Июль в этом году выдался жарким. Юнги стоит на террасе своего пентхауса и курит. С каждым выдохом омега отпускает свою ненависть и даёт развеяться по ветру. Мину становится намного легче, как только он докуривает вторую сигарету. Тушит её об мокрую от дождя перилу. Омега только проснулся, но уже с самого утра отец не даёт спокойно позавтракать, начинает кричать что-то про свадьбу, про клан. Первые десять минут Мин еще мог сопротивляться, дать отпор, убить взглядом. Но Мин Мунг, отец омеги, даже слушать его не хочет. Когда Юнги это понимает, он ничего не говорит. Знает, что лучше переждать. Вот так может молчать час, два, но сегодня всё закончилось за сорок минут. После речи отца, омега взглянул мельком на названного папу, но тот виновато опустил взгляд, мол, ничего с эти поделать не может. Юнги и так это понял, поэтому схватив из холодильника колу и пирожное, побежал наверх. Запер за собой дверь, соскользнул вниз, будто тряпка упала, обхватил себя за лодыжки, положил голову себе на колени. Омега знает, что свадьбу не избежать, давно отец подписал соглашение о том, что выдаст своего сына замуж за альфу клана Чон.
Юнги, после трехчасовой истерики, решает принять это. В конце концов, время всего лишь иллюзия, растворится как вода, и Чон Чонгук отпустит его, найдёт себе нового омегу, и тогда весь ад Мина превратится в рай.
Юнги любит лежать до утра, вкладывая свою ладонь в ладонь самого нежного, чуткого, любящего человека — Ким Намджуна. Ким — сын Ким Чвен, папы Юнги. Родители омеги развелись где-то лет пятнадцать назад, когда Юнги только-только стукнуло четыре. И хоть эта любовь запретная, Юнги наслаждается ею до последней капли, уже три года омега не вылазит из постели альфы.
— Намджун, отец сказал, что через четыре дня приезжает семейство Чон для знакомства и планирования свадьбы, — осекается омега, как только видит на дне чужих зрачков нечто пугающее, возможно, это ярость, злость, собственничество, Юнги предпочитает думать, что именно последнее, что Джун просто не хочет его отпускать, но продолжает, — и отец сказал, чтоб ты присутствовал на ужине.
Уже чуть тише омега добавляет:
— Возможно эти часы последние для нас с тобой. Я не хочу, не хочу… — уткнувшись в изгиб плеча Кима, чувствует, как опаляет его своими горячими слезами. Намджун чувствует, как тяжело омеге, понимает, что должен поддержку выразить, но ком в горле не даёт и слова вымолвить.
— Юнги, мальчик мой, посмотри на меня, — просит он в надежде, что Мин его поймет и дослушает до конца.
Юнги, вытирая рукавом блузки свои слёзы, поднимает глаза. Пытается набрать воздуха в легкие, чувствует, что не справится, не сможет выдержать этот взгляд, не падёт перед ним на колени. Он сможет выстоять, точно.
— Юнги, тебе придётся выслушать меня до конца. Как бы тяжело сейчас не было, послушай. Я знал о свадьбе, о подготовке, обо всём почти год назад. Я пытался тебе сказать, правда, но не смог. Я долго думал, выкуривал сигарету за сигаретой каждую ночь, и наконец-то пришел в истоки моих раздумий. Понял, что без тебя жизнь свою не представляю, не смогу жить, понимаешь, — Намджун притягивает омегу ближе к себе, кладет его голову себе на грудь, приглаживает белесые пряди, продолжает, — но как бы сильно я не любил тебя, мне придется тебя отпустить, рано или поздно это бы настигло нас. Знай, каждый раз, когда ты мне позвонишь, попросишь помощи, я сорвусь, приеду. Нужно будет положить голову на плаху этого чудовища — положу. Без тебя жить не смогу, а ты сможешь. Должен, — Ким встает, делает шаг к двери, но тут же останавливается, когда чувствует крохотные пальчики у себя на локте. Поворачивается, понимает, что нужно выслушать. Ком в горле проглатывает, шумно вдыхает, медленно поворачивается.
— Намджун, посиди со мной еще десять минут.
Альфа недоумевает, но опускается на кровать. Кажется, что они просидели вот так в обнимку около часа, а может быть и двух. Ким видит, что омега заснул, опускает его в постели, накинув одеяло, прислоняет свои губы к его лбу, желает спокойной ночи, уходит.
Возможно, Ким вернется, но не скоро. Возможно, никогда. Он не хочет давать надежду и без того разбитому омеге. Альфа решил, что на ужин не пойдет, сорвется, и, к примеру, поедет в порт, решит пару важных дел, или поедет в клуб и снимет напряжение. Но на ужин точно не пойдет. Решено.
***
С самого утра Чон Чонгук меряет шагами свой офис, ждёт Хосока. Спустя двенадцать минут, пять из которых глава клана курил, брат приезжает.
— Ты, Хосок, — тыкает пальцем Чонгук в плечо, — не пришел ко мне вчера. Что за срочные дела? Ты трахал омег, вместо того, чтобы выпить со мной? — Хосок кивает, ловит эмоции альфы. Чонгук это видит, продолжает, — Отец — урод, настоящий. Оказывается, моя свадьба подготавливалась целый год. — усмехается Чонгук, — Но самое страшное, что сказал об ужине он только вчера. Я, конечно знал, договоренность, традиции. Нарушать я их не буду. Но я чуть его не убил. Мои руки были на половину в его крови. В последнюю секунду я передумал. Он не понимает, что мне нахер не нужен омега клана Мин. Я решил, что убью всю их семейку, и мы возьмем и их территорию, и сделаем это даже без войны. — отпивает из стакана виски, и опускается в кресло. Кивает Хосоку в сторону кресла, напротив. — Я хочу, чтобы ты присутствовал на этом маскараде.
— Естественно, я не оставлю твою спину. — отпивает Хосок виски, который ему придвинул Чонгук. — Выебем их семейку полностью. Без надежды и мечты на будущее. Теперь я пойду осмотрю порт, поговаривают там ошиваются псы клана Мин. Родственнички, — тянет альфа, подмигнув Чонгуку, выходит.
***
Три дня Юнги ревел. Сперва от ухода из его жизни Намджуна, который нужен как кислород, жизненно необходим, потом из-за приближающегося ужине. Остался день, чтобы подготовиться, не пасть ниже, не приклонить голову чудовищу. Юнги, выпив успокоительные, ложится спать.
Следующий день не оставит от него ничего. Мин, подобно песку, осыплется. Только вот он ошибается, осыплется не он, а его душа и сердце. Юнги это понимает, принимает. Спустя час засыпает.
