Миф о Перерождение?

— Сколько можно? — ворчливо произносит торговец. — Пока я не удовлетворю свои потребности, — заедая картофелем с козьим сыром, пробормотала Она с полным ртом, что принесло не очень хорошие плоды — и она подавилась, запив половиной кружки вина. — Не торопись. Я помню, что у тебя нет щёк. — Вот поэтому... — начала было волчица, как её перебил компаньон: — Знаю-знаю, Холо, Мудрая Волчица... — улыбнулся пепельноволосый. Дальнейшее пиршество по случаю хорошей продажи проходило в тишине.       Уже изрядно пьяная Хола с пылающими щеками и расплывчатым взглядом цеплялась за Лоуренса: — А скажи... — *Ик!* — Сколько мы... — *Ик!* — вместе? — Заплетающимся языком спросила девушка.       Лоуренс лишь покачал головой и, взяв девушку на руки, понёс её в гостиницу, а сам задумался: после побега и его признания прошло уже достаточно времени — они больше, чем партнёры. Он, во что бы ему ни стоило, доставит её в Ёйцу — а дальше? Дальше сам Бог скажет, что и как. — Лоуренс... — Тихий уставший голос прошептал за его спиной. — Что? — А когда мы поженимся — мы сделаем ребёнка?       Этот вопрос от девушки вогнал сначала в краску, а потом в ступор. Он, конечно,понимал, что когда-нибудь дойдёт до этого, но не сейчас же... — Конечно. Отдыхай.       Лоуренс знал, что завтра у его волчицы будет серьёзное похмелье, поэтому нужно будет раздобыть что-нибудь для его снятия — и ещё одну вещь...       Наутро волчица проснулась в своей кровати и попыталась нащупать тёплое тело дорогого её сердцу человека, но не нашла. Кое-как мучаясь от головной боли, она разлепила веки и глянула: торговца нигде не было, стоял лишь кувшин. — Бросил... Осталась я одна... Как всегда в одиночестве...       Ворчание Холо прервал стук в дверь и мягкий голос её возлюбленного: — Можно? Я вхожу!       Она была готова к чему угодно, но не к такому: Лоуренс зашёл с большой плетёной корзиной, из которой пахло очень сочными яблоками и сладким цветочным мёдом.       Хвост сам собой дёрнулся и начал вилять, как у собаки при виде хозяина, а сам торговец мялся и краснел: — Я уж думала, что ты меня бросил... — пробурчала она. Но заметив стесняющийся взгляд, заподозрила неладное: — Только не говори, что у нас украли товар! — почти рыча, прошептала Холо, замечая, как Лоуренс прячет вторую руку за спиной. Тот отрицательно помотал.       Наконец-то кашлянув, он присел на стул рядом с кроватью, смотря, как пьёт его девушка: та жадно и пристально смотрела на него; её любопытство разрывало, что же такое прятал торговец. Отставив кувшин, она пристально стала смотреть в его глаза. Он волновался. — Холо... Когда-то я сказал тебе те слова, что не брошу тебя и верну к тебе на родину... — Волчица навострила уши и затаила дыхание: она не хотела осознавать, что сейчас останется одна. Но мужчина продолжал: на его лбу выступил пот, воздух в комнате накалился — казалось, что сейчас вот-вот всё запылает: — И я понял... Я не могу отказаться от своих слов, поэтому... Поэтому... Будь моей женой! — наконец-то высказался он и протянул маленькое золотое обручальное колечко. Для большей уверенности, что она не превратится и порвёт его на кусочки, закрыл глаза и порядком удивился крепкому объятию и опаляющему дыханию словом "Наконец-то!"       Открыв глаза, он посмотрел на свою мудрую волчицу: та плакала, слёзы солёными каплями бежали по её лицу: — Болван! Я же долго ждала от тебя этого! Я согласна! Идиот... — Новое объятие и горячие слёзы льются по его шеи, а он слабо улыбается: всю ночь репетировал, чтобы получить её ответ.       Кое-как оторвав от себя Холо и помогая ей утереть слёзы и надеть колечко, которое подошло как раз впору, горячий поцелуй объединил их губы: — И пусть у нас всё будет хорошо... — Прошептала сквозь поцелуй волчица. ***       "Она у нас! Если хотите её вернуть — заплатите триста золотых лемионов, в противном случае — ваша спутница будет отдана в церковь!" — так гласило письмо. Это письмо нашёл Лоуренс. Ломать голову он не стал, кто это и зачем ему такие деньги, но похитители знали, что Хола смогла провести хорошую сделку и пополнить их кошель на десять лемионов. "Но откуда взять ещё двести девяносто?" — с этими мыслями ходил торговец по комнате: он знал, что его "Мудрая Волчица" может спастись, но вчера она перепила — так что рассчитывать на её силы не стоило. — Будь, что будет, — решил бродячий торговец и взял всю выручку — пара золотых лемионов и пара десятков торени.       Приоделся в свой старый кожаный плащ и посмотрел на длинный предмет в мешке — его Хола не могла переносить из-за запаха. Запах металла, но в данном случае он был нужен. Взяв вещь, пепельноволосый торговец вышел на улицу: город гулял празднество, но ему нужно было идти за город, к большому дубу, который рос недалеко от дороги. Там его должны были встретить и обменять Холо на выкуп. Люди шли себе, как ни в чём не бывало, радовались празднику. Торговец же не проявлял эмоций — никто из окружающих не знал, что произойдет через некоторое время. Выйдя из города хозяин волчицы глянул на стражу, охраняющую ворота. — Не вернётесь через пару часов - попасть в город не сможете, — предупредил стражник Лоуренса. Торговец лишь кивнул: он был уверен, что они вернутся за эти пару часов. Идя по дороге вдоль полей ещё не созревшей пшеницы, торговец посматривал на большое дерево, у которого уже сновали несколько человек, и стояла телега. Ему не раз приходилось встречаться с грабителями, но таких наглых, которые покусились на самое ценное, ещё ни разу не было. Тишину за городом нарушали лишь "скрипки" сверчков. — Принёс? — этот вопрос с нетерпением задал один из заросших мужиков. Выглядел он и его спутники неважно, в нём не было того, что отличало бы "бывалого" от новичка: заросшая борода, синяк на скуле и самое отвратительное — от него несло за версту алкоголем. — Сначала покажите мою спутницу, — с холодом в голосе проговорил парень.       Пара команд — и божество стояло напротив торговца в руках похитителя. Рубиновые глаза смотрели с ненавистью на того, кто пришел её спасать. Алые волосы были все спутаны и в мусоре — хорошо, что похитители не додумались снять с неё шапку и юбку — ой как им бы это не понравилось... — Болван! Ты что делаешь?! — разъярённо крикнула девушка, смотря на доставаемый мешочек с деньгами.       Ответа не последовало. Быстро обменявшись, Лоуренс достал из-за пояса средних размеров кинжал и одним движением разрезал верёвки, спутывающие его жену, за что сразу же почувствовал удар под рёбра. на немой вопрос "За что?" он получил испепеляющий взгляд. Надо было убираться побыстрее, пока похитители не раскрыли секрет. — Эй! Да тут медники! Он вздумал нас нагреть? Взять его, парни!Проучим его!       Бандиты — даже новички — не особо отдавали себе отчёта, что может сделать разъярённый волк за свою волчицу. Холо ничего не говорила, лишь тихо встала за спиной Лоуренса и тихо двигала ушами: она слышала каждое колебание дыхания своего спутника, каждое его сердцебиение. Он был зол. Зол, как никогда она не видела его прежде. Даже при их ссорах он сохранял спокойствие, а тут — будто с цепи сорвался. — Лоуренс, ты... — Не сейчас, моя волчица. Потом, всё потом.       Она не боялась его таким, она боялась, что её компаньон пострадает. Да какой там компаньон — в первую очередь она думала о нём как о мужчине, как о волке, который наточил свои клыки и когти и бросился в бой. Она помнила своё первое похищение — тогда она посчитала его просто трусом, но он поступил по-хитрому, как волки на охоте. Теперь же, он поступает, как волк-одиночка для защиты своей самки. Первый удар — и скрежет клинков вывел её из омута воспоминаний. Пока остальные двое похитителя бежали к Лоуренсу, тот успел отразить пару выпадов вожака их шайки, и даже нанести ответный удар. Бой не шёл долго: Лоуренс отражал удары и в моменты промашек противников отвешивал удары руками и ногами.       Когда все враги, казалось, были побеждены и лежали на траве побитые, он повернулся. Как волк. Как настоящий самец. В глазах стояла жажда крови, которая потихоньку спадала. Холо стало даже немного не по себе от такого. Однако же главарь бандитов не хотел сдаваться: девушка слишком поздно поняла, чтобы крикнуть об осторожности, когда лезвие клинка вошло чуть ниже рёбер её мужа. — Не-ет!       Даже сильнейшие чувства в один момент могут повернуть всё снизу вверх.       Тонкая струйка потекла изо рта парня от пережатых зубами губ. Резкий разворот — и сильнейший удар в скулу. Но Хола всё равно уже бежала к Лоуренсу. По девичьим щёкам бежали слёзы. Как бы она ни старалась выглядеть сильной, это у неё получалось теперь плохо. Плохо лишь потому, что её дорогой человек сейчас мог истечь кровью. — Нет, Лоуренс, не смей! Слышишь?! НЕ смей умирать! — *Кха*... Даже такой мудрой и взрослой... — прошептал он и лёг на землю... — Лоуренс!!! ***       Скрип телеги давно сменился на скрип саней. Это уже продолжается неделю. Вот он, последний город перед самым важным для неё выбором. Город не был богатым на товары, хотя важные торговые пути шли именно через этот город. Название его давно позабыли, потому он и назывался Навлос. — Хей! Просыпайся, соня! Мы скоро будем на месте, — девичий голос прорезал тишину, нарушаемую скрипом полозьев саней. — Я не сплю уже достаточно долго, — ответом было ворчание Крафта. Поднявшись и сев на козла, он глянул вперёд: город не был уж настолько большим, но надеяться что-то купить, а потом и продать тут можно было. Товар, который они везли, а именно — пшеницу. Ту самую, морозостойкую. Город встретил их тишиной домов и запахом дыма из труб. Народ не хотел выходить в такую стужу на улицу. Быстро найдя постоялый двор, путники расплатились за две ночи, а так как из-за дела они приехали к вечеру, решили сразу зайти в харчевню, где можно было выпить свежего пива или вина и поесть. Харчевня их встретила шумом песен, разговоров и пьяного хохота, за несколько лет совместного путешествия они повидали многое. — Главное - чтобы до драки не дошло... — пробурчала девушка, усаживаясь со скромной снедью в виде мяса и пары кружек вина. Хола, выпив первую кружку вина, заказала за ней следующую и следующую, пока очередь не дошла до десятой кружки. Выпив её, Лоуренс заметил, как поменялось всё кардинально: она хотела напиться, что он не мог ей дать сделать. Пусть она его корит в этом, но не в этот раз. Доедая свою порцию мяса, девушка смотрела на него с хитрой искоркой, но парня не это заботило: его гложили мысли, что завтра последний день их путешествия. За пять лет, что они сюда добирались, сделав большой крюк из-за открытой северной экспедиций, он не желал прощаться с попутчицей. — Лоуренс... Мне что-то плохо, — прошептала красноволосая и потихоньку стала откланяться назад. В последний момент она почувствовала, что парень крепко держит её за руку и что-то бурчит про вредность столько пить. Глупая улыбка вырисовывается на лице и так тянет его поцеловать, но вместо этого Крафт берёт девушку на спину и несёт по направлению к гостинице. — Дорогой, завтра же мы разойдемся, да?       Ответом ей звучало молчание. Торговец и сам понимал. Он выполнил обещание, а свадьба... Для богини это ничего не будет значить: он - смертный, она - бессмертная. Им не суждено быть вместе. — На всё воля Господа, — ответил Крафт, бросив эффект немого общения. Дойдя до своей комнаты в гостинице и прикрыв дверь на засов, оба готовились спать. Когда торговец уже был готов лечь, перед ним появилась Хола. Она была нагая - его это нисколько не смутило: он и раньше её видел голой, однако не настолько близко. — Лоуренс... Если это наш последний день вместе - я бы хотела... Я бы хотела от тебя волчат, — смущенно пролепетала девушка, коря себя за боязнь.       А может, это всё вино виновато?.. — Ты уверена, что готова к этому?       Тихо кивнув, девушка нежно коснулась своими губами губ торговца. Они передавали ей пряный вкус специй. Перец. Она всё напирала, мужчина уже лежал, а девушка доминировала. На её бёдра легли шершавые рабочие руки. Нежно проводя вверх по бокам, поднимаясь к спине и меняя положение из нависающего в лежачее.       Теперь уже мужчина доминировал, ладони легли на округлые груди богини и нежно сжали их. Тихий стон вырвался из уст девушки. Парень продолжал нежно пытать волчицу, целуя в шею и щекоча своей ухоженной бородкой так, что девушка немного посмеялась. Когда же дело дошло до главного, Хола прошептала: — Только будь нежен... Всё же, ты как взрослый волк на маленькую волчицу, а сама схватилась за спину партнера.       Рывок, боль и наслаждение в одном флаконе. Она могла не хранить верность с кем угодно, ведь не попадались достойные мужчины: ни тот парень из деревни Пасро, ни молодой священник, которого погубила религия, а он... Именно он, Лоуренс Крафт, дал ей наслаждение всей жизни, которыми она сейчас наслаждалась, наслаждалась толчками внутри неё.       И вот он — главный момент, когда мужчина захрипел, словно волк, готовый осеменить самку. Девушка сама испытала мощный фееричный оргазм, а последующие секунды, пока не запахло мускусом, волчица расцарапала спину партнеру и где-то внутри за неё сказали волчьи инстинкты вцепиться маленькими клыками в плечо самца.       Вкусив разгорячённой крови, мозг её сразу протрезвел. Миг — и девушка уже сидела на остатках кровати, а мужчина держался за её шерсть на груди. — Это было лишнее... — проворчал торговец. — Прости, я и правда увлеклась... — виновато опустила уши волчица.       Утром их посетил сын хозяина двора. Увидев разломанную кровать, а потом и девушку, которая, как ни в чём не бывало, расчёсывала волосы костяным гребнем, позавидовал парню.       Большую часть дня в сборах и путешествии они молчали: каждый понимал, что всё, их совместной жизни тут конец.       Вот и конец путешествия...       Серебристый лес... — Остановись, пожалуйста, — попросила девушка.       Спрыгнув с саней, она пошла вперёд. Лоуренс хотел её окликнуть, но она жестом показала что их дороги расходятся. У обоих защемило сердце: почему судьба несправедлива к ним? Стук поводьями — и торговец вместе с санями уезжает назад, в город...       Хола не хочет оборачиваться, не хочет, чтобы они сейчас снова воссоединились — она страдала после этого. Теперь они по разные дороги, но кольцо она оставила при себе, чтобы помнить, что когда-то она была не одна и в ней нуждались.       Уходя глубже в лес, волчица думала, что это её родной дом. Как же она ошиблась... Пройдя пару десятков метров, где должен был продолжаться крупноствольный хвойный лес, были пеньки. Даже символ Ёйцу был разрушен — огромная, в три ствола ель.       Всё это сделали люди. Богиня не ощущала даже своих родственников — эти чувства возродили в ней то самое одиночество, с которым она жила, да так сильно, что слёзы не пришлось сдерживать. Она ревела: ей некуда податься, у неё нет никого, кто хотел бы её видеть, у неё нет дома. Случайно её взгляд зацепился за то обручальное колечко. В образах вспыхнул Лоуренс: как он с ней нянчился, как он её холил и лелеял, выполнял разные прихоти, пусть она называла его обидными обзывательствами, он терпел её, и даже помогал, а ещё спасал. Слёзы перестали течь так же, как и появились: она нужна была, по крайней мере, хотя бы одному волку — торговцу Крафту Лоуренсу, её мужу. Думать было некогда. Волчица бегом, пыхтя, возвращалась к месту своей высадки: тут до сих пор пахло деревом, кобылой и перцем. — Он не мог уехать далеко. Определённо не мог... — прошептала девушка, быстро перебирая ногами и переходя на бег. Она его догонит — и они останутся навсегда вместе, даже если он состарится. ***       Много лет прошло с того момента, как богиня плодородия Хола догнала торговца Крафта Лоуренса, пообещав никогда его не бросать. Тогда они и начали новую страничку жизни Холы: теперь она не богиня, а простая жена бродячего торговца, которая начала делать сильные успехи в торговле, иногда перескакивая мужа. У них была одна песенка на двоих. Её придумала Хола, когда догнала Лоуренса: "Стежкой малою заплутала я, Ночи не превозмочь. Запоздалой искрой балуя, Сердце бежало прочь. Но сегодня я разведу огня, В ясную даль идя. Помани меня за тропою дня, Что привела тебя. Странника песня рыдает, пьяна Горькой полынью дорог, Чужедальнее эхо знакомого сна, Что нас друг для друга сберёг. Озарённый теми снами, Край заветный явью станет, Путь расстелет перед нами На хвосте шальных ветров. Через стужу сумеречья, Из пожара дней беспечных, Мимо дрожи ночи вечной За последний их покров".       Однако время шло, Лоуренс старел, и на восемьдесят третьем году жизни покинул богиню. Он будто чувствовал, что это последняя их ночь и рассказал миф о перерождении: якобы души умерших, если их будут ждать и любить, переродятся через года и встретятся снова. Хола тогда посмеялась: она ведь живет вечно. Но ей не хотелось отпускать своего возлюбленного на тот Свет одного. Крафт не дал ей выбора в смерти, взяв с неё слово, что девушка будет жить, если она его любит. Однажды он найдет её — и они заживут снова счастливо, и после этого уже умрут вместе.       Похороны прошли на том месте, где некогда они познакомились — неподалеку от пшеничного поля. Однако после похорон богиню стали преследовать люди с деревни, переговаривались за её спиной, даже оскорбляли её ведьмой, пока однажды она не испарилась, от слова, "совсем". ***       Прошло немало лет, прогресс ушёл далеко вперёд, на перроне одного из вокзалов стояла миниатюрная девушка в просторном бордовом платье с маленькой шапочкой-треуголкой и мешочком на верёвочке, который болтался на груди. Она уже давно привыкла путешествовать железной дорогой — так больше шанс сохранить товар, который она везёт на продажу в одну из деревень на Юге. Показав билет и пройдя в своё купе на двоих, она надеялась остаться в тишине и покое, хотя ей не хватало старого времени, когда он и она, на телеге, под цокот копыт лошади и скрип телеги, путешествовали по дороге. Дороге, которой сплела их судьба. Невольно у неё встал его молодой и улыбчивый образ.       Хрустальная слеза нежно покатилась по щеке девушки, как вдруг — её прервал знакомый голос. — Ну, не пристало такой красивой девушке плакать в одиночестве...       Резко обернувшись от окна, Хола не поверила своим глазам: перед ней стояла копия её упокоенного мужа. Те же серебристые волосы, те же глаза и та же бородка. Едва сдержавшись, чтобы не кинуться в обнять мужчину, девушка снова отвернулась к окну. — Прости, что так долго... — донёсся до неё голос того же человека. Богиню накрыл шок, пока она не услышала строчки песни — это развеяло все сомнения, что перед ней стоит её муж. Не сдерживая ни слёз, ни слов обиды и ругательств, бывшая богиня бросилась и обняла мужчину. — Я тебе не прощу триста лет одиночества! — прошептала Хола, расцеловывая торговца. Тот тоже не стеснялся целовать всё лицо жены. Они не виделись очень много лет, но миф о перерождение сработал и в запасе у них ещё одна жизнь торговца, которую они проживут счастливо и закончат в один день. Теперь богиня плодородия, волчица Хола, не собиралась отпускать свою судьбу. Пусть они уйдут, но уйдут вместе.       Вместе переродятся и будут путешествовать со страстью в сердце.