Влюблён, как никогда

      То, что у Томаса и Александра взгляды не сходятся во многих вещах, знают все.       Но есть такие вещи, которые либо дополняют другие, либо друг на друга похожи.       Алекс ужасный трудоголик и безумный человек, который порой идёт на такие отчаянные меры, что самому Гамильтону аж становится страшно. Ведь только этот человек настолько крепко держится за свои принципы, что это даже восхищает. Он будет работать, пока об стенку не размажется, потому что «все надо доводить до конца и чем быстрее — тем лучше».       А Томас… Джефферсон просто сам по себе ужасный человек. Серьезно, как можно существовать с этим человеком на одной планете? Он гений с противным характером, который может все, только вот это бесит, ведь он такой всемогущий не только потому что у него есть деньги, а ещё и потому что у этого парня, черт возьми, есть мозги. Он думает, что сказать, как сказать, он вечно меняет свои принципы, даже рушит их. У него свое мышление, которое не каждому удаётся понять. Даже сам Томас сказал, что не знает, как он докатился до такой жизни.       Гамильтон, который вечно пытается идти против всех, и Джефферсон, который на своей волне со своими мыслями в голове. Как? Просто, как они нашли что-то общее?       А все оказалось проще, чем можно придумать. Они оба представители человеческой расы, поэтому они способны говорить. По-началу разговоры были пустой тратой времени и сил, да и темы для разговора были не слишком разнообразные — только политика, в которой тоже происходит какой-то противоречивый бред. Но после они стали разговаривать о разном: об учёбе, культуре, даже о том, как круто запаковывают посылки с разных сайтов. Томас — обычный человек, просто с недостатками, но все это перекрывает интеллект и манера речи. А Александр — человек, нуждающийся в отдыхе, но и в знаниях, чтобы победить, чтобы быть уверенным, что сможет размазать каждого. Гамильтон не верит, что всё узнать на свете невозможно, поэтому посвящал все свое время книжкам, статьям и подобным вещам.       Джефферсона привлекала такая тяга к знаниям, поэтому он стал всячески приставать к Александру, дабы привлечь его внимание, а тот даже на секунду взгляд не мог поднять. Томас даже не понимал, зачем ему все это было нужно, но был уверен, что нужно, поэтому всячески овладевал внимаем Гамильтона, даже если это было плохой идеей.       И после полугода «ненавязчивых попыток» привлечь к себе внимание, Алекс стал засматриваться на Томаса. Возможно, он никогда этого не замечал, но Джефферсон умел доводить до умопомрачения одним только своим взглядом. У него безумно красивые глаза, в которых Гамильтон что-то разглядел, поэтому все время смотрел в эти шоколадные глаза.       После всех этих метаний, Александр стал соблазнять Джефферсона, а тот, как мышь за сыром, вёлся на это. Гамильтону нравилось все: от расширенных шокированных глаз до попыток отвечать соблазном. Это было неправильно, ведь они все время дрались до этой беготни, а сейчас почти целуются, стоя вплотную друг к другу без одежды.       И, о Господи, это все было так затянуто, что пришлось поторопить события. Алекс был первым, кто стал говорить об их отношениях. Но сначала он был неправильно понят, от того четыре дня корил себя за неправильно подобранные слова. Но Томас был настолько зол, что в ночи пошел, вдрызг пьяный, к Гамильтону разбираться во всем. Он хотел обвинить его во всем, хотел сказать о том, какой он ужасный человек, но Александр так долго объяснялся и извинялся, что об этой обиде никто и не вспомнил.       И где-то день прошел, а Гамильтона уже выгнали из комнаты, потому что Томас, чтоб его, притащил полупустую бутылку водяры, которой, кажется, и хотел испортить жизнь Александру окончательно. И Алекса даже слушать никто не стал, просто сказали, что в комнатах запрещено хранить алкоголь, к тому же, они давно хотели избавиться от этого шумного трудоголика, а тут такая удачная возможность. И справедливости ради Гамильтон пошел к Томасу, а тот радушно встретил его. Честно сказать, Джефферсон нарадоваться не мог тому, что Алекс живёт у него, спит с ним в одной комнате, в одной кровати, ест с ним из одной сковородки чуть-чуть подгорелую яичницу. Он был готов целовать руки вахтёрши за то, что она больше не пускает Алекса жить обратно, потому что таким счастливым он ещё никогда не был.       Томас вечно возился с Гамильтоном. Собирал волосы в хвост, приносил кофе, не ложился спать, потому что помогал ему. Джефферсон безумно уставал от всего этого, но сердце будто застывало от виноватой улыбки Александра и попытки отправить его спать       Гамильтон был не особо романтичным, никогда не понимал, как надо реагировать на всякие подарки или попытки привлечь внимание, поэтому всегда немного задевал этим Томаса. Алекс пытался все время держать Джефферсона за руку, потому что от этой теплоты аж колит где-то под сердцем. Он вообще рад, что жизнь загнала его в эту квартиру, которая пропахла насквозь ее хозяином.       Но иногда случались ссоры. Томас запрещал сбегать Гамильтону из его квартиры, поэтому закрывал ее на всякие разные замки. Ведь черт знает, что этот придурок может учудить в момент злости. Он все время пытается закончить появившийся конфликт путем примирения, но Гамильтон, упрямец, просто забирал все подушки и уходил спать на диван. Но всегда расстилал его, потому что знал, что Томас придёт (не только потому что Гамильтон забрал все подушки) и будет всячески уговаривать его вернуться в кровать. Но Алекс молчал, пока Джефферсон не ложился рядом с ним. Сначала тишина, а потом Александра прижимают крепкие настойчивые руки, а на щеке чувствуются чужие губы. И так они лежат секунд пять, если не меньше, но этого достаточно, чтобы Гамильтон поделился с ним одеялом и всё-таки лег спать с ним. Томас рад, что Алекс такой милый и не будет обижаться на него долго.       Да, иногда случались ссоры похлеще всяких там мелких столкновений из-за того, что все деньги уходят на кофе. В таких ситуациях порой даже Джефферсон себя не сдерживает, а злой Томас это реально страшно, вот в чем уж точно убедился Александр. Потому что когда-то Гамильтону удалось его разозлить до такой степени, что тот чуть не выгнал беднягу прямо в окно. Томас даже не хотел принимать его извинения и разные знаки внимания, он просто игнорировал его. И однажды Алексу стало так тяжело и больно, что он аж заплакал перед Джефферсоном, говоря о том какой он придурок и что ему ещё надо сделать, чтобы его простили. И в такие моменты Томас чувствовал укол вины, обиды все сразу забывались. Джефферсон успокаивающе целовал и размазывал по лицу крупные капли слез, шепча всякие обещания по типу «сейчас мы возьмём мороженое и пойдем смотреть какой-нибудь фильм, хорошо?». Гамильтон в такие минуты чувствовал себя таким ребенком, но соглашался.       А ещё когда Гамильтон освобождается от своих дел (даже такое бывает), то он вечно подлизывается к Томасу, уговаривая его оставить все дела и побыть с ним. И ему всегда удавалось уговорить его, хоть для этого особо стараться не приходилось. Алекс усаживал к себе на колени Джефферсона и целовал его лицо, шею, оттягивая ворот футболки, целовал ключицы. Говорил о том, какой Томас всё-таки глупый человек, если до сих пор терпит выходки Гамильтона, но он просто усмехался, целуя его губы. Никто не мог заставить их отказаться от такого момента, никакие дела, никакие принципы и время на часах. Даже если на дворе будет глубокая ночь, даже если Томас не захочет просыпаться, он все равно проснется, чтобы подарить Алексу поцелуй и заснуть с ним за одним столом.       Вообще, Гамильтон действительно очень сильно изменился за все время, пока он жил с Томасом. Все его друзья говорили, что он стал более мягким и… Милым? Когда Джефферсону грустно, то он вспоминает выражение лица Александра, как ему сказал это его лучший друг. Лицо, на котором было выражено столько смущения и недопонимая. Он просто игнорировал это, потому что честно не знал, что сказать. Он ведь смог измениться из дикого упрямца и трудоголика, в, как выразился его друг, душку и вообще, Гамильтона сейчас бы только тискать. А Томас изменился в том, что сам по себе стал более… довольным, что ли? Серьезно, Джефферсон с каждый день мог лаяться с кем-то, а сейчас ему совершенно все равно. Томас стал менее противным и это признали все, кто говорил с Томасом до и после начала всего его жития-бытия с Гамильтон. Некоторые за это аж зауважали Александра, ведь даже Джефферсон признал, что когда-то он был ещё той занозой в заднице. Алекс посмеивался над этим, ведь когда-то тоже не мог терпеть его общество, но сейчас жить без него не может.       Потому что когда-то Томасу пришлось ненадолго уехать по делам домой, оставив Гамильтона одного в своей квартире. Алекс сначала долго ворчал, что ему пришлось встать в такую рань, чтобы просто проводить его, но он ещё не осознавал, как сильно будет скучать. Всего лишь неделя, подумал он, и эта неделя стала худшей неделей в его жизни. Проблемы начались с самого начала, когда Гамильтон решил вернуться ко сну, потому что без Джефферсона кровать перестала быть такой мягкой, теплой и удобной. Сколько бы он не укрывался одеялами — все равно было холодно, сколько бы он подушек не брал с собой — ему все равно было безумно жёстко, да и шея все время затекала. Серьезно, ужасная неделя. Гамильтон никак не мог собраться с мыслями, начать работу, он даже элементарно кофе не мог себе сварить, ведь он казался горьким и невкусным. А у Джефферсона безумно вкусный кофе. Ему было так скучно, что хоть на потолок лезь. Друзья пытались развлечь его, но тот всё время выглядел каким-то грустным и подавленным, он вообще практически не спал эту неделю. Только когда Томас ему звонил он будто оживлялся, хоть и пытался скрыть свою радость. Однажды они говорили по телефону все утро, пока Алекс просто не отрубился. Джефферсону тоже было нелегко без Александра, но он просто изучал его фотографии, которые были у него на телефоне, и молился, чтобы это чертова неделя побыстрее закончилась. И когда Томас приехал, Алекс вообще его не отпускал. Он понял, как сильно не хватало этой противной рожи, так что просто был с ним везде. Он мылся с ним в одном душе, готовил вместе с ним, он чуть ли не ходил с ним вместе в туалет. Гамильтон просто по-человечески тосковал.       А ещё, забыл упомянуть, Томас это чертова шпала. Серьезно, где ещё найти человека выше него? Все рядом с Джефферсоном выглядят как пятиклассники, а Алекс вообще как первоклашка. Сначала это безумно раздражало, ведь, черт возьми, чем тебя родители кормили, что ты всех на голову выше? Это испытание — стоять на месте и смотреть на лицо Томаса, ведь шея болит после этого ещё дня три точно. Поэтому если Гамильтону приспичит понарошку поругаться, то делает он это исключительно в сидячем положение, потому что Томаса, кажется, в детстве не научили нормально сидеть. Вот он как сядет, так сразу же ляжет. Даже если это будет табуретка он все равно сядет так, будто лег на нее. Просто становится каким-то желе, когда надо посидеть. Вообще, это странно, но Александр не всегда замечает это, пусть сидит, как ему удобно, лишь бы молчал и не жаловался. Потому что это такая мука — выслушивать нытье Джефферсона и, о Боже, спасибо, что он не так часто на что-то жалуется. Гамильтон, как хороший парень, выслушивает его и пытается дать какие-то советы, но это затягивается на несколько дней, к тому же, порой, что-то скажешь ему, так все — пиши пропало, у него новый повод. Алекса это бесит, но он ничего не говорит, потому что иногда Томас говорит о реально сильных переживаниях, поэтому он всячески пытается помочь.       Реально, очень странно, что они как-то сошлись. И ведь живут, при всем этом, довольно счастливо. Гамильтон, который помешан на своей работе, может быть таким понимающим и терпеливым человеком иногда, да и любить он может не только свои книжки! И Томас, с которым просто невозможно было общаться, сейчас ходит и чуть ли не прыгает от счастья, более довольного существа на свете не найдешь.