Лучший друг

Если Гвен кто-то спросит ради чего надо спасать этот жестокий неблагодарный мир, то она ответит незамедлительно: «Ради таких людей, как Питер». Питер Паркер её лучший друг ещё со школы. У него нелепо-огромные очки, длинные свитера и множество подбадривающих для Гвен речей. У него врождённая неуклюжесть, тысяча и один синяк от столкновения с внезапно-появившимися-дверьми-и-тумбочками и самое доброе сердце, которое Гвен когда-либо встречала. У него дружелюбно-ироничные шутки по поводу её врагов, обожжённые пальцы от работы над веб-шутерами для неё и приятная улыбка. Ради таких людей, как Питер Паркер; людей, что улыбаются вопреки всем неприятностям; людей, которые любят мир со всеми его недостатками — стоит сражаться. В такого друга как Питер влюбиться было правильно, приятно, тепло. К такому как Питер хотелось вернуться домой после тяжёлой ночи, сложных драк, груза неспасённых людей. Такого как Питер хотелось обнять, хотелось доверять, хотелось любить. И Гвендолин Стейси любила, очень любила. Гвен смеялась над его нелепыми шутками, улыбалась по утрам, когда находила на столе контейнер с парой сэндвичей, смотрела совершенно скучные и нудные документальные фильмы «о физике» (для неё все фильмы делятся на о физике/химии/биологии), готова была в сотый раз включить оригинальную трилогию звездных войн и сесть рядом, честно не утыкаясь в телефон. Питер был первым кому Гвен рассказала о своих способностях, потому что ей нужна была помощь, потому что ей было страшно, потому что хотелось верить. И Питер не подвёл — помог, успокоил; после чего, конечно, начал тараторить минут двадцать без умолку о суперспособностях героев из комиксов, не особо нуждаясь в ответах от самой Гвен. Им было по пятнадцать и, кажется, это было целую жизнь назад. В той жизни была девочка с желанием помогать людям, как её отец, капитан полиции, и мальчик с радостью в больших карих глазах. Со временем радость сменилась беспокойством, тревожностью, грустью, страхом. Питеру было трудно равнодушно смотреть на серьёзные травмы на теле Гвен. Питер научился трём видам хирургического шва. Питера терзала его собственная беспомощность. Гвен слишком часто была на грани смерти. Но Питер старался для неё быть «уютным уголком», что никак не связан с другой жизнью лучшей подруги. Продержаться удалось два года, а потом Питер стал активно действовать. Гвен столкнулась со Скорпионом и тот чуть не убил её, облив кислотой шестьдесят процентов тела. Всё зажило, не осталось ни шрама, но Питер никогда не забудет тот момент, когда Гвен позвонила ему и сказала, что она на какой-то крыше девятиэтажного дома на седьмой улице, и, кажется, я умираю, Питер. Питер дорожил Гвен, любил её и оставаться в стороне больше не мог. Гвен считала это своей ошибкой. Позволить Питеру идти за ней, рядом с ней. Пустить его в свою вторую жизнь. И дать перерасти дружбе в нечто большее. Нечто прекрасное, приятное, сильное и невероятно дорогое. То, что оставило незаживающий шрам. То, что будет уничтожать её изнутри до конца жизни. То, что она не сможет себе простить. Смерть Питера. По её вине. Не успела, не спасла, не уберегла, не-не-не-не-не-не… не была героем в тот единственный раз, когда им стоило быть. Полгода пролетели на быстрой перемотке. Казалось, что всё время мира было отдано в тот момент, когда она должна-была-просто-обязана спасти Питера. Но этого не произошло. Гвен Стейси всё ещё с трудом в это верит. Гвен девятнадцать лет, в пустую квартиру она не возвращается, проводя всё больше ночей в патруле. Она думает о том, чтобы избавиться от костюма и переехать в другой город. Но у неё есть обязанности «супергероя», люди нуждаются в Спайдергёрл, в независимости от того, что с ней лично. Питер бы хотел, чтобы она не бросала их. Гвен почти двадцать лет, когда её затягивает в другой мир. В мир где герой не она, где нет Спайдергёрл. В мир, который заставляет её вспомнить, каково это быть обычной девушкой, когда приходится внедряться в школу из-за странного чутья. Мимолётное затишье проходит и Гвен даже не смешно от того, что она видит на экранах города. На всех таблоидах неделю спустя будет надпись о смерти Человека-паука, также известного как Питер Паркер. А потом появляется он. Ещё один Питер Паркер. Другой. Не её. И не тот второй не-её-Питер. Смотреть на него почти физически больно. Гвен поняла две вещи: Питер этого мира, в котором они все застряли, совершенно не был похож на её-Питера, но вот этот, второй, старше её почти в два раза, слишком… слишком похож. Он не идеален, у него несмешные шутки и он может нести абсолютно наивную или нудную чушь. Когда Гвен говорит, что они все кого-то потеряли, что она потеряла дорогого человека, то зовёт его «другом». Питер был куда значимее одного этого слова, но Гвен старается, чтобы голос не дрожал, а глаза не цеплялись за лицо не-её-Питера. И он её не знает. Этот Питер Паркер видит её впервые и от этого Гвен хочется ударить его по лицу. Одновременно с этим ей хочется обнять его, потому что она скучает, потому что её жизнь стала пустой, потому что мне не хватает тебя, Питер. А ещё ей хочется извиниться. За всё, что было, за всё, что ему пришлось из-за неё пережить и сказать спасибо за всё, что было, не думая о всём том, что могло бы быть. Ничего из этого она не делает.