Я сдержал обещание

Элизий… В этих местах человека легчайшая жизнь ожидает. Нет ни дождя там, ни снега, ни бурь не бывает жестоких. Вечно там Океан бодрящим дыханьем Зефира Веет с дующим свистом, чтоб людям прохладу доставить. Гомер.

Pov от лица Александра.       В комнате царил полумрак. Но смрад стоял такой, что глаза и вовсе было не открыть. Вокруг то и дело сновали какие-то люди, я не всегда разбирал, кто есть кто. Они говорили шепотом тогда, когда вспоминали, что находятся рядом с тяжелобольным человеком, но шепот почти всегда переходил в громкую словесную перепалку. Гул от разговоров и бесконечной суеты не прекращался.       Духота вокруг нарастала. Было трудно дышать. Все тело то и дело пронзала невыносимая боль. Во рту пересохло, а язык, вялый и опухший, совсем не слушался. Хотелось сделать хоть что-то – закричать, ударить рядом стоящий кувшин с тошнотворной жидкостью или ударить кого-нибудь из этих вечно галдящих людей, да хотя бы заплакать. Но слез больше не было, словно все соки выжали из меня. А на остальное не хватало сил. Тревога внутри с каждым мгновением увеличивалась. Я не мог больше терпеть все нарастающую тяжесть всего, что происходило со мной. Из последних сил я открыл слезящиеся глаза.       В этот миг полумрак в помещении пронзил ослепительный луч солнца. И словно наваждение, я увидел в блике на стене образ того единственного человека, которого так отчаянно хотел видеть рядом с собой.       – Гефестион. – Слетело с дрожащих губ мужчины. Но никто даже не обратил внимания. Этот робкий звук быстро растворился в шуме вокруг.       Я закрыл глаза, не в силах больше держать их открытыми. И в этот момент я почувствовал, что что-то изменилось. Гул вокруг стал громче, я услышал женский крик. А через мгновение все стремительно начало затихать.       Боль в теле отступала, принося взамен спокойствие. Духота сменилась прохладой. Я не чувствовал больше под собой влажной жесткой постели, я не чувствовал ничего. Только прохладные потоки воздуха были вокруг. Сквозь закрытые веки я видел мерцающие огни, проплывающие мимо. В какой-то момент тишину вокруг наполнили звуки. Это были то приближающиеся, то отдаляющиеся стоны людей, крики, мольбы о чем-то. А я словно плыл среди этих несчастных по спокойному источнику. Мне совершенно не хотелось открывать глаза. На них словно легла чья-то невесомая рука.       Потоки воздуха обволакивали тело, забирая остатки духоты и боли. Огни были не яркими, они медленно проносились мимо. Я словно был во сне, спокойном – впервые за долгое время. Постепенно все это пропало. Мерцание переросло в сплошной яркий свет, крики и стоны постепенно удалялись, им на смену пришел шум, напоминавший мне шум волн. Вместо прохлады я почувствовал тепло. Но не ту духоту, что душила меня в последнее время. Нет, тепло было приятным. Я ощущал небольшой ветерок.       Нега спала с моих глаз, и мне захотелось открыть их. Поддавшись этому желанию, я постарался так и сделать. Но получилось у меня не сразу – яркий свет поначалу ослепил, не давая и шанса разглядеть что-то вокруг. Но когда глаза более-менее привыкли к ослепительному свету, моему удивлению не было предела. Надо мной не нависал больше темный и массивный свод – было только бескрайнее голубое небо. Солнце ярко освещало песок, на котором я теперь лежал, и приятно согревало своим светом. Я был на краю огромного острова. Его богатство красок поражало – яркая зелень то там, то тут пестрела алыми, синими, желтыми цветами. Вдалеке виднелись белоснежные ступени, уходящие вглубь острова. А вокруг простиралась безбрежная водная гладь.       Вдалеке я заметил удаляющийся плот, на носу которого стояла сгорбленная фигура. Я мысленно поблагодарил за проделанный путь. Мне не казалось странным ни это место, ни темный плот, ни странная фигура на нем – словно все так и должно быть. Возможно, мне просто показалось, но темная фигура махнула посохом в ответ моим мыслям.       Когда этот плот уже стал неразличим на горизонте, я осмелился встать. С непривычной легкостью у меня получилось это сделать, словно и не было тех удушающе тяжелых и невыносимо долгих недель, когда я был прикован к постели. Ощущая прилив сил, я направился к мраморной лестнице. Идти по ней было легко и приятно. Кроны деревьев заслоняли солнце, а прохладный камень остужал горящие после песка ступни. Рядом со мной свисали ветви, ломящиеся от налитых плодов. Ощущая жажду, я сорвал один из них и вкусил сочную мякоть. В этом фрукте было столько влаги, что сок стекал по губам, попадал на бороду и капал на белый мрамор при каждом укусе. Насладившись приятным вкусом и утолив жажду, я с удивлением заметил, что на месте только что сорванного мной плода уже раскрывался ярко-розовый бутон цветка.       Посмотрев еще немного на чудеса вокруг, я направился дальше. По мере продвижения, до меня начали доноситься звуки музыки. Постепенно густая крона деревьев отступила, давая место новым ярким краскам. Лестница вывела меня на открытую просторную площадку, вымощенную разноцветной плиткой. Я увидел других людей. Знание приходило ниоткуда, накладывалось на то, что я уже видел или слышал ранее. Я вот я уже знаю, что передо мной стоит известный полководец – герой многих войн, а рядом с ним добропорядочный человек, отдавший свою жизнь богам и погибший в бою. Мне стоило только взглянуть на одного из них – и вот мы уже словно давние знакомые.       Я осмотрелся. Вокруг было немного людей. Кто-то уходил, кто-то приходил, одни разговаривали между собой, другие просто отдыхали на небольших скамьях. На меня они обращали не больше внимания, чем на одного из тех, кто был рядом. От площадки в разные стороны вели несколько троп. С одной стороны отчетливо были слышны звуки арфы. А меня по неведомой мне причине тянуло совсем в другую сторону. Не в силах сопротивляться этому влечению, я покинул моих новых знакомых и направился вдоль одной из тропинок.       Вокруг меня снова сгущался лес. В просветах то слева, то справа виднелись небольшие дома и крупные прекрасные строения. Музыка стихла совсем. Теперь тишину нарушали звуки леса, а иногда голоса людей. И вдруг, словно гром среди ясного неба, я услышал знакомый до боли голос. Он был тихим – практически шепот. Но я слышал его явственнее других. В этом голосе слышалась вселенская скорбь. И я поспешил вперед, а затем остановился, не в силах двинуться дальше.       На скамье справа от тропы сидел мужчина, он склонился к животному у его ног. В движениях рук и голосе я узнал Его. Того, кто не покидал моих мыслей, чей образ одновременно придавал и покой и грусть. Сердце забилось чаще.       – Гефестион. – Слетело с моих трясущихся губ. В этот раз это имя прозвучало увереннее, громче и было услышано.       Мужчина поднял голову, с интересом разыскивая глазами того, кто назвал его по имени. И когда он нашел то, что искал, безмерное удивление отразилось на его лице. Поборов минутное замешательство, он резко вскочил со скамьи, спугнув тем самым животное у ног.       – Александр! – Его голос дрожал. – Я не могу поверить своим глазам. Это…это и правда ты?       Не в силах ответить, я лишь с усердием закивал головой. Но даже этот жест успокоил Гефестиона. Я наконец-то увидел столь желанную улыбку. Его глаза словно загорелись теплым светом. Гефестион сделал несколько уверенных шагов и вдруг остановился, не дойдя до меня. Эмоции на его лице сменялись так быстро, что я не успевал за ними. И сейчас неожиданно появившаяся печаль и даже страх в его глазах застали врасплох.       – Александр. Ведь…но ведь если ты здесь…значит, в том мире погасла самая яркая звезда. Как же скоро это произошло. – Его глаза наполнились слезами. – Никто больше не сможет увидеть твоего света и могущества, мой царь… Ах, Гефестион! Мой Гефестион. Ты ничуть не изменился.       Быстро преодолев расстояние между нами, я осторожно заключил его лицо в свои ладони, все еще боясь, что все происходящее – лишь сон. Его волосы приятно опутали руки, и я позволил себе немного насладиться этим мгновением в тишине. А затем поспешил утешить моего дорогого друга.       – Гефестион. Свет моей души погас в момент, когда ты покинул тот мир. Я не мог радоваться ничему и никому до этого момента. – Хотелось рассказать, как сильно я был разбит и как мне не хватало его рядом. Я хотел сказать так много и не находил слов. Никакие фразы или сравнения не могут выразить ту радость, что я испытывал, смотря в эти бездонные голубые глаза. Я уже открыл было рот, да так и остался стоять. А по щекам предательски катились слезы. Гефестион пристально и долго посмотрел мне прямо в глаза, а затем улыбнулся и сказал:       – Я тоже скучал. – И заключил меня в свои объятия.       Это было самым светлым мгновением за все время. Я с облегчением выдохнул. А затем вдохнул полной грудью, ощущая дурманящий и такой знакомый запах. Нет. Это был не сон.       – Гефестион, я сдержал обещание! Я нашел тебя.