинка, даже когда Гарри опустился с ней на кровать, застеленную свежим благоухающим бельём. Он гладил её мокрые волосы, беспрестанно повторяя, что жив, что теперь никуда не денется, что любит её. Дрожание обнажённого тела в его руках принесло свои плоды, и Гарри ощутил, как его член начал наливаться кровью и упрямо заявлять о своём желании. Он сдерживался ещё некоторое время, успокаивая Гермиону, поглаживая спину. Но рука сама то и дело опускалась на её ягодицы. Это не могло не возбуждать, особенно сейчас — после путешествия в некий загробный мир, особенно сильно хотелось почувствовать себя живым и просто потрахаться.       — Гермиона, я тебя хочу.       — Жив, жив, жив… Гарри прикрыл глаза, не зная, как поступить. То, что он собирался сделать, можно было равно расценить как изнасилование, а можно и как терапию. С другой стороны, может ли быть изнасилование терапией? И простит ли его Гермиона, когда придёт в себя? Но решение дилеммы пришло само собой, когда Гермиона раздвинула ноги и крепко обняла ими Гарри. Она ещё теснее прижалась к его влажному телу и уткнулась носом в шею, обдавая её таким горячим дыханием, что и без того напряжённые чувства Гарри обострились до предела. Он резко выдохнул, принимая решение, а затем напряг мышцы и перевернул Гермиону на спину. Гарри пристроился между её ног, чувствуя, как головка члена упирается в сокровенное местечко, в котором он так любил бывать. И которого совсем недавно мог лишиться.       — Гермиона, я хочу тебя, — повторил Гарри. В ответ ему было лишь тихое певучее:       — Жив, жив, жив. Гарри протиснул руку между телами и провёл пальцами по промежности Гермионы. Там было абсолютно сухо. Она не хотела, но Гарри был уже на грани полного распада на предвкушающие секс молекулы. Смочив пальцы слюной, он снова вернул руку между ног Гермионы, чтобы облегчить, себе и ей проникновение. Когда его пальцы оказались внутри невыносимо узкого пространства, Гермиона перестала шептать и застыла. Словно в ожидании.       — Я тебя люблю, — шепотом произнёс Гарри и, вытащив пальцы, заменил их твёрдым членом, медленно, осторожно всадив его по самый корень. Гермиона дёрнулась и слабо застонала, а в следующий миг взглянула на Гарри. Взглянула абсолютно осознанно. С её карих глаз словно бы спала пелена безумия. Она провела по его спине руками, поглаживая, лаская.       — Не останавливайся, прошу, докажи мне что жив, — горячо зашептала она. — Потому что только так я пойму, что жива и я. И Гарри доказывал. Двигал бёдрами резко, размашисто, заставляя Гермиону громко вскрикивать на каждый толчок, на каждое резкое движение. Гарри доказывал, лаская губами и языком грудь, руками сжимая её круглые ягодицы. Доказывал, пока целовал дрожащие губы, выпивая весь страх, тревогу и недоверие. Доказывал, пока она билась в экстазе наслаждения, а он изливался в неё мощным потоком, задыхаясь от собственного душераздирающего оргазма. Они уснули именно так. Не разрывая объятий, не желая терять друг друга ни на миг. Только спустя несколько часов непрерывного, спокойного сна Гарри смог разлепить глаза и посмотреть на Гермиону. Она спала рядом, тихо выдыхая воздух из слегка приоткрытых нежных губ. Через некоторое время Гермиона завозилась и повернулась к нему, медленно открыв осоловелые глаза.       — Доброе утро.       — Скорее вечер, — усмехнулась она и обняла его. Прижав Гарри к себе, она тут же заговорила, желая поскорее признаться в своих страхах:       — Я словно умерла тогда. И за это мне хочется тебя убить. Для чего был нужен этот чёртов ларец, если ты всё равно пошёл жертвовать собой.       — Я хотел спасти тебя и других. Гарри поцеловал её в висок, чувствуя, что снова возбуждается. Гермиона тоже это заметила и погладила ладошкой твёрдый член.       — Ты всегда хочешь всех спасти.       — Не всех. Тебя. Я люблю тебя.       — Знаю. И я тебя, — она замолчала, порхая пальчиками по всей длине твёрдого ствола, отчего у Гарри то и дело перехватывало дыхание.       — Я тут подумала, — медленно заговорила Гермиона, пряча взгляд. — И решила, что не отпущу тебя, даже если Луна решит родить ребёнка. Гарри напрягся, и схватил Гермиону за обнажённые тонкие плечи, чтобы заглянуть в глаза.       — Где-то я это уже слышал. Вот теперь объясни для дебилов, о каком ребёнке идёт речь?       — О ребёнке Луны, но я уже не злюсь. Я сама виновата…       — Луна торчала в подземельях Малфоя с начала ноября. Когда бы я успел с ней переспать?       — Что? А с кем же ты… — открыла рот Гермиона.       — Ни с кем, как я и говорил. А Луной притворялась Панси. Гермиона покраснела от осознания собственной глупости и недоверия к любимому.       — Боже, какая же я дура! — протяжно выдохнула она, закрывая пылающее лицо руками.       — А откуда ты вообще об этом знаешь?       — Чжоу прислала письмо, — невнятно ответила она.       — Вот зараза, знал же, что она не просто так там отирается, — усмехнулся Гарри. Он силой отвёл руки от лица Гермионы и прижался губами к её губам. Она тут же ответила на поцелуй и спустя минуту нежностей оседлала Гарри и начала вести дорожку поцелуев по шее, груди, животу и ниже.       — Что ты делаешь? — поинтересовался Гарри, чувствуя жар во всём теле от таких откровенных ласк.       — Дарю награду своему герою, разумеется, — сладко улыбнулась Гермиона, раскрывая влажные губки и вбирая в себя крупную головку члена, заставляя Гарри буквально выгнуться от остроты ощущений. Они ещё долго пытались насытиться друг другом, в какой-то момент осознав, что не вылезают из комнаты, уже четвёртые сутки. Благо, верный Добби зорко следил за своими друзьями, исправно таская любовникам завтраки, обеды и ужины. И осознание это пришло только в тот момент, когда в дверь дома на площади Гриммо постучал тот самый странный человек из отдела Тайн. Он рассказал, что Гермионе удалось создать уникальный образец ларца душ, и поэтому он предлагает ей работу в их отделе.       — Как только вы закончите школу, естественно, — добавил он в конце.       — А как же университет? — неуверенно поинтересовалась Гермиона, краснея от того, что встретила гостя завёрнутая в простыню.       — Хорошо, что мы волшебники, и перемещение в пространстве для нас не проблема. Верно? — подмигнул Саймон Диксон и оставил влюблённых наедине. Этот посетитель всё-таки сломал грань между реальностью и эротической дымкой. Гарри и Гермиона наконец поняли сколько всего произошло за одни только сутки.       — Наверное, пора всё обсудить.       — Но сначала нужно одеться и поесть, — твёрдо сказала Гермиона и подтянула присползшую было ткань, случайно обнажившую кусочек груди.       — С другой стороны, — произнёс Гарри, не отводя от неё взгляда, — у нас ведь вся жизнь впереди, чтобы поговорить о произошедшем. Он сделал шаг к Гермионе, на что она попятилась и лукаво улыбнулась, наслаждаясь видом твёрдого торса Гарри и явного бугра в штанах.       — Что ты имеешь в виду? Гарри сделал выпад рукой и сдёрнул простыню под возмущённый женский вскрик.       — Только то, что на завтрак я хочу съесть тебя, — прорычал он. Гермиона взвизгнула и бросилась прочь. Гарри издал воинственный клич и рванул следом за смеющейся возлюбленной. Наверх по лестнице и прямо в спальню. Туда, где разговаривать не было ни сил, ни желания.