Бенгальские огоньки

Фрид сидел на полу, нервно выдирая ворс из ковра. Получалось это из рук вон плохо. Он думал, что это должно отвлечь, но волнение не исчезло. Может, его стало даже больше. Потому что сегодня они наконец увидятся. Он несколько раз тыкнул во влажное пятно разлитого чая. Почему он такой неаккуратный? Кому он такой нужен? Раньше он таким не был. А теперь его абсолютно выбило из колеи. Фриду было грустно совсем немного. И поэтому захотелось есть. А может и не поэтому. Но выходить из комнаты показалось плохой идеей. Здесь всё уже пахло теплом и мандариновыми корками. Здесь всё уже ждало гостей. Точнее, одного единственного гостя. Всё, кроме этого проклятого пятна. Гирлянда отражалась в окне сотнями цветных огней, приглушенных и уютных. Но ему сейчас совсем не до гирлянд. И не до елки. Не до прозрачных стеклянных шариков. Не до подарков. Подарков… Он всё-таки оторвался от созерцания пустоты и глянул ещё раз под ёлку. Красиво ли он упакован? А что если ему не понравится? Вообще, подарки — это совсем не главное. Суть праздников же во внимании, радости, тепле, которым ты делишься и которым делятся с тобой. Суть этого праздника ещё и в запахе имбиря. И корицы в какао. И, наверное, немного в любви. Зачем тогда вообще нужна упаковка? Об этом Фрид уже не успел подумать. Послышался скрежет поворачивающегося ключа, лёгкий скрип опускающейся ручки и шорох воздуха. Из открытой двери пахнуло холодом, настоящим, зимним, морозным. У него даже есть особенный колкий запах. И там, на самом пороге, стоял Лаксус, усыпанный мелкими снежинками, резными, словно бумажными. Они белели на шубе и сверкали среди его светлых волос ледяными сюрикенами. Он немного замёрз. И теперь в тепле его щёки слишком краснели. Джастин подорвался с места и босиком помчался через гостиную и прихожую прямо в холод. Потому что сейчас нужно было согреть его своими объятьями. И ещё раз напомнить Лаксусу о том, что его здесь всегда ждут. Ждут так сильно, что не спят по ночам. — Наконец-то ты здесь, — он тихо выговорил это куда-то Дреяру в плечо вместо приветствия. — Тебя так давно не было. Мне даже начало казаться, что я забыл, как ты пахнешь. Надеюсь, ты удачно съездил? А его обнимали в ответ, крепко сжимали широковатую домашнюю майку в руках на спине. Его не хотели отпускать. На пару секунд они стали одним пьяным размытым пятном, которое осталось где-то у комода в прихожей. — Вполне. Я и сам прекрасно справился, честно. Зато моя команда отдохнула и успела купить чего-нибудь новогоднего. — Глупо ездить на задания в самый канун! Вся гильдия готовится к праздникам. Каждому нашёлся кусочек работы. А кому-то и огроменный такой кусок. И мы снова стали тёплой такой семьей, даже слишком сплочённой. А тебя нет. Разве это может называться семьёй? — Фрид немного отстранился, чтобы их диалог был похож на собственно диалог. Лаксус шумно выдохнул, отчаянно улыбаясь. — Если ты хочешь, я могу быть только твоей семьёй. Казалось, Джастин даже не смутился. Только уголки его губ дрогнули. Он прикрыл глаза. И вдруг посмотрел на него. В упор. Прямо. Голубые, непростительно голубые, его глаза сейчас сверкали сотнями белых вспышек магния на бенгальских огнях. — А как же Эвергрин и Бисклоу? Ты о них подумал? — он развернулся и пошел на кухню. — Слишком эгоцентричный. А Лаксус только сейчас заметил, что в их квартире пахло печеньем и чем-то ещё сладким. Корица?.. Ха. Он любил корицу. Добавлял её буквально во всё. Это было странно для такого серьёзного электрического мужика. Но что поделать, о вкусах не спорят. — Ты же будешь какао? Фрид не оборачивался. — Конечно. Его обняли со спины. Он чувствовал, как Лаксус уткнулся носом куда-то в его слишком длинные волосы, как его пальцы страно гладят где-то в районе рёбер. Это было немного щекотно, поэтому Джастин судорожно поёжился. — Я скучал по тебе, — Фрид выдохнул это еле слышно, разворачиваясь от стола, на котором уже стояла красная кружка с оскоминой на ручке. Лаксус всё равно совсем не хотел её выбрасывать. Потому что это был подарок. — Я по тебе тоже. Но сейчас, наверное, не об этом. Я же здесь. Рядом. Неужели тебе что-то ещё нужно? Джастин опустил взгляд в пол и тут же отошёл, пропуская его присесть. — Мне захотелось сказать тебе об этом. А ещё. Ещё я скучал по твоему голосу. Он буквально слышал, как Лаксус улыбается прямо в кружку сейчас. — Я могу говорить бесконечно много, специально для тебя. Но Фрид не ответил. Он только глупо так погладил своё любимое солнышко по отчаянно светлым волосам, зарываясь пальцами. Мягко. Как же мягко. Неужели так бывает? — Я приготовил для тебя подарок. Новый год же. Джастин метнулся в гостиную под невысокую светящуюся ёлку. Лаксус так любил, когда его босые шаги рассыпались по комнатам. Он протянул аккуратно запакованный пакет с красным атласным бантом. И тот рассыпался от единственного лёгкого движения. Там был шарф. Широкий, уютный, почти плюшевый. Изумрудно-зелёного цвета. — Мне кажется, он подошёл бы к фиолетовому. И к чёрному. И. Вообще… — Он прекрасен. Они больше не говорили. Не о чем было говорить. Шуршала бумага. И блики цветных огней гирлянды рассыпались по остаткам какао на дне кружки. Было хорошо. Тихо. И может поэтому хорошо. Надо бы отблагодарить. Хотя бы словами. Но издавать лишние звуки не хочется. Хочется только прикосновений. Джастин протягивает ему ладонь и чувствует, как её принимают и неимоверно сильно сжимают. Жарко. Их пальцы глупо так переплетаются. Фрид чувствует, как где-то на виске расцветает пряный короткий поцелуй. Теперь даже комната пахнет особенно. Он закрывает глаза, выдыхает и не верит. Ни во что не верит. Он лащится, по-кошачьи так. Трётся о плечо, а потом о чужую щёку. Он хочет ласки, слишком сильно хочет. И получает. По спине проходятся руки. Горячие. Они рассыпают легкие электрические разряды, из-за которых мышцы беспорядочно сокращаются. И Фрид дрожит. Дрожит сам не зная от чего. Поцелуи. Откуда они только берутся? Они остаются на щеках, на шее, нежные. Зачем они такие? Слишком ванильные. Слишком не похожие на правду. От чужого дыхания хотелось стонать. Кричать. Сдирать ногтями дерево со стола. Но сейчас он мог только замереть и расслабиться. Он чувствует, как Дреяр пытается завалить его на стол. Поддаётся. Садится на столешницу. Выворачивает бедную красную кружку, пачкает руки в какао. Сладко. Липко. Восхитительно. — П-подожди, — Фрид запрокидывает голову, и глотать становится неудобно. — Не хочу. — У меня ещё остались бенгальские огоньки. — Плевать на огоньки. Но вдруг резко стало темно. — Кажется, они отключили электричество. Приходится прерваться. Насилие над выключателями не даёт никакого эффекта. Они щелкают отвратительно громко. — Очень вовремя, не находишь? «Ночь развязывает язык и руки». — Можешь завязать свои руки обратно, — ласково огрызнулся Джастин, наощупь доставая зажигалку из кармана куртки. Свечей не было. Были огоньки. И они рассыпали горячие белые искры во все стороны. Они были похожи на прекрасные звёзды, которые на пару секунд оказались у этих двоих в руках. Фрид смеялся. Хрипловато с непривычки. Лицо Лаксуса мелькало в свете горящего магния. Он казался сейчас в тысячу раз ближе и роднее. — Знаешь. А я люблю тебя. Джастин тут же замолчал. И от неожиданности приоткрыл рот. — Я тебя тоже. Тоже люблю. Даже не так. Ты мне очень и очень дорог. Темно. Тепло. Приятно. Этого стоило ждать. Огоньки догорели. И время спонтанных поцелуев вернулось.